Дороги Малого Льва

— Да никто и не сравнивает.

— Дед сказал, что ты на ней собираешься жениться.

— Это дед так шутит.

— Ничего себе, шутки!

Эдгару этот разговор все меньше нравился. Никаких видов на соседку он не имел, но за свои права надо было побороться.

— Я что, по-твоему, вообще не могу больше жениться? — спросил он с вызовом.

— Можешь, — заявила дочь уверенно, но облегченно вздохнуть не дала, — на лисвийке.

— Да-а-а?

— Да. На такой, как мама. На самой красивой. А не на какой-то бледной земной поганке!

— Послушай, — нервно усмехнулся Эдгар, — ты хоть помнишь, что я не очень-то лисвис? Совсем, можно сказать, не лисвис?

— Ну и что, — надула губы Аола, — ты был наш. А теперь решил к своим перекинуться?

— Я и так ваш, Аола. О чем ты?

— Конечно! У тебя будет белая женщина, белые дети… А мы куда? По боку?

«Вредно посвящать себя детям без остатка», — подумал он обреченно, — «очень вредно».

— А на лисвийке мне жениться все-таки можно? — спросил он осторожно.

— Можно, — великодушно сказала дочь, — но на самой достойной!

— Ну, еще бы! — усмехнулся он, — иначе будет не канонично!

Риция сидела в кресле напротив. Когда она бывала спокойна после таблеток, то выглядела почти нормальной. Красное платье облегало ее исхудавшую фигурку, черные волосы для удобства были коротко подстрижены, туфли — детские, без каблуков и с ремешками.

— Не знаю, может, покормить ее еще раз? — неуверенно проговорила Шенни, — она в обед почти ничего не ела.

— Лучше не беспокой ее, — сказал Ольгерд, — она так редко просто сидит!

Чаще, конечно, Риция ходила и разбрасывала в доме всё, что попадало под руку, как годовалый ребенок. Иногда это умиляло, но в основном, раздражало своей безысходностью. Годовалые дети вырастали, его жена оставалась такой уже десять лет.

Ольгерд пытался переключиться на дочь. Стал приходить домой раньше, чтобы общаться с ней. В результате больше десяти минут тесного общения со своим ребенком не выдерживал и в оставшееся время тупо смотрел телепрограммы, восстанавливая утраченную энергию.

В состоянии полного жизненного тупика, он попросил Иргвика принести бутылку «Золотой подковы». Пожалел, что Эдгара нет, и позвонил Руэрто. Дома того не оказалось, но на ручной вызов он откликнулся.

— Ты что, в своих золотых пещерах? — усмехнулся Ольгерд.

— В пещерах, — бодро ответил Нрис, — только в ледяных.

— Все завалы расчищаешь?

— По твоей милости!

— Ну, извини!

— Чего тебе надо, Оорл? Говори скорей, я занят!

— Напиться, — прямо сказал Ольгерд, — я уже и бутылку вскрыл.

— Ты забыл, что у меня воздержание? — рассмеялся в ручном динамике Руэрто.

— Как? Еще не кончилось?!

— Еще три дня!

— Ну, ты даешь!

— Да?

— Второй твой подвиг затмит первый. Ты просто образец добродетели какой-то! А у меня тут…

— Ладно, не искушай.

— Ну и проваливай…

На том и расстались. Ольгерд с тоской подумал, что счастья в жизни нет никакого. Даже в мелочах. И в эту секунду в вихре холода посреди комнаты возник его неподражаемый племянник Эдгар. Вид у него был пляжный: шорты и штиблеты на босу ногу. Загар соответствовал наряду. Тем не менее, в руке его был дипломат. С минуту он чертыхался на полу и встряхивался как мокрый пес. Судя по всему, прыжок был дальний.

— Ты что, прямо с Земли?

— Ну да. И ты посмотри, как я точен!

— Ага. Только домами ошибся.

— Да нет, я прямо к тебе. Дома бардак, жарко и искупаться негде. Да и новости сногсшибательные. Просто сюрприз для тебя, дядя Ольгерд.

— Для меня?

— И для Руэрто. Позвони ему, позови сюда. Посовещаться надо.

— Я только что это проделал. Он занят на раскопках.

— Мои новости важнее, — уверенно сказал Эдгар, — звони. А я пока нырну в твой бассейн, хорошо?

— Хорошо.

— Привет, Риция, — спохватился племянник, — как дела, сестрица-тетя, умница-красавица?

Риция начала нервничать и обиженно надувать губы. Это могло быть началом истерики.

— Шен, уведи ее, — нервно сказал Ольгерд, — побыстрее.

Руэрто прибыл почти сразу, явление Эдгара его убедило больше, чем распечатанная бутылка. Термостат на нем был черный, под ним оказался рабочий комбинезон. Небритость лица уже слегка напоминала бороду. Археологи не отпускали этого принца уже дней десять и, кажется, успели обратить в свою веру.

— Ну? — развалился он в кресле, — и где наши сногсшибательные новости?

— Купаются, — объяснил Ольгерд.

— Понятно. А где Одиль?

— У себя в комнате.

— Где это ты так порастратился? — прищурился Нрис, — я и то бодрее выгляжу.

— В полпредстве, — соврал Ольгерд неохотно.

— Делегацию вампиров принимал?

— Все ты видишь… только не все.

— Не нравишься ты мне последнее время.

— Подумаешь, проблема! Ты мне вообще никогда не нравился.

— Я серьезно, Ол.

— Серьезно мы собрались совсем по другому поводу.

Риция визгнула где-то в другом конце дома, но вскоре замолкла. Руэрто взглянул понимающе и больше ничего не спросил.

Эдгар вошел мокрый, босиком, с полотенцем на бедрах, худой, жилистый, загорелый, энергичный. Время тронуло его виски и лицо, но не его угловато-мальчишеское тело. Он плюхнулся на диван, вытянул длинные ноги и по-хозяйски разлил всем коньяк.

— Привет, Ру. Ну и видок у тебя! Просто дикий!

— А у тебя — нет? — усмехнулся Руэрто.

Кто из них больший насмешник, Ольгерд так и не определил. Оба были хороши. Втроем же они составляли какую-то стройную, законченную систему. Льюис в их компанию не вписался, он не пил и терпеть не мог Нриса, Герца не выносил Ольгерд, Леций был слишком занятой, Конс — чересчур семейный, а у Кера просто отсутствовало чувство юмора.