Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

Циммерман (Ною): Что такое? (Быстрицкому): Эдик, я не позволю твоим ребятам её тронуть.

'Что такое?' В ментальной плоскости резкий всплеск, вскинулись зрячие щупальца. '...не позволю!..' Тут меня и накрыло. Политерий кинулся на защиту. Почему? Ну-ка, ещё раз, без эмоций.

Циммерман (Ною): Что такое? (Быстрицкому): Эдик, я не позволю твоим ребятам её тронуть.

Соня: Кто здесь говорит за тронуть?

Быстрицкий (смущённо): Никто не говорит за тронуть. Только проколоть шарики. Это не больно: раз и... (мнётся, обращается к Лауре) Лаура, ты...

Лаура: Я вас не знаю.

Быстрицкий: Но я таки знаю вас. Вы же дочка Сабаса? Мы были с ним хорошо знакомы и даже имели кое-какие дела.

Лаура: Папу убили.

Быстрицкий (сильно смущён, трёт лоб): Как же это случилось?

Соня: Эдя, имей совесть, не мучай ребёнка.

Лаура (невидяще смотрит в стол): Что вы понимаете в мучениях? Знаете вы, каково вернуться домой и найти отца расстрелянным в затылок? Его и... всех их. Одри с Леграном в обнимку. Слышишь, Ной? На них сэкономили, хватило одной пули. Ты сбежал оттуда, а я...

Ной: (безжизненным, механическим голосом): Я же просил Ричарда, чтоб не пускал тебя домой. Зачем ты вернулась?

Лаура: А кто такой Ричард, чтобы не пускать меня домой?! Он сказал: Ной остаётся, и я подумала... Ну как я могла тебя одного оставить? А ты сбежал. Меня бросил.

Быстрицкий (Ною): А ты говорил, вертухаи зачищали посёлок с воздуха. Это правда? Как же она... (кивает в сторону Лауры, глотает последнее слово).

Лаура (возмущённо): Правда ли?! Какое слово придумал: 'зачищали'. Как будто пыль тряпкой. А вы знаете, как это - когда зачищают сверху?! Вы, жрущие виноград у тёплого моря! Правда ли... Я дотащила папу только до двери. Хотела похоронить. Тащила и думала, чем буду копать землю. Дура. Придумала бы лучше, как сама буду выкапываться, когда...

Не вышло без эмоций, опять влез политерий. По ослабевшей душе Игреца взрывной волной прошлось тепло, он как бы своими глазами увидел...

Удар, качается люстра, трещина в потолке, валится сверху труха, какие-то клочья. Рядом тело. Синий костюм, сбившийся набок галстук. Вместо лица месиво. Сабас? Ещё удар. Ушам больно. Стекольный хруст, двери нараспашку, как намёк. Прочь! Скорее! А как же... Падает наискось балка. Прочь. Хоронить не надо. Его без меня похоронят под развалинами. Без меня. Вспышка! Вспышка! По ушам, как деревянными молотками с двух сторон: бам! И в грудь мешком с размаху.

Потом было перед глазами небо. Клубы дыма. В дыму, кувыркаясь, медленно летела какая-то бочка. В полной тишине. В оглохшем мире не осталось звуков. Мир сотрясали конвульсии, с неба песок сыпался, как с потолка штукатурка. Подумалось: если не закрою глаза - ослепну. Потом стало темно, тяжко. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Оглохший и ослепший Игрец вцепился в ментальный столб. Потянулся к свету и звукам, как пловец, которого накрыло волной. Перед тем как вынырнуть из забытья, увидел измазанные грязью руки, почуял гарь, ощутил боль. Голова раскалывалась, болели уши. Почему ничего не слышу? Он приложил к ушам ладони, отнял. Звуков нет. Руки в крови.

Это не моя память, понял он. Собрался с силами, втиснулся в мир.

Снова задний двор гостиницы. Стол и лавки, на лавках люди. Растерянный Быстрицкий и рядом возмущённая Соня. Напротив, через стол - сердобольный Иосиф и Ной-истукан. Рядом с одеревеневшим Ноем Лаура - ближе к Ною, чем к Циммерману. Локти на столе, лицо в лодочке из ладоней. Шарики в ушах. Она оглохла, понял Игрец. Её контузило, засыпало землёй. Выжила, выбралась. И наперекор всему кинулась на Землю, следом за Ноем. А его нет. Вместо него истукан, безучастный зритель. Но почему-то вмешался Иосиф. Принудил заступиться кинодского политерия. Почему? Я всё пропустил. О чем они?

