Пятый всадник (СИ)

Химический анализ до и после взрывов обнаруживал появление новых элементов. А анализ изотопного состава показывал заметное относительное уменьшение содержания одного из изотопов титана.

Услышав это, я напрягся. Интересное совпадение. С замиранием сердца спросил, какого изотопа стало меньше. Ответ совпал с тем, который и ожидал – уменьшилось содержание именно сорок восьмого изотопа.

Дальше Владилен стал рассказывать, как они пытались найти нейтроны, которые, вроде бы, должны были образовываться в случае превращения титана в другие элементы. Нейтронов так и не обнаружили. Зато нашли какие-то непонятные частицы. Эти странные частицы летели с крайне низкими скоростями, но при взаимодействии с веществом выделяли колоссальную энергию. Мой собеседник, тыча пальцем в изображения треков на фотоэмульсии, утверждал, что это могут быть только магнитные монополи, существование которых было предсказано еще в середине двадцатого века, но с тех пор их так никто и не смог обнаружить. В ядерной физике, особенно всего, что касалось элементарных частиц, я был не силен. Все эти пунктирные линии и звезды мне совершенно ни о чем не говорили. Поэтому оставалось только следить за движением пальца Владилена, время от времени роняя восхищенные междометия.

– Я с этими результатами выступил на всероссийской конференции. Меня там просто смешали с дерьмом, да еще и катком сверху проехались. Но статью удалось опубликовать, – тут он хитро посмотрел на меня, – обманным путем. Главред был в отлучке, а его зам был хорошим знакомым одного из нас. А так никто бы никогда не опубликовал. Да и то, журнал, конечно, был не совсем по теме.

Он вытащил несколько листков, скрепленных степлером.

– Вот она – эта статья.

Я взял в руки, полистал. Обратил внимание на множество фотографий и диаграмм.

– Вот еще, – он достал из пакета еще листки, – здесь все материалы. Я все вам отдаю. Прошу только одного. Если у вас что-то получится, не забудьте меня упомянуть в своих работах. Даже если я к этому времени уже умру.

Я не смог удержаться, чтобы не взглянуть на него с жалостью, и торжественно пообещал, что в первой же публикации выражу ему персональную благодарность. Здесь я совершенно не кривил душой. Только вот не было никакой уверенности, что удастся опубликовать хоть что-то по этой теме. И тут до меня дошло, что с момента этих его экспериментов минуло десять лет. Наверняка было сделано что-то еще в этом направлении. Я спросил его об этом. Он замялся.

– Эта работа финансировалась одной коммерческой структурой. Потом финансирование закончилось. Ну, и работа тоже остановилась. Мы пытались выбить на эту тему деньги, но без толку.

Я подумал, что настоящие ученые смогли бы найти средства, чтобы продолжить исследования. В крайнем случае, могли продолжать на свои собственные. Уж я бы на их месте работу не бросил. Но свои соображения высказывать не стал – зачем лишний раз портить настроение человеку, если ничего уже не изменишь.

Разговор скомкался. Показалось, мой собеседник ощущал внутреннее неудобство от того, что его оправдания прекращению исследований, выглядели жалковато. Может быть, его из-за этого все десять лет мучают угрызения совести?

Владилен встал, показывая этим, что добавить ему больше нечего. Пожимая его руку, я еще раз пообещал, что в первой же печатной работе выражу ему персональную благодарность и обязательно сделаю ссылку на его статью.

На Базу приехал уже довольно поздно вечером. Отписался Профессору по итогам встречи и завалился на кровать со стопкой бумаг, которую сегодня получил от Владилена. Методики проведения экспериментов были указаны достаточно подробно. По ним можно было бы без проблем все воспроизвести. Однако копировать то, что делал Владилен с товарищами я и не собирался. Они взрывали кусочки титановой фольги. Я же намеревался использовать дейтерид титана. У дейтерида электрическое сопротивление в несколько раз больше, чем у чистого металла, поэтому для получения сопоставимых токов подаваемое напряжение должно быть выше. Судя по материалам Владилена, у них напряжение было около пяти тысяч вольт. Я собирался довести этот показатель до ста тысяч. По моим прикидкам, сила тока в максимуме должна быть в четыре-пять, а суммарная энергия взрыва – в сто раз выше.

