Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

Густав Р. Эшенден ступил в зал страусовой походкой, осмотрелся, голову поворачивая, как страус. Он был тщательно одет, тщательно причёсан, галстук на его шее повязан был с особым тщанием.

'Э! - сказал Галлахер, выбираясь из-за стола. - Капитан просил оставаться в комнате. Я настаиваю, господин...' Тут он замялся, очевидно, пытаясь припомнить, как зовут океанолога. Тот полез во внутренний карман пиджака.

'Визитку достанет? - удивился Жнец. - Вот так чучело!' Эшенден извлёк из кармана карточку и протянул Галлахеру так, будто делал благотворительный взнос в пользу детской больницы. Галлахер повёл себя странно. Вытаращился на пластиковый прямоугольник, осторожно принял его и стал рассматривать с обеих сторон, потом с подобострастным видом вернул. 'Ага, - подумал Жнец. - Вот, значит, как'.

- На меня указания капитана не распространяются, - сообщил Эшенден в пространство над головой рядового патрульной службы. - Мне надо поговорить наедине с этим господином.

Эшенден наклонил голову в сторону стойки.

- У себя в комнате? - спросил Галлахер.

'Эндрю надеется хотя бы таким способом выполнить начальственные предписания - постояльцев не выпускать. Мне ведь никто не запрещал подниматься на второй этаж', - подумал Жнец.

- Нет, - ответил Эшенден. - Мы с господином Антониадисом выйдем на веранду. А вы проследите, чтобы нам не мешали. Своему капитану скажете, что его присутствие тоже нежелательно. Мы побеседуем и вернёмся. Вам ясно?

Эндрю кивнул. Выглядел недовольным донельзя, но возражать не стал.

- Прошу вас, господин Антониадис, - пригласил Эшенден. Весьма официально прозвучало это его 'прошу вас'.

- Вам нужно поговорить со мной, господин Эшенден, но я отнюдь не уверен, что мне нужно говорить с вами, - сказал Жнец.

Кто-то из патрульных фыркнул: Томас или Дэвид - оба сидели спиной к Жнецу, втянув головы в плечи. Густав Р. Эшенден на это не обратил внимания, невозмутимо ждал.

- Впрочем, ладно, - сказал Жнец. Слез с табурета, подошёл к Эшендену, говоря: 'Прекрасное утро, Густав. Не хотите ли опрокинуть по рюмочке?'

- Не паясничайте, Роберт, - шепнул Эшенден. - Делайте что сказано, идите на веранду.

'Роберт? Занятно, - думал Жнец, следуя указанию. - Пожалуй, с вопросом о том, кто есть кто, покончено. Осталось решить, что мне делать. Есть, правда, ещё самоубийство Стрикленда, но вряд ли оно имеет какое-то отношение к делу. Если бы не одна неувязочка...'

- Садитесь, Роберт, - властно бросил Эшенден.

- Не понимаю и не хочу понимать, с чего вдруг вы стали называть меня чужим именем, - говорил, отодвигая лёгкое кресло и усаживаясь, Жнец, - но мне интересно, что нужно профессору океанологии Эшендену от Ираклия Антониадиса, консультанта по акуанским вопросам. Я с удовольствием вас выслушаю.

- Не валяйте дурака, Роберт Корк, у меня нет ни времени, ни настроения доказывать очевидное. Вчера вечером у меня были в отношении вас кое-какие сомнения, но позже я получил подтверждение. Вам привет от Эдуарда Быстрицкого.

'Подтверждение? Ричард ночью вернулся в гостиницу? Дерек разболтал перед смертью? От кого этот долдон получил информацию? Голова плохо работает, надо было вместо кофе взять чего-нибудь расширяющего сознание'.

Поколебавшись, Жнец решился атаковать

- Вы наслушались пьяной болтовни Стрикленда о Роберте Корке, - весело проговорил он, - однако у вас остались кое-какие сомнения, и тогда вы ночью расспросили Дерека с пристрастием, добились от него подтверждения, после чего и повесили.

- Чушь. Комната Стрикленда была заперта изнутри, это самоубийство.

- Интересно, зачем бедному Дереку понадобилось сводить счёты с жизнью. Такой был жизнелюб...

- Вы вчера увели у него женщину, публично унизили, а после размазали жизнелюба по полу, и вы же теперь спрашиваете, зачем он полез в петлю? Хватит пустопорожней болтовни, Роберт. Информация про вас получена не от Стрикленда, я пользуюсь только надёжными источниками.

