Понарешку (СИ)

Моя жизнь начала меняться тем же вечером, за ужином. Но прежде мне надо рассказать о Митином подарке, который я не помню, как и когда засунул в правый карман трико.

Итак, семья в сборе, еда подана, крохоборы всасывают, Сын ужасно нервничает, и ужасно старается не показывать этого. Он даже вступительное слово придумал, но оно застрял на кончике языка, и вертится. Минутку, ещё одну минутку! пожалуйста. Ладошки, как и всё его тело, ужасно вспотели. Он вытирает их об трико и... Бинго! Джек пот! Что-то нащупывает в кармане, а как только запускает в него руку, то сразу вспоминает что это. Смотрит на отца. Тот сидит напротив и спокойно кушает. Ничего дальше тарелки не видит, ничего не подозревает. Сын вытаскивает руку из кармана, опускает глаза. Предмет в кулаке. Изнутри, с левой стороны, свисает два конца зелёной верёвки. Поворачивает руку и разжимает пальцы, кроме Большого. Им он придерживает шнурок, чтобы обычная флешка, объёмом пять терабайт, со встроенным проектором, случайно не отправилась в полёт по комнате. А обычной она только кажется. Если присмотреться поближе, то на серебряном корпусе можно разобрать нацарапанные слова: "лучшему другу на память", а перевернув её, найти ещё три: "я люблю тебя", что молодой человек, собственно, и сделал. Это послание - напоминание, принято им за знак, за сигнал к решающему шагу. Лучший друг "выручил" его в последний раз.

- Отец. - Говорит он, и засовывает карту памяти обратно в карман.

Мужчина отрывается от тарелки; вопросительно глядит на чадо.

- Да, сын.

- Ты когда-нибудь любил?

Ой, что тут началось!

Сначала отец выпустил из руки кусок сублимированной свинины (остатки роскоши прежней орбитальной жизни) и переспросил: как - как? Когда я повторил, а он услышал непонятное мне (ему? Нет. Уверен, что нет) слово вновь, ремень на его кресле - вжи-ик - спрятался в спинку, а он, как ошпаренный, подскочил ко мне и велел отдать ключ от наших апартаментов. Я отдал, без вопросов, чувствуя, что как раз-таки меня скоро завалят ими. Затем он крикнул, чтобы я никуда не уходил, оставался на месте, и стремглав вылетел за дверь каюты. Ну да, далеко бы я ушёл, без ключа то. Дверь захлопнулась и я, как смертник прикованный к электрическому стулу, остался один, ждать неизбежного и зрителей.

Обратно отец вернулся с Капитаном Корабля. Всё время до их прихода, мне не давала покоя флешка, и эти три слова на ней. Руки так и чесались включить проектор и увидеть разгадку (я уверен - она была внутри) таинственного "люблю". Что это за слово такое, что отец лично помчался за Капитаном, а не как обычно: передал информацию по внутренней связи. Опасное слово? Должно быть. Так, или иначе, узнать этого мне не удалось. Включить проектор я не решился, а карту памяти отобрали при обыске. Прости друг, у меня не хватило мозгов спрятать твой подарок. Прости.

Капитан устроил мне настоящую головомойку, с пристрастием! За полтора часа, со всеми вопросами - распросами, уточнениями - переуточнениями, я выложил всё, как на духу, сделав особый акцент (по просьбе Мити) на пилотах, наградивших опасными знаниями лучшего друга.

Наше поколение детей - последнее, знакомое с законом всемирного тяготения лично. Не смотря на то, что мне было всего четыре года, когда пришлось покинуть землю, я помню купания в ванне. Да - да, в самой настоящей ванне, заполненной до краев самой настоящей водой. Так вот, пот градом - это купание в ванне с головой. Я промок до нитки.

Моя пытка закончилась вопросом: это точно всё? Я ответил - да. И не знаю почему, просто на каком-то подсознательном (бессознательном) уровне, добавил - клянусь. Оба старших чуть не упали. Не ляпни я этого (чего сам не знаю), и, возможно, обыска удалось избежать. А так, сразу, после вырвавшегося слова, Капитан попросил отца досмотреть меня.