Лаура: ...эти шарики. Теперь всё слышу, а не как тогда. Писала на бумажках, просила, чтобы отвечали так же. Но не все умеют. Хорошо, что папа научил меня читать и писать. Папа, он... (застывает с открытым ртом)

Быстрицкий: Я хорошо знал вашего папу, и таки дошлый он был парень.

Соня (сварливо): Эдик, спрячь ты уже язык за зубами.

Циммерман: Лаура...

Вот, отметил Игрец, фиксируя выражение лица Циммермана. Вот в чём дело. Билетик ему достался от Сёмы, там было: вы очень скоро встретите большую любовь. Я вижу, он вообще влюбчив на свою голову. Вот ему и досталось. А мне? Что у меня было в билетике? Встреча.

Ной: А мне выпала встреча.

Циммерман: Что?

Ной (безучастно): На билетике, который мне дал Сёма, было написано: вас ждёт внезапная встреча.

Быстрицкий: Так у него, у жулика, на половине билетиков встреча, а на второй половине любовь.

Соня (пихает мужа локтем в бок): Цыц, я кому сказала!

Циммерман (косится на Лауру): Кому случайная встреча, а кому...

Лаура: Никакая не случайная. Я тебя нашла, теперь не сбежишь (снова обнимает плечи Ноя-истукана).

Циммерман (со сдержанной злобой): Знаешь, что я тебе скажу, Володя!..

Вспышка! Вспышка! По ушам, как деревянными молотками с двух сторон: бам! И в грудь мешком с размаху.

Игреца оглушило слепым ударом щупальца и выбросило во тьму. 'Ревность', - подумал он и потерял сознание.

Нокаут

Ему казалось, тело - как воздушный шар. Порывами ветра - дёрг! - на струнно-звенящей верёвке - дёрг! Он слышал голоса, но не мог понять, кто говорит.

- Соня, придержи ему голову.

- Ноги, ноги заноси.

- Куда ж вы его вперёд ногами?

- Дурацкие предрассудки.

- Я видела, с ним что-то не так. Белый был, как сметана.

- Держи, говорю, голову. Белый!.. Допился, что ли? Тяжёлый. Давайте его таки наверх. Раньше пил крепко. Ёся, что с ним?

- Эдик, а что такое 'эска'?

- Он что, принимал? Тогда понятно.

- Что? Что с ним?

'Кажется, это Лаура', - сообразил Игрец. Голоса в голове гудели, как в железной бочке. 'Несут меня. Поднимают по лестнице? Ничего не вижу, тело как мешок. Полутруп. Попросить, чтоб дали таблетку. Нейростимулятор'. Он хотел сказать: дайте! Не вышло. Не слушалось тело.

- Подушку ему подсунь под голову, Эдя.

- Наоборот, уберите. Ёся, сходи-ка открой окно.

- Позвать доктора?

'Не надо, - хотел попросить Игрец. - Дайте...' В кармане коробочка, не дотянуться, руки - как будто нет их.

- Стонет.

- Что же с ним?!

'Опять Лаура'

- Сейчас гляну.

- Ёся, ты что, врач?

По голове, как граблями, прошлась чья-то рука. Врач от слова врать, подумал Игрец. Снова попытался сказать, чтоб дали стимулятор, но вдруг его окатило теплом. Стало легко. Спокойно, сказал Иосиф, я здесь. Извини, я не хотел, так получилось. Недоверие - плохой советчик. Нам надо поговорить. Игрец хотел вывернуться, попросить, чтоб не лез в душу, но сил не было тягаться с политерием - потягаешься с ним, когда разум, как медуза, выброшенная на берег.

- Всё в порядке, отлежится. Я с ним побуду.

- И я! Можно?

Ёся и Лаура. Девчонка и влюбчивый политерий. Он будет очень рад остаться с нею наедине. Потому что я не в счёт. Самое подходящее место, чтоб крутить амуры - рядом с полутрупом соперника. Я тебе не соперник, сказал Иосиф. Почему ты меня боишься? Доверься, ведь надо же кому-то довериться. Я вижу, ты всё время скрываешь, зачем тебя ко мне приставили. Я вижу, ты подчинён, но пытаешься не подчиняться. Думаю, я могу помочь тебе. Доверься.

- Иосиф! Вас же зовут Иосифом, я не ошиблась? Теперь, когда все они ушли, вы можете сказать, что с ним?