На осколках цивилизации (СИ)

— Так, мы заехали в этот район… погоди, дай припомню, — Креймер поморщился. — Ага, вот! Теперь доезжай до следующей улицы и поворачивай на неё. Налево. И там нам ехать… ну, километров где-то десять.

— Как же ты туда забрёл? — с лёгким изумлением спросил Джон, остановив машину на светофоре и включив поворотники.

— Я тоже доезжал. На автобусе. А там и запутался… — улыбнувшись, ответил Чес. — Там относительно пустынное место, а перед ним — сеть запутанных узких улочек. Можешь представить, как я удивился, увидев перед собой поначалу казавшееся пустым пространство…

— Мы почти приехали, расскажешь ли ты уже, что там произошло? — Чес шумно выдохнул и пару раз кашлянул; между тем они повернули влево и быстро погнали по пустой дороге.

— Знаешь, я тянул время, чтоб подготовить нужные слова — без подготовки это выглядит как бред. И, конечно, твоя правда — верить сказанному мной или нет — но я искренне надеюсь, что ты поймёшь. Что поверишь…

— Поверю! Говори уже! И когда бы я тебе не верил, между прочим? — уязвлёно заметил Константин, вглядываясь в дорогу; Чес потупился, задумался и, видимо, действительно решив, что ответ на вопрос того очевиден, сконфуженно продолжил дальше:

— Останавливайся прямо вот у этого дома. И слушай меня…

— Что? Уже у этого? А раньше нельзя было?.. — Джон резво вывернул на встречку, пока никого не было, и почти что с залёта припарковался рядом с тёмным, невысоким, но довольно широким домом; перед ним была неосвещённая аллея, на которой изредка бликами расходился свет из окон квартир. Место было в общем неприятное, но Константин вовсе того не заметил, больше его интересовала серьёзность Креймера — никогда он не видел парня таким. Во мраке нельзя было рассмотреть его лицо в точности, но какая-то тревога явно проходила по нему судорогами; казалось, что у Чеса очередное лихорадочное состояние.

— Ну? — хрипло спросил Джон, полностью развернувшись к нему и заглушив машину; бывший водитель ощутимо выдохнул.

— Знаешь, Джон… — Креймер помолчал пару секунд, а потом продолжил: — Я постараюсь объяснить так, чтобы ты поверил, но предупреждаю заранее, что может показаться несусветным бредом и… — Джон не вытерпел и прикоснулся рукой к его лбу: горячий. Парень тут же замолчал и будто бы даже потупился, стесняясь своего недуга.

— Нет, со мной всё в порядке. Не обращай внимания на температуру — она может держаться у меня и неделю, на рассудок это никак уже не влияет.

— Разве ты не мог рассказать мне это дома? — фыркнул он, окидывая его высокомерным взглядом; Чес усмехнулся.

— Я хотел ещё раз убедиться, что ты будешь не в состоянии мне в чём-нибудь отказать, — негромко рассмеялся, вызвав конфуз напарника, а потом добавил более серьёзно: — На самом деле, так нужно. Я хочу, чтобы ты увидел… хотя видеть там, в принципе, нечего.

— Давай, говори уже! — нетерпеливо прервал его Константин, для чего-то вцепившись пальцами в холодный руль. — А то чувствуешь, как мы, взрослые люди, не можем договорить на интересующую тему и постоянно переходим на какие-то сотни других?

— Ты забыл… а мы такими были всегда, — Джон был готов поклясться, что в эту секунду Креймер грустно усмехнулся — у него и самого что-то звонко ёкнуло на душе. — Я забрёл в эту аллею и прошёл дальше по ней, ровно до конца. Нам лучше выйти и вместе пройти тот путь, который прошёл я, — Константин послушно вышел из машины, хотя на языке крутился рой вопросов «Зачем нельзя было доехать на машине до конца?», «Почему возникла такая необходимость при не шибко хорошем самочувствии вообще приезжать сюда?» и так далее. Однако теперь он понял, почему повиновался Чесу — потому что доверял. И знал, что если тот что-то и делает, то уж наверняка понимает последствия этого и, главное, цену. Они вышли, раздался почти что синхронный хлопок дверями, далее — податливое бибиканье заблокированной машины; холод сковал тела обоих, мгновенно пропало желание идти куда-то по этой тёмной непонятной аллее. Но любопытство было всегда двигателем прогресса, поэтому они, устало переглянувшись, сделали первый шаг. Джон во всё время пути старался не сводить с Креймера глаз, чтобы в случае чего вовремя подхватить или помочь — парень выглядел неважно и даже сквозь тьму можно было угадать его бледный оттенок кожи.

