Понарешку (СИ)

"Зачем тебе руки?".

Не дописал.

Иногда отец приносит домой неисправную технику, и мы на пару ремонтируем её. В общем, я стараюсь всегда занять себя, чем ни будь, надеясь, что это поможет однажды забыть образ отделяющегося от Космической станции шаттла - танкера. Я хочу перестать винить себя за это, но пока тщетно.

Отец назвал Митин побег самым безрассудным поступком человека и всего человечества. "Во-первых, - говорил он, - кислорода у него максимум на год, а еды и того меньше. Во-вторых, четырёх атомных стержня хватит ему на советующие число лет, без возможности подзарядки (танкер не оборудован радиационными накопителями). Такое нелепое распределение средств явно говорит о безрассудном поведение твоего друга. И в-третьих, он совершенно равнодушно отнесся к судьбе всего экипажа Корабля, думая только о своей бестолковой, неоправданной ничем авантюре".

Из тяжелого разговора, на утро после угона шаттла, я так и не узнал значения слов, изменивших мою жизнь. Папа мимоходом бросил, что любить - это как убить, только в сто раз хуже, и мы больше никогда не возвращались к этой теме.

"Я люблю тебя = я убью тебя?".

Но зато он мне рассказал, что один пилот, и правда, был пособником побега. Этот человек, в своё время, заставил меня проронить тонну горючих слёз.

"Почему ты плакал?".

Да, все верно, это отец Мити. На сей факт пролили свет данные флешки. Этой информацией я был поражен ровно, как и бегством лучшего друга. Подумать немыслимо: отец и сын, лучшие друзья нашей семьи, и такое.

"Зачем тебе сердце?"

Сильнейшая мигрень, словно тисками, сдавила мне тогда голову.

"Клянись!"

Я принял эту боль за наказание, и сознательно отказался принимать лекарства. Я думал, что если смогу перебороть её, то вместе с ней уйдёт и чувство вины. Со временем боль отступила, но почему-то она не захотела забрать с собой сестрицу. И вместе с ней я начал упрекать себя за наивность. Неужели я и правда, мог поверить в причастность всех! пилотов.

"С миру по нитке".

Дурак! Наивный дурак! Но тут надо отдать дань дерзости плану Мити. Ведь не мог же он знать наверняка, что на обманку попадется сам Капитан, созвав всех пилотов. Не мог.

Отец говорит, что я зря гоню напраслину, обвиняя во всем лишь себя. Что я, как и Капитан, как пилоты, как и он сам, были частью хитроумного замысла Мити. Да, безусловно, отец прав. Но! Но его не было там... В тайной комнате. Ему не сняться голубые глаза, не терзают сознание незнакомые слова и непонятные мысли. И он не мог остановить Митю, а я - мог... Мог... Поэтому, если и обвинять кого в самом безрассудном человеческом поступке, то только меня. Друг же, лучший друг, сделал, я думаю, свой самый взвешенный и рассудительный выбор. Он выбрал неизвестность.

"Прокладывали путь по звёздам".

И ещё: почему виновных так много, а наказание несу я один?

Этот вопрос, и многие другие, появлялись, и появляются, селятся и живут у меня в голове со дня угона танкера, а ответы, что приходят порой, кажутся настолько абсурдными, что рождают собой ещё больше вопросов. Они - моя новая мигрень. Второй круг ада.

Но больше всего меня тревожат не головные боли в строго ограниченной среде обитания, и даже не наши шансы на спасение.

"Круговая диаграмма".

С недавних пор меня мучают кошмары. Точнее один кошмар, повторяющийся каждую ночь. До него мне тоже постоянно снился один и тот же сон, но он не вызывал никаких эмоций, был просто очень странным, как и все сны. Ведь так?

Я вижу (сначала со стороны), как с серых облаков на землю обрушивается град человеческих тел, скрученных, все как один, в позу эмбриона. Потом я становлюсь частью этого невероятного многоголосого потока, стремительно приближающегося к зелёному ковру. Бум! Взрыв всеобщего смеха раскалывает вселенную надвое, а тела, как мячи, отскакивают от земли в разные стороны. Я тоже отскакиваю и превращаюсь в звезду на небе. Одинокую, как и все.