'Значит, от Ричарда. Тогда этому чучелу известно и про Циммермана', - сообразил Жнец и небрежно спросил:

- Что же это за источники?

- Вас не касается. В вашей компетенции один-единственный источник - жёлтый гейзер. Почему вы бежали с 'Ковчега'? Инсценировку устроили... Решили сработать на сторону? Двурушничаете, Роберт? Хотите обойтись без ассоциации? Без меня и Быстрицкого?

'Инсценировку! Э, да он ничего не знает про Циммермана! Ещё одна неувязочка'.

- Что вы несёте, Густав? Ну на кого я, по-вашему, работать могу, на какую такую сторону?

Эшенден ответил не сразу. Очевидно, обдумывал: говорить или не говорить? Сидел - истукан истуканом, с идольской физиономией, наконец произнёс:

- Я не уверен, но мне кажется, Роберт, вы связались с бозоидами высокого давления напрямую.

'Вот новость! Стало быть, за вознёй вокруг жёлтой пемзы не люди стоят, а бозоиды? Ной, Ной, наивный ты человечишко, каштаны таскал из огня для бестельников. То-то у Быстрицкого так легко получилось договориться с бозоидами о 'червоточинах'! Интересно, пемза из ледяных шахт тоже для них?' Жнец ничего не ответил, откинулся на стуле, с улыбкой ждал. Очень хотелось вывести из себя истукана, и это удалось. Эшенден, дёрнув углом рта, заговорил с заметным раздражением:

- Вы решили обойтись без нас, бозоиды собираются обойтись без вас. Думаете, зачем экспедиция затевается? Ксенолингвистика! Чушь собачья. Они делают то, что вы должны были сделать три года назад - организуют геологоразведочную партию. Думаете, Руди нанял вас консультантом ради акуанских бредней? Как только вы найдёте гейзер, вас пустят в расход, и ладно бы только вас. Зачем ледяные шахты, если можно напрямую с молока снимать пенку? Каторга пойдёт псу под хвост, а вместе с нею и вся колония. Понимаете, вы, знаток головоногих наречий?!

'Завёлся. Идейный какой, о судьбах колонии печётся. А может, о том, что отбирают куш?' Вслух Жнец спросил:

- Зачем бозоидам жёлтая пемза?

Эшенден нетерпеливо дёрнул головой, вместо ответа продолжил с ещё большим раздражением:

- Не выйдет! Эти газообразные ничтожества думают, достаточно отрезать нас от Земли...

'Стоп, - подумал Жнец, - Это уже серьёзно. Нарушены коммуникации?'

- ...ещё посмотрим! - со сдержанным гневом продолжал Эшенден. - Вот что, Роберт, не будем тратить время на обвинения. Действовать надо быстро, желательно по всему побережью сразу. Сколько вам потребуется времени на то, чтобы оповестить всех членов ассоциации?

- О чём?

- Вы ещё не поняли? Колония должна объявить о независимости, выбрать органы местного самоуправления и реализовать права местного человечества на Террану.

Что-то странное произошло в сознании Жнеца, когда услышал про органы местного самоуправления. Выскочило откуда-то слово 'революция' и за собой потащило цепочку образов: ночь, ревущая толпа, вспышки, щёлканье выстрелов. Он попробовал отогнать видение, но вместо него лезло новое: треск пожарища, едкий дым, труп на перекрёстке узких мощёных брусчаткою улиц - женщина с распоротым животом, юбка задрана, торчат голые ноги свечного цвета, а рядом две тощие собаки с шакальими мордами... Пшли!

С большим трудом получилось унять расходившуюся память. Чью? Ной такого не видел никогда и чихать хотел на органы местного самоуправления.

Чувства обострились, Жнец видел отчётливо каждую трещинку дощатой щелястой столешницы, на которой лежали тени от рук Густава Р. Эшендена. Глянув выше, Жнец отметил: человек, замысливший действия планетарного масштаба, как минимум пять минут потратил на то, чтобы довести до совершенства узел галстука. Даже сейчас, в такой ситуации, заботится о внешности. Достойно ли это уважения? Выглядит как картинка - Густав Р. Эшенден, эмиссар, кафешантанный вождь революции, а в качестве фона - морской пейзаж. Черноморский? Откуда словечко вывалилось? Черноморский. Эдик назвал грузовик 'Чёрное море'. Три грека в Одессу везут контрабанду. Дежавю. Жнец тряхнул головой. К чёрту память, только насущное.