Часть той силы

ва направился к дверям, чтобы выйти. Но здесь произошло то, чего он никак не ожидал: ни одна из дверей не открылась. Выйти он не мог.

Ложкин изо всех сил ударил в стекло ногой, ожидая, что оно разлетится в осколки, но этого не случилось. Напротив, он прилично ударил ногу, так, будто бил в кирпичную стену.

Высота каждой двери была около трех метров, или чуть больше. Ложкин натаскал груду костей и взобрался на них, намереваясь перебраться через дверь сверху, но ничего не получилось: как только он протянул руку, чтобы схватиться за верхний край двери, этот край поднялся. Тогда он попытался сделать подкоп, но убедился, что прочное стеклянное полотно очень глубоко погружено в грунт.

Он стал обходить все двери по очереди, впрочем, уже мало на что надеясь. Смысла в этом было немного, но он не знал, что делать. Ловушка смерти захлопнулась, – именно так и должно было случиться. Его вдруг охватила странная апатия. Но продолжал тупо идти вдоль линии дверей, не чувствуя ни страха, ни сожаления. Кажется, я сдался, – сказал он сам себе, – ну что же, всему есть предел. По большому счету, все, чем мы занимаемся при жизни, просто мышиная возня. Мы привязаны к этому просто потому, что нам хочется быть к чему-то привязанными, мы так устроены. Но миру совершенно все равно, жили мы или нет, живы или умерли, сделали ли что-то в своей жизни. Мир – это вечный покой, вечное равнодушие. Смерть – то же самое. Я устал стремиться. Я согласен остановиться прямо сейчас. Я больше не могу. Только, пожалуйста, не делайте мне слишком больно.

Еще до того, как он сделал полный круг, его ноги отказались двигаться; он упал на песок. Что-то неправильное и страшное происходило с его телом: кожа растягивалась и сморщивалась на руках, ногти вырастали и крошились, мышцы становились дряблыми и слабыми, глаза начали слезиться. Через пару минут все зубы выпали изо рта. Он видел их лежащими на песке, прямо у своего лица. Тело стало таким слабым, что он не мог встать. Он еще пытался ползти, чувствуя, что умирает. Он снова посмотрел на свои руки и понял, что именно с ними случилось: сейчас это были руки столетнего старца, чудом задержавшегося на этом свете. Возможно, что какой-то невидимый всплеск водоворота все же задел его, и этого оказалось достаточно. Возможно, что он, обходя водоворот, пересек некоторую временную линию, которая…

На этой мысли он умер. Смерть длилась недолго; он вдруг оказался стоящим снаружи, у одной из стеклянных дверей, он видел самого себя, умирающего дряхлого старца, в нескольких метрах за стеклянной дверью. Затем тело старика перестало шевелиться и начало оседать. Через минуту оно превратