Сны чужие (СИ)

‑ Встань и иди со мной.

Она подчинилась. Покорность её тоже была своего рода протестом. Безучастность и показное равнодушие к собственной судьбе. Маска, за которой она пряталась все эти дни.

Вот только образ мученицы пропадал втуне, никто будто и не заметил её появление во дворе, разве что Галель на миг отвлеклась от починки сапога и взглянула на девчонку с холодным интересом. Как на выросший посреди ухоженной грядки сорняк: "Что это оно здесь делает? Зачем выросло?"

‑ Идём.

Шагая через залитый светом двор обратно к форту, Харт заметил, что девушка щурится и недовольно поджимает губы. Похоже, весеннее сияние Мирры ей тоже было не по вкусу. Родственная душа? Было бы забавно, окажись это так…

‑ Предпочитаешь ночную темноту?

На невинный, в сущности, вопрос девчонка огрызнулась с неожиданной злостью:

‑ А ты, вижу, привык всех судить по себе!

‑ Не вижу особых причин ненавидеть меня, ‑ холодно произнес Харт. ‑ Скорее уж я вправе ожидать благодарность. Если бы я не увез тебя из Фельтонга, это наверняка сделал бы Фри‑Браш. И уж поверь мне, он не стал бы терпеть столько дней твои детские игры.

‑ Не строй из себя благодетеля, ‑ фыркнула девчонка, презрительно кривя губы. ‑ Ты что же, и Кермаля убил, чтобы спасти меня?

‑ Кермаль жив. Ни к чему бросаться пустыми обвинениями.

Похоже, новость её ошеломила. По меньшей мере ‑ озадачила. Впрочем, нашлась она довольно быстро:

‑ Значит, ты унизил его во второй раз. Он рассказывал о ваших обычаях: ты не дал ему смерти в бою, значит не дал и уважения.

‑ Нет обычаев на вечные времена. Каждый из них следует нарушить в свой срок. Я сохранил жизнь Кермалю не потому, что хотел унизить его, а потому, что хотел сохранить ему жизнь. Удивлена?

Девушка не ответила. Они уже успели подняться на второй этаж форта и Харт посторонился, пропуская её в комнату, которую никто не охранял. Кивнул Зарху, мол "останься здесь". И тоже вошёл.

Девушка с заметной опаской огляделась по сторонам. Небольшая комната, квадратная, без окон, плохо освещённая ‑ дневной свет просачивался лишь через узкую бойницу в стене. Чего бы там ни навоображала себе пленница, она не увидела здесь ни пыточных дел мастера, ни зловещих приспособлений для вытягивания признаний из строптивцев. Даже на обычную камеру комната походила мало ‑ стойки для оружия и доспехов вдоль стены больше наводили на мысли о пустующем арсенале. Правда, использовался этот арсенал определенно не по назначению ‑ в дальнем углу, прямо под бойницей, была устроена лежанка: толстая циновка и ворох одеял. Рядом на полу стояли кувшин и миска с чем‑то съестным.

‑ Что ж, не так плохо, ‑ заметила с иронией девчонка.

Удивлённый Харт обернулся, а в следующий миг пришло понимание: она и впрямь решила, что для неё устроили тут собственную одиночную камеру. Вот же дурочка…

Разочаровать пленницу он, впрочем, не успел. При звуке её голоса ворох одеял зашевелился и развернулся, напомнив своим видом лопнувший кокон какого‑то чудовищного насекомого. Лежащий до этого в полной неподвижности фэйюр сел на постели, повернув к вошедшим осунувшееся лицо. Луч света, косо падавший через бойницу, вспыхнул в его всклокоченных волосах закатным пламенем.

‑ Кто здесь? ‑ вопрос треснул нездоровой хрипотцой. ‑ Кто?…

‑ Мне передали, ты опять ничего не ешь, ‑ Харт произнес это со всей возможной холодностью, даже "подмешал" в интонации немного презрения. ‑ Надеюсь, мне не придется снова приказывать кормить тебя насильно?

‑ Просто не голоден я, ‑ фэйюр с огненными волосами выглядел необычно растерянным и всё всматривался в пространство перед собой.

‑ Ты ведь не один, Серый… кто с тобой?

Тут девчонка качнулась вперед… затем ‑ назад… Казалось ‑ у нее перехватило дыхание. Она хотела что‑то сказать, но из груди вырвался только сдавленный всхлип:

‑ А‑а‑ант!…

И ‑ словно в спину ей ударила тетива баллисты, бросив живое тело через всю комнату.

‑ Ры‑ы‑ыжий!… Родненький!… Живо‑о‑ой!…

Харт, едва успевший уклониться, чтобы не оказаться сбитым с ног, смотрел с некоторой оторопью на то, как обнимаются, захлебываясь эмоциями и слезами, два его пленника. Он вдруг почувствовал себя абсолютно лишним здесь. Даже злость разобрала: "Какого ронта?! Я здесь хозяин, в конце‑концов! А они, спирово семя, не просто гости мои!…"

‑ Вэр!… Вэр!… Откуда ты?! Здесь…

‑ Неважно, Рыженький! Всё неважно! Получилось уж так… Но ты‑то… Дурила эдакий! Я ведь не сомневалась, что убили тебя!…

‑ Убили… Да… лучше бы убили, Вэр…

‑ Что же ты такое говоришь, глупый кальир! Да что ты…

Девчонка внезапно осеклась, вглядываясь в лицо друга. Харт увидел, как напряжение сковало её спину, как задрожали руки на плечах рыжеволосого.

‑ Ант… как же это… Рыжий…

‑ Вот так вот, Вэр, ‑ кривая неестественная улыбка исказило лицо, на котором тускло блестели незрячие глаза. ‑ Выходит, вот, что я больше не могу тебя увидеть, Дикая. Так жаль…

* * *

Чёртово солнце. Солнце мира, где никогда не слышали о Солнце. Харт хорошо понимал ‑ дело не в особой чувствительности глаз, дело в нём самом. Эта нелюбовь к яркому свету ‑ она внутри него. Фобия? Пусть так… В темноте он был рыбой, скользящей в родной стихии, темнота придавала ему уверенность, она обнимала как плащ, укутывала, защищала. На ярком свету он оказывался будто нагим ‑ и это не было наготой воина, способного голыми руками убить оружного врага, свет Мирры раздевал до наготы младенца ‑ беспомощной, беззащитной… Он ненавидел ещё то солнце, которое называлось Солнцем, а перестав быть человеком, возненавидел и это. Ард Теней… как было символично ‑ стать одним из тех, кто выбрал своим символом сумеречное пространство между светом и тьмой.

Он сосредоточился и привычным усилием ушел в Тень, хотя знал ‑ это не поможет. Тень была лишь иллюзией, она могла скрыть его лицо от любых глаз, но не от слепящего пристального взгляда небесного ока.

Запрокинув голову, Серый уставился в этот огромный немигающий глаз, до слёз удерживая открытыми собственные глаза. "Ну, что, светило? Вот он я! Весь перед тобой, открыт и недвижим! Смотри! Бей! Лупи!…"

‑ Харт, ‑ негромко позвали его сзади, отрывая от беззвучного и безнадежного поединка с небом. Кто осмелился? Зарх… верный и надежный, всегда прикрывающий спину, когда это нужно. Тень Тени.

Он заставил раствориться без следа иллюзорный сумрак, скопившийся под капюшоном, и повернулся.

‑ Что делать с ними? Стоит ли оставлять их вместе?

‑ Эти дети, они никуда не денутся. К тому же один из них слепой.

‑ И ослабевший от голода, ‑ мрачно добавил Зарх.

Харт приподнял бровь, демонстрируя удивление.

‑ Что тебе не по душе, друг мой?

‑ Если он не хочет жить, почему ты не дашь ему умереть?

‑ Умереть… Когда‑то я заставил тебя понять, что ты можешь стать чем‑то большим, чем казалось тебе самому.

Эндра‑ши поклонился, не опуская глаз.

‑ Я всегда буду это помнить, наставник… Но нельзя заставить жить.

"И в самом деле, ‑ подумал Харт, ‑ разве можно заставить жить? Или хотя бы убедить в том, что жизнь не потеряла для тебя смысла? Когда ты ощущаешь свою ущербность… бесполезность… невозможность даже просто вернуться к тому, что ты представлял собой всего один шаг назад. Это крах всего: надежд, мечтаний, устремлений. Это ‑ как смерть… Нет, это ‑ хуже смерти."

‑ Ты прав, Зарх, ‑ сказал он спокойно, ‑ не стоит оттягивать неизбежное.

* * *

Они все так же сидели рядом, как и в тот момент, когда он их оставил.

‑ Идём, ‑ сказал Харт. ‑ Оба вставайте и идите за мной.

Вопросов они не стали задавать. Девушка помогла подняться пареньку и начала его одевать.