— Что дальше?

— Идём вперёд по этой дороге! Когда нужно будет повернуть, я скажу… — они направились каким-то слишком скорым шагом. — В тот день я хорошенько дезориентировался, поэтому вместо того чтобы пойти в противоположную сторону, к главной улице и автобусным остановкам, я побрёл сюда… Было также очень темно, и в конце аллеи — мы сейчас уже скоро дойдём — я увидел нечто странное. Если ты не знаешь, то там заканчивается жилой район и открывается почти что пустырь — лишь в километрах пяти оттуда находится автозаправка. Там раньше был лес, но его вырубили, а под что — неизвестно. Этот пустырь огромен, и я точно не скажу его размеры; ну, может он напоминает прямоугольник два километра на три или больше, не знаю, не буду врать. Это всё дело огорожено калиткой, местами забором, но всё без замков, поэтому каждый имеет право там ходить. Но не ходит…

— Послушай, Креймер! — не вытерпел Константин, остановившись и развернувшись к нему. — Это уж слишком напоминает дешёвый ужастик для детей на ночь! Быть может, тогда ты был слишком болен и тебе причудилось? А то если так будет продолжаться, то я тебе заранее дорасскажу всю эту банальную историю, — Чес тоже остановился в паре шагов и, не двигаясь, пристально на него смотрел. А Джону и правда надоело… с каждым словом он разочаровывался в этой затее всё больше и с каждой секундой считал это время потраченным всё бесполезнее и бесполезнее. Однако после высказанного вдруг стало отчего-то стыдно — да-да, он вечно страдал той болезнью под названием «сначала делаешь, а потом думаешь».

— Ну? И какой же, по-твоему, конец? — слишком сухо и холодно спросил парень, скрестив руки на груди; даже в темноте его взгляд устрашающе блеснул — и Джон впервые в жизни вздрогнул от выражения глаз. Говорить мигом расхотелось, но ведь нет уже пути назад…

— Ты наверняка скажешь, что встретил каких-то инопланетян, либо группу странных людей, которые втайне ото всех создают свою секту и занимаются страшными вещами. Ну, разве не так? Или что могут скрывать ещё под собой такие места и такие истории? — неуверенность сквозила в его голосе весьма сильно, но Константин не решился отступать, имея в себе странную упрямость, не исчезающую с годами. Чес гордо молчал, тихо вдыхал-выдыхал и лишь спустя пару минут молчания, которое вымотало все нервы у Джона, небрежно процедил сквозь зубы:

— Нет, не так. Впрочем, что-то очень близкое. Я ведь не утомлю тебя, если дорасскажу всё до конца? — язвительно спросил, обернулся, не дождавшись ответа, и поплёлся скорым шагом вперёд. Джон его догнал и поспешно сказал:

— Не бери в голову. Это я с непривычки. Я верю тебе, — Константин коснулся его своим плечом совершенно нечаянно и ощутил дрожь — значит ли, что Креймер ждал только этих слов?

— Это мне и нужно было. Только твоя вера. И всё. И, кстати, во что ты теперь веришь, Джон Константин? Веришь ли по-прежнему в деление на Рай и Ад или же попался в сети другой религии? — скороговоркой, но с явным интересом спросил Чес, взглянув на него исподлобья; тот сильно задумался — никто его раньше не спрашивал о таком, а сам он совсем потерялся в повседневных делах, чтобы подумать об этом. Теперь было очень странно слышать такой вопрос.

— Я… я не знаю, Чес, — прошептал, подняв ладони к лицу и согревая их дыханием. — Я ведь больше не повелитель тьмы, совсем растерял все свои способности. Ты не знал? Разве не заметил? — усмехаясь, спрашивал Джон, глядя на изумлённый взгляд Креймера, поднявшийся на него. — Ну, а я теперь вот такой. Я ничего не умею, что умел в прошлом, и давно потерял связь с Адом и Раем. А когда долгое время нет материальных доказательств чего-либо, перестаёшь верить в это… Ну так, и я перестал, получается. Значит, больше не верю в это. Но в тот момент, когда я осознал, что ты жив и стоишь передо мной, то понял, что верю… верю хоть в то же чудо! Понимаешь? Странно ощущать после стольких лет… — он вовремя заткнулся и не досказал «счастье». А ведь вчера почувствовал именно его, когда увидел Чеса — Чес был его прошлым, его неизменным и любимым прошлым, которое он старался забыть из-за потери бывших способностей. Но этого всего Константин не смел сказать: мало ли, чего подумает Креймер… Тот не стал настаивать на продолжении, а лишь хмыкнул.