Единоборец

и так не мыслят и так не чувствуют – слишком многое изменилось, изменилось благодаря вам, господин компьютер. Не понимаю, почему ты выбрал именно это из своей фонотеки. Это ведь не музыка, а всего лишь память то том, какими мы были. Тень от тени. Сон во сне. А кофе именно такой, какой я люблю.

Машина идет так плавно, что поверхность жидкости в чашке абсолютно плоская – как условная математическая поверхность. Давно прошли те времена, когда на Руси были две беды: дураки и дороги, остались только дураки, да и те постепенно выводятся. Страна уже не та, что раньше, даже не та, о которой говорил мой дед, в ней не осталось сказки, дураки может быть и есть пока, но дурней уже нет. Есть коттеджи, но нет избушек, есть дороги, но нет тропинок, есть фокусники, но нет чудес. О, где же ты, дымок спаленной жнивы, и где в степи ночующий обоз? Где страна березового ситца, по которой тянет шляться босиком?

Где-то далеко впереди появляется громадный купол пересадочной станции: махина высотою метров в триста. Ее освещает разноцветное сияние прожекторов; лучи отражаются, переплетаются и уходят в черноту неба, делая станцию похожей на диковинный цветок, лежащий на черном бархате. Туда мы и направляемся, для начала.

Музыка тихнет и ее сменяет мягкий мелодичный голос.

– Здравствуй, единоборец. Узнаешь меня?

– Пока нет. Фемида?

– Как ты догадался?

– Слишком давно не показывалась. А я думаю, что у тебя есть ко мне дело. Я прав?

– Я хочу попросить тебя о чем-то.

– Проси.

– Теперь, когда дело провалено, осталось всего лишь одно, что ты можешь сделать. Поэтому ты до сих пор и жив. Ты должен сделать это.

– Что я за это получу? – спрашиваю я.

– А что ты хочешь?

– Например, жизнь.

– Жизнь я тебе дать не могу. Да ты и не поверишь, если я тебе пообещаю.

– Тогда дай нам время. Пять лет.

– Год, – отвечает она.

– Три.

– Хорошо, три, – соглашается Фемида. – Я обещаю, что не буду трогать вас ровно три года с той минуты, как ты выполнишь мою просьбу.

– Если я смогу выполнить ее. Каковы мои шансы?

– Неизвестно.

– Неизвестно даже тебе? – удивляюсь я. – Ты же знаешь все на этой планете, а то, что не знаешь, можешь точно вычислить наперед.

– Это вычисление выше моих сил. В тот момент, когда вы спускались под землю, чтобы найти невидимок, ваши шансы были шестьдесят четыре процента. Когда вы вернулись с пустыми руками, шансы еще оставались – шестнадцать процентов. Когда я тебя обезоружила, они выросли до двадцати одного. Но потом мои противники победили: они убили Клару, а тебя послали с ее двойником. С этого момента все было провалено. Я проиграла эту схватку. Но есть еще и второй бой, который я могу выиграть с твоей помощью. Но здесь я даже примерно не могу оценить вероятность победы.

– Код? – спрашиваю я.

Она называет мне код. В принципе, это все, что я от нее хотел. Ничего нового она мне не сообщила.

– Итак, мы договорились? – спрашивает она.

– Хватит болтать, мы уже подъезжаем.

– Веди себя хорошо, мальчик,