Часть той силы

не настоящей, потому что в ту же секунду он возрождался снаружи. Зачем люди делали это? Какой был в этом смысл? Может быть, им нравился этот аттракцион, самый острый и напряженный из всех возможных, аттракцион, на котором ты по-настоящему переживаешь собственную смерть? Что-то вроде прыжков с моста головою вниз, когда в последний миг перед смертью резиновая петля, стиснувшая твои ноги, останавливает падение и не дает разбиться? Здесь разница лишь в том, что мгновение смерти все же наступает. Разница в совершенно особенном, предельно реальном ощущении смерти, которое вряд ли можно назвать приятным или неприятным, потому что в человеческом языке нет даже примерного описания этого чувства. Разница в том, что, умирая, ты узнаешь о себе нечто такое, что никаким другим образом узнать нельзя. Именно поэтому люди могли возвращаться к аттракциону много раз.

Можно ли коллекционировать собственные скелеты, если ты пользуешься аттракционом постоянно? И кому пришла в голову мысль устроить для людей подобное развлечение, какому омерзительному инопланетному чудовищу?

76. Чудовище…

Чудовище гораздо более близкое ждало его, скрываясь в мутной жиже болота.

Перед тем, как взяться за дело, Ложкин продумал все еще раз. Проверил прочность веревок с узлами, как главной, так и запасной. Еще раз прочертил на листке тот путь, по которому будет отступать. Проблема была в том, что брызгун умел двигаться слишком быстро, чтобы просто так от него убежать. Множество тонких членистых лап толкали его вперед со скоростью бегущей собаки. Имелся, впрочем, еще набор расчесок и десяток брошюр, которые могли бы помочь в критической ситуации.

Затем он спустился с насыпи и подошел к краю болота. Вязкая почва прогибалась под ногами, и его следы мгновенно наполнялись водой. Тот павильон, за стеной которого он прятался в прошлый раз, уже был разрушен. На его месте осталась лишь куча камней. Болото впереди бурлило; по поверхности грязи расходились волны; там, в глубине, что-то двигалось и жило.

Ложкин поднял обломок кирпича и швырнул его в воду, так далеко, как смог.

Огромная туша поднялась над поверхностью, показавшись почти целиком: брызгун выпрыгнул в воздух, как кит, упал на спину, окутанный тучей брызг.

И тут Ложкин услышал его голос. Это было что-то среднее между воем и свистом, звук, который забирался к тебе под кожу, проникал в кости и внутренности и продолжал вибрировать там внутри. Вой становился все ниже и ниже, и, наконец, стал неслышен, превратившись в тяжелое дрожание воздуха, такое мощное, что от него даже зубы выбивали дробь. Сразу же вслед за этим над водою показались щупальца еще многих других брызгунов, разного размера и цвета. Некоторые были совсем мелкими и прыгали по грязи, как чудовищные водомерки.

Он бросился бежать и схватился за веревку с узлами. Грунт под его ногами вибрировал так сильно, что щебень осыпался ровным каменным потоком, обнажая шпалы, торчавшие вверху. Ложкин вскарабкался на насыпь с ловкостью обезьяны и скатился с противоположной