Папа как-то сказал, что наши сны - это отголоски прошлого. И до недавнего времени я был вполне удовлетворен этим ненавязчивым объяснением. До недавнего. Не назову точной даты, но могу точно описать ночь, после которой я начал сомневаться в отцовской интерпретации сна.

Эта была ночь предполетной подготовки шаттлов к вылету. И в эту ночь, впервые, не произошло отключения освещения, скачка напряжения, ничего, что обычно свидетельствует об остановке ядерного двигателя Корабля.

"Следи за светом".

Этой же ночью ко мне прошёл кошмар.

Я стою в толпе непонятных существ. Толи зверей, толи людей. Я сам один из них. У нас длинные шеи, как у диплодоков. Мы стоим на идеально ровной зелёной поверхности, и все, как один, смотрим на идеально желтое солнце, на идеальном голубом небе. Солнце приближается. По мере приближения от него с грохотом отделяются звезды поменьше, а от них ещё, ещё и ещё. Вскоре над нами гремит и полыхает весь небосвод. Но внимание всех по-прежнему сосредоточено на самой большой и яркой центральной фигуре. Фигура - не солнце. Это наш Корабль.

Откуда я знаю? Это мой сон. Прошу не забывать.

В небе идеально горит и разваливается Космическая орбитальная станция. Она уже так близко, что я могу различить охваченный огнём капитанский мостик и силуэт человека за оплавившимся стеклом, которое тут же трескается и разлетается. Это я. Силуэт - это я. Один вопрос: я что - Капитан? Я смотрю с земли (Земли?) на голубоглазого? себя. Я стою за искрящимся пультом управления моего? приближавшегося к толпе непонятных существ Корабля, и нахожу там кареглазого себя. И в следующее мгновение Мир взрывается коричнево-голубой кляксой.

Я кричу и просыпаюсь, каждый раз. Однажды я напугал отца этим воплем ужаса, но рассказывать о кошмаре не стал. Сказал, что просто приснился страшный сон и, что уже забыл детали. Я и так опасен для окружающих, так что обойдутся как-нибудь без моих бредовых сновидений. Со временем я научился контролировать себя: не вскрикивать после "взрыва Мира". А вот не просыпаться в холодном поту - нет, не научился.

Я солгал отцу, сказав, что не помню деталей. Ещё как помню. И каждый раз кошмар обрастает новыми. Но разве сны не имеют способности стираться по утрам? Почему мои не такие?

Тогда, в тайной комнате, я видел, как наяву, ядерный гриб и язвы на лице Мити. Позже нашёл объяснение этому в кислородной недостаточности. А что сейчас? По ночам экономят на воздухе? Бред.

Экономить стали на пайке. И проблема эта тревожит меня не меньше кошмара. Суточную норму урезали почти вдвое. Отец говорит о какой-то "временной вынужденной мере", напрямую связанной с сокращением числа экспедиций и, что скоро всё вернется в прежнее русло. Хочется верить.

А между тем он очень изменился. Стал больше проводить времени со мной, даже по будням. Объясняет это безупречной работой всех систем. Кроме бытовых приборов, кои ремонтируем теперь каждый день, да не по одному, а разговариваем мало. Раньше он был очень словоохотлив, почти все старые земные выражения и словечки, я услышал от него, а нынче их вовсе настало. Больше просто наблюдает за мной.

Вроде рации... Да, точно, чинили рации с ним. Незнакомые слова и противоречивые мысли не покидали моей головы даже за делом.

"Зачем тебе уши?".

Но я всегда старался держать их в узде, а тогда, видимо, сильно увлекся процессом, и, как бы между прочим, сказал:

- Он прятался в шахте вентиляции над ангаром. Дождался пока все уйдут, и угнал танкер.

Сказал, опомнился, прикусил язык. Подумал, что мой Старший устроит взбучку. Ведь поделись я этой догадкой раньше, намного раньше, и возможно Митю поймали бы. Но вместо этого отец сказал:

- Его не воротишь. Прошлое не изменить.

Я задумался и спросил: