Бегство с планеты обезьян (сборник)

— Конечно говорили, но после того, что они сделали, я им не верю. Варвары! Дикари! Делать уколы беременной женщине! Даже гориллы до такого не додумывались.

— Да, дорогой, — тихо сказала Зира. — Ты рад меня видеть?

— О да, конечно! Садись, тебе нельзя долго стоять.

Корнелиус взял Зиру за руки и подвел к креслу. Она села, не отрывая глаз от Корнелиуса, который в том же возбужденном состоянии ходил взад и вперед по комнате.

— Дикари! — поминутно повторял он.

— Я делала еще более ужасные вещи с людьми, — сказала Зира.

— Если бы мы раньше знали… Помнишь, полковник Тэйлор вначале тоже думал, что мы — дикари.

Корнелиус оглядел комнату.

— Они наверняка подслушивают нас.

— Ну и что? Они знают о Тэйлоре.

— Они заставили тебя рассказать о нем?

— Да. И о нем тоже. Теперь нам нечего скрывать.

— Животные!

— Знаешь, что я тебе скажу: я рада. Рада, потому что больше не надо ничего скрывать. Мы не можем жить ложью.

— Если мы вообще будем жить, — пробормотал Корнелиус. — Они ведь могут и убить нас.

— Чепуха. Они не такие уж дикари.

— Не знаю, — Корнелиус взял руку Зиры и приложил ее к своей щеке. — Сколько еще осталось?

— Неделя. Возможно меньше.

— Очень мало, а они так с тобой обращались. Варвары. Как они могли?

— Корнелиус, они не убьют нас?

В двери начали поворачивать ключ. Зира в ужасе замерла. Дверь медленно открылась и вошел Томми Биллингз.

— Время подкрепиться, — сказал он.

В руках у него был поднос с супом, соком и нарезанными фруктами.

— Пошел вон! — закричал Корнелиус.

— Эй! Так нельзя говорить.

— Я тоже не голодна, — сказала Зира.

— Ну хоть выпейте ваш сок, мэм. Вам необходимы витамины. Да и суп не помешал бы. Вам надо хорошо питаться, ради той маленькой обезьянки, что внутри вас.

— Будь ты проклят! — взревел Корнелиус.

Он вырвал поднос и запустил в лицо Томми.

— Что ты делаешь? — закричал тот.

Горячий суп ослепил Томми, и он, ничего не видя, неуклюже размахивал перед собой руками.

— Будь ты проклят! — опять повторил Корнелиус и, подняв поднос, ударил им Томми по голове.

— За что? — завопил солдат. — Что я сделал?

Он сделал шаг вперед и, поскользнувшись на пролитом супе, свалился на пол. Падая, Томми ударился головой о край стола.

— С ним все в порядке? — опасливо спросила Зира, глядя на неподвижное тело солдата.

— Конечно. Ты же знаешь, какие люди толстолобые. Так ему и надо. Никому не позволю так обращаться с моей женой.

— Он не шевелится.

— Он просто без сознания. Давай выбираться отсюда.

— Но, Корнелиус! Мы должны позвать…

— Мы никого не будем звать, а уйдем отсюда. Пора нам что-нибудь предпринимать, а не сидеть сложа руки в ожидании своей участи. Пойдем.

Коридор был пуст. Шимпанзе быстро прошли его, и Корнелиус выглянул за дверь.

— Охрана, — прошептал он. — Их много…

— Как же мы выйдем? Корнелиус, мне кажется, нам лучше вернуться.

— Нет.

Шимпанзе зашел в один из кабинетов и осмотрел потолок. Затем в следующий…

— Ага, — сказал он. — Я знаю, что должен быть какой-нибудь люк. Наверху, по-видимому, чердак, а с него мы сможем перебраться на крышу. А там — на дерево.

— И что дальше?

— Люди не умеют ходить по деревьям, — сказал Корнелиус. — Поэтому редко смотрят наверх, я это знаю, так как наблюдал за ними.

В конце пыльного чердака они нашли большой вентилятор, встроенный в крышу. Корнелиусу удалось сдвинуть его и выглянуть наружу.

— Веди себя очень тихо, — прошептал Корнелиус. — Внизу охрана. Нам надо добраться вон до того дерева, по нему мы спустимся на землю. Когда выйдем на крышу, не разговаривай и не останавливайся.

— Я надеюсь, все будет хорошо, — прошептала в ответ Зира.

— Я тоже. Я люблю тебя.