Разумеется, флешку обнаружили и изъяли. На этом допрос завершился. Старшие покинули каюту, и я остался наедине с мыслями, которые зловеще нашептывали, что теперь только они - моя единственная разумная компания собеседников на любой вкус, что они - моя судьба. Моё наказание.

Папа вернулся без Капитана в неважном, о - очень неважном, расположении духа. Не трудно догадаться, что прошедшие пол часа они провели просматривая содержимое съемного носителя. И оно им не понравилось.

"Идёшь со мной. Не отходишь ни шаг и не пытаешься ни с кем заговорить. Даже не здороваешься ни с кем. Просто идёшь, смотришь под ноги и молчишь. Уяснил?" - слова отца, словно ожег, зарубцевались в моей памяти. Таким серьёзным я не видел его никогда до, и никогда после. Не дождавшись ответа, он крепко сжал мою руку, и поволок за собой. "Уяснил" - пробубнил я себе под нос, виновато склонив голову. Было чувство, что меня ведут на расстрел.

Странно то, что виноватым я себя считал не перед Старшими, а перед лучшим другом. Я подставил Митю. Именно к его каюте тащил меня отец.

Почему-то он с Капитаном решил, что мой лучший друг, никогда не страшащийся авантюр и опасностей, может спрятаться, заблокировать дверь изнутри, и в случае чего открыть только мне. Я же знал, что такого просто не может быть. Скорее Солнце погаснет, чем Митя забьется от проблемы в угол.

И я оказался прав. Дверь в каюту даже запертой не была. Но и самого Мити там тоже не было.

Дальнейшие поиски велись без моего участия. Меня лишь попросили уточнить номер тайной комнаты, и сделали узником наших апартаментов. Навсегда, или нет, не знаю, но с тех пор я не покидал сих пределов.

Отец вернулся далеко за полночь, слышал, как сработала входная дверь. Не спалось. Какой там к черту сон, сами понимаете. Отстегнувшись от постели, я поплыл в прихожею. Отца застал зависшим над шкафчиком с "водой". Он "пил". Услышанное от него далее, повергло меня в шок.

- Он улетел, - сказал отец, не оборачиваясь, почувствовав моё приближение. - Угнал танкер и улетел.

"Полетишь со мной?"

- Ка-ак... - Только и смог выдавить я.

Митя все рассчитал, продумал план побега, а "клетку" открыл я. Пока механики, во главе моего отца, переворачивали Корабль с ног на голову, Капитан собрал абсолютно всех пилотов на мостике. Полагаю, причину объяснять не нужно. Таким образом, челночный отсек остался без присмотра. Чем и воспользовался Митя. В чем и заключалась главная идея его плана. Каким-то макаром он проник в заблокированный ангар, переправил все запасы кислорода и еды, а также атомные стержни, с двух шаттлов в один (причем самый важный), и был таков.

Сын пилота, чего вы хотите.

- На Землю? - Ошарашенно, еще до конца не веря в произошедшее, спросил я, как отец закончил рассказ.

- Нет. - Отрезал он. - Ложись спать. Завтра нам предстоит тяжёлый разговор.

Без пререканий я вернулся в кровать.

Уснуть так и не смог.

"Прощай".

По идеи, я уже должен быть первоклассным механиком, перенявшим опыт отца. Но я по-прежнему просто мальчишка, который много слышал и ничего из того, что слышал, не понимает. Только мне не верят и не перестают считать опасным для общества. И я согласен с ними. Я заложник собственных идеологических убеждений. Из людей вижу отца, да заходит Капитан, иногда. Для остальных я смертельно болен. Заразен!

Все это время я пытался забыть Митю, стереть из памяти все связывающие нас, перекрыть доступ к этой информации. Я очень хочу вернуть доверие Старших. Как видите - получается не очень. Два года - не девять лет.

Я зачитал до дыр Устав Нового Поколения. Могу рассказать наизусть любую, наугад выбранную страницу, с любой строчки. Так же можете проверить меня на знание пособия по эксплуатации Корабля. Я пересмотрел кучу обучающих видеофайлов, на всевозможные темы, решил кучу учебников по физике, математике, геометрии и астрономии, даже пробовал написать что-то похожее на диссертацию.