Такая энергия требовала создания специальной прочной взрывной камеры. Несложные расчеты показывали, что батарея конденсаторов, которая могла бы обеспечить накопление этой энергии, займет объем, равный средних размеров холодильнику. Не совсем понятно было, как управлять такими токами и напряжениями. В общем, работы предстояло много, но это даже придавало определенный азарт. Проще всего решалась задача создания источника напряжения. Строчный трансформатор от старого телевизора плюс умножитель напряжения из десятка конденсаторов должны были обеспечить необходимые параметры.

Также главным в работе я стал считать не избыточное количество тепла, а количество выделившихся нейтронов. Во-первых, это однозначный показатель наличия ядерной реакции, а, во-вторых, в очень многих реакциях именно нейтроны уносят основную энергию. А при взаимодействии с некоторыми веществами они ее отдают обратно в виде тепла. То, что Владилен с товарищами в своих экспериментах нейтронов не обнаружили, посчитал просто ошибкой. Плохо, видимо, искали.

Собирал установку довольно долго. Уже закончился май и начал подходить к концу июнь, когда я смог начать ее испытания. Наверное, если бы на мне не висели дополнительные обязанности по лесохимическому проекту, композитам и руководству всеми направлениями Базы, все бы прошло быстрее. Но вряд ли намного. Самое большое время заняло изготовление оборудования, которым занимались сторонние организации.

Как я и предполагал с самого начала, основную сложность представлял замыкатель высоковольтной цепи. Чтобы получился нормальный взрыв, а не нечто, напоминающее сварочную дугу, он должен был обеспечить нарастание тока от нуля до пятидесяти тысяч ампер за одну десятитысячную секунды. За основу для этого устройства я взял слегка переделанное пусковое реле от грузовика.

Первые же опыты показали, что пробой в системе начинался задолго до того, как электроды соприкасались друг с другом. В результате период нарастания тока был в десятки раз больше, чем намечалось. Но хуже всего было то, что при замыкании выделялось столько тепла, что электроды намертво приваривались друг к другу. Пришлось изобретать всякие ухищрения. Изменил форму электродов с плоской на полусферическую, покрыл их слоем серебра. Всю систему поместил в водород под давлением в несколько атмосфер, а на обмотку реле стал подавать увеличенное напряжение. В результате удалось добиться вполне приемлемых характеристик.

К моменту, когда, наконец, подрядчик сделал взрывную камеру, у меня уже было практически все готово к началу экспериментов. Взрывать я собирался титановую фольгу, где титан предварительно переводился в форму дейтерида, или же гидрида, если речь шла о контрольных опытах. Кусками фольги обматывалась кварцевая трубочка, а края плотно зажимались по всей окружности медными цанговыми электродами. Первые же взрывы показали, что трубочки не выдерживали таких нагрузок и разбивались вдребезги. Пришлось заменить их на фарфоровые стержни. Также было замечено, что при подаче высокого напряжения на электроды, между ними в некоторых случаях возникал пробой. Эту проблему удалось решить подачей в камеру азота под повышенным давлением.

На испытания оборудования и доводку ушел почти месяц. Как раз в этот период на Базе случилось весьма значительное событие.

Исчез Аспирант.

23

Место Аспиранта заняла его, теперь уже бывшая, ассистентка. Я думаю, мало кто заметил момент его исчезновения. Однажды я просто отметил про себя, что уже несколько дней не встречал его на Базе. Спросил об этом Профессора, на что тот ответил, что Аспирант уволился. И что мне скоро придется брать его тему под свой контроль. Через пару дней, в один из своих визитов, Профессор сводил меня в лабораторию анабиоза.