Сны чужие (СИ)

Сон, между тем, не спешил возвращаться. К ночи подморозило и, несмотря на близость остывающего костра, лежать на снегу стало довольно‑таки неуютно. Но не холод был главной причиной того, что сон упорно бежал Крайта. Перед глазами все стояло искажённое мукой лицо Эрхала. Ему снится "то, чего не было". Что же это на самом деле? То, чего не было, но будет ? То, чего не было, но может быть ? То, чего не было, и не будет уже никогда ?

Скрип наста под ногами послышался вновь. Он приближался, потом затих, так и не добравшись до лагеря. Спустя какое‑то время возобновился, но как‑то странно, неровно ‑ то быстрее и громче, то тише и медленнее. К чему бы это? Шаваш приплясывает на морозе, пытаясь согреться?

Крайт приоткрыл один глаз. Широко распахнул другой. Моргнул…

Эрхал и впрямь будто приплясывал. Ноги его двигались непрерывно и замысловато: два шага вперед, шаг назад, плавный отскок влево, поворот… Не менее затейливо двигались и руки шаваша: то взмахнут птичьими крыльями, то изовьются змеиными телами, то хлестнут живыми плетями хищной брицы ‑ хват‑дерева. Красив был "танец" Эрхала. Красив и страшен. Крайт только головой покрутил, не переставая удивляться поразительным странностям вожака. Вон, и меч уже в дело пошел: вырвался из ножен, сверкнул в темноте, ударил, вернулся, закрутил вокруг хозяина шипящие круги.

Шаваш гнал прочь остатки ночных кошмаров, вытряхивая их из себя в буйной боевой пляске. Снег белыми фонтанами взлетал из под его ног, искрясь в призрачном свете Белой Шами. Полюбовавшись немного, Крайт перевернулся на спину. Уснуть под скрип шагов и шелест рубящей "впустую" стали навряд ли уже удастся. Лежи вот теперь, слушай…

Скрип… Ш‑ш‑шух… Скрип… Скрип… Ш‑шух… Ш‑шух… Ш‑ш‑шу‑ух…

Скрип шагов по насту снега,

Шелест мечущейся стали…

Глаз взирал с ночного неба,

Мы под сталью засыпали…

Засыпали… стали… па… ли…

* * *

Ближе к утру его поднял мороз. Седобородый разошелся не на шутку, выстудив за ночь лес до стеклянного звона в ветвях промерзших насквозь деревьев. Ругаясь шепотом и непрерывно стуча зубами, Крайт выбрался из под одеяла и поплелся к куче дров, сваленной неподалеку от костра, давно остывшего и присыпанного свежим снегом. Где‑то между закоченевшими ушами злорадно чирикнула вредная мыслишка: "чего стоило назначить дежурство, чтобы поддерживать ночью огонь?" Никто ведь не подумал, а если и подумал, то скромненько промолчал. Самые умные легли вплотную, одной кучей и грели друг дружку теплом собственных тел. Остальные, окоченевшие и невыспавшиеся, начинали понемногу просыпаться и подниматься на борьбу с Седобородым.

Определенно, только одного из ватажников холод не донимал сейчас вовсе.

Скрип… Скр‑рип… Ш‑ш‑шух…

"Сколько же я проспал? ‑ подумал Крайт. ‑ Если верить онемевшим пальцам, то вовсе не так уж мало. Неужели он вот так… всю эту спиром обгаженную ночь?"

Наверное, для удивления тоже нужно тепло. В Крайте же его оставалось слишком мало. Одновременно с ним пробудился Луск, а над потухшим костром уже сидел на корточках Вурт. Перед сыном кузнеца была кучка сложенных "шалашиком" щепок и Вурт протянув вперед обе руки, пытался сосредоточиться и добыть искру. Парень напрягался, корчил странные рожи, чуть ли не зубами скрипел, но получалось плохо. Сказать по правде ‑ вообще ничего не получалось.

‑ Д‑дай я п‑попробую.

Внятная речь давалась с трудом. Мешали самовольно стучащие зубы. Вурт покосился на Крайта с недобрым прищуром, но отодвинулся, уступая место. Даже махнул рукой, дескать: пробуй, раз такой умник. Крайт мысленно проклял собственный язык, вечно опережающий голос разума. Чтобы собрать толику тепла, достаточного для поджога горсти промерзших щепок, следовало основательно сосредоточиться, почувствовать свой внутренний Стержень Силы, увидеть течение Дара и, как учил его когда‑то мудрый Бурш, "взять столько, сколько сможешь унести". Сейчас, сколько не тужься, вместо Стержня Силы почувствовать он смог бы разве что проросшую вдоль хребта ледяную сосульку.

Спас его от позора Луск.

‑ Лучше я, ‑ сказал он, приседая и вытягивая руку. Ждать долго не пришлось: на кончиках пальцев Луска возникло слабое голубое свечение, вспыхнуло, щелкнуло ‑ и живой огонек заметался внутри "шалашика".

‑ Ладно у т‑тебя в‑выходит, ‑ одобрительно осклабился Крайт, переламывая пополам толстую ветку и жадно наблюдая за разгорающимся пламенем. ‑ Ты, случаем, Избранных в роду не имеешь ли?

Луск только загадочно хмыкнул и тоже принялся подкармливать новорожденный огонь ветками, выбирая из кучи дров потоньше, да посуше. В шесть рук они скоро раскормили пламенного младенца до размеров небольшого пожара.

Приближающийся рассвет еще только подмешивал в бездонную черноту ночного неба более светлые краски, а маленький лагерь уже начинал понемногу пробуждаться. Крайт сидел перед гудящим костром, с наслаждением подставляя лицо и руки его жаркому дыханию. Он отогрелся и даже начал было задремывать, изредка вскидываясь, когда кто‑нибудь из товарищей шумел поблизости или начинал громко говорить. Краешком сознания, будто сквозь плотную пелену тумана, Крайт подмечал все, что происходило вокруг него…

Ватажники просыпались, позевывая и разминая замерзшие конечности, разбредались вокруг костра. Альх снова что‑то готовил, Цирга и Хинш при неровном свете охапки горящего хвороста осматривали ноги спиров, Фрая умывалась снегом, Эрхал… он по‑прежнему крутился на маленьком пятачке, вытоптанном в снегу его ногами. Несколько ватажников с интересом и некоторой опаской наблюдали за упражнениями вожака.

С‑с‑сш‑ш‑шух!… Шаваш выполнил длинное и сложное движение, на миг оказавшись в центре блеснувшей сталью и пламенными отсветами шипящей петли. Пожалуй, в настоящем бою он мог бы одним этим выпадом убить сразу двоих или троих противников вроде Крайта. Эта мысль отчего‑то неприятно удивила свежеиспеченного альваша. Даже дремота куда‑то исчезла. Крайт встрепенулся и взглянул на Эрхала внимательнее. Но тот уже закончил, сложный выпад оказался последним. Отправив меч в ножны, он забросил их за спину и стянул на груди кожаные ремешки перевязи. Прошел к костру. На него смотрели с уважением, многие ‑ с откровенной завистью. Дышал шаваш ровно ‑ похоже, он совсем не устал. Крайт завидовать вожаку не спешил. Никакая польза не даётся просто так, за все нужно платить. Если ценой небывалой силы и воинского мастерства стали для Эрхала ночные мучения и холодная глубина в молодых глазах… не слишком ли большая вышла плата?

‑ Собираемся, ‑ приказал коротко барск‑загадка. ‑ Припасов не жалеть, ешьте вдоволь. Дорога будет долгой.

* * *

Большую часть следующего дня ватага продвигалась в том же направлении, что и накануне. Эрхал опять никого не подгонял, но и привалы устраивать не позволил. К полудню устали уже изрядно, но все помалкивали, не жаловались. Заразившись уверенной целеустремленностью вожака, лишь стискивали зубы и плотнее обнимали ногами бока своих спиров. Животные, с утра совсем вялые и сонные от мороза, разогревшись в размеренном беге, ожили и готовы были, кажется, идти хоть до вечера следующего дня. Крайту уже стало казаться, что так оно и станется, когда Эрхал неожиданно приказал остановиться.

‑ Здесь.

Он закрыл глаза и некоторое время сидел неподвижно, потом кивнул и подтвердил, обращаясь, похоже, к самому себе:

‑ Точно, здесь.

‑ Что "здесь"? ‑ спросил подъехавший Альх.

‑ Здесь я вышел к дороге. Здесь меня остановили, ‑ Эрхал нахмурился и добавил негромко: ‑ Здесь я кое‑что оставил.

Повернув спира, он поехал прямо к дороге, внимательно разглядывая окружающие деревья. Вроде как знак какой искал или примету. Альх бросил на Крайта вопросительный взгляд, тот отрицательно покачал головой: не знаю, мол.