— И я тебя.

Разговаривая с Виктором Хаслейном, Люис с трудом сдерживал желание перегнуться через стол и хорошенько врезать уважаемому доктору.

— Вы могли бы отсрочить это на пару дней, — раздраженно сказал он.

— В инструкциях, полученных мной, говорится, что это нужно сделать немедленно, — невозмутимо ответил Хаслейн. — А немедленно — это не через несколько дней. Да и вообще, если уж эту неприятную процедуру все равно проводить, то какая разница: сейчас или спустя какое-то время.

— Значит, вы признаете, что процедура, как вы ее называете, неприятная?

— Неприятная? Да это — трагедия! Диксон, вы что думаете, мне это нравится? Так?

— Вообще-то, да.

— Вы ошибаетесь, — сказал Хаслейн. — Садитесь, доктор Диксон. Я не думаю, что мы убедим друг друга, но пока мы спорим, лучше вам устроиться поудобнее. Может, вы сами согласитесь провести операцию?

— Я не хочу иметь никакого отношения к этой отвратительной…

— Я предложил вам это, так как считал, что вы любите их и хотите быть уверены в том, что операция будет проведена грамотно и безболезненно. Но, похоже, я ошибся.

— Дайте сигарету, — сказал Люис и тяжело опустился в кресло.

— Конечно, — Хаслейн протянул пачку. — Я не знал, что вы курите.

— Я и не курю — вот уже пять лет.

— Вы очень озабоченны, — сказал Хаслейн. — И я тоже, Диксон. Ведь приносится в жертву одно из величайших открытий в истории. Говорящие животные, которые могут думать и познавать…

— Тогда почему же вы делаете все это?

— Потому что человеческая раса, если мы сохраним этих шимпанзе, скорее всего, будет уничтожена. Если же это не так, то, значит, мы зря пожертвовали двумя существами. Прелестными. Невинными. Но, заметьте, только двумя.

— Двумя? В приказе ведь ничего нет о родителях, только о нерожденном ребенке. А вы хотите убить и их тоже, не так ли, доктор Хаслейн? Отвечайте же!

Хаслейн пожал плечами.

— Да, я бы чувствовал себя спокойнее, если бы все они были мертвы. Но я не собираюсь нарушать приказ. Вот еще и поэтому я предложил вам провести операцию. Вы были бы уверены, что все сделано в соответствии с инструкцией. Мне бы не хотелось быть обвиненным в убийстве этих двух шимпанзе, если что-либо выйдет не так…

— Что может выйти не так? Вы ответите за смерть шимпанзе…

В этот момент из коридора донеслись крики и шум.

— В чем дело? — забеспокоился Хаслейн. — Давайте посмотрим, что произошло.

Корнелиус оглянулся на ограду лагеря.

— По-моему, мы выбрались за территорию. Это было последнее ограждение, если память мне не изменяет.

— Но что дальше? — спросила Зира.

Они шли по дороге, освещенной луной. Со стороны зарослей кустарников, окружавших шоссе, доносились подозрительные шорохи, державшие их слух в постоянном напряжении.

— Нам необходимо раздобыть одежду, — сказал Корнелиус, — для того, чтобы мы хотя бы издали могли сойти за людей.

— Мне кажется, ничего у нас не выйдет, о-о-о!

— Что случилось?

— Спокойно, Корнелиус. Спокойно. Ты спокоен?

— Да.

— Хорошо. По-моему, у меня начались схватки.

— Что?!

— Это лазание по деревьям. Интересно, ведь примитивным обезьянам приходится лазать по деревьям прямо до того времени, как…

— Но… Но ведь надо же что-то делать? Я пойду назад за помощью!

— Не надо. Обезьяны рожали детей тысячи лет без всякой помощи. Я выдержу. И у меня есть ты.

— Но…

— Нам лучше сойти с дороги.

Зира взяла Корнелиуса за руку, и они углубились в заросли.

— Они будут искать нас?

— Конечно. Ты еще можешь идти?

— Да.

— Тогда постараемся отойти подальше. Корнелиус остановился и прислушался.

— Что такое? — спросила Зира.

До них донесся слабый звук сирены. Корнелиус повернулся к Зире.

— Ничего. Это птицы.

Он взял ее за руку, и они двинулись дальше.

Глава 19

Люис Диксон наклонился над телом охранника. Пульса не было. Он посмотрел на Виктора Хаслейна, застывшего в дверном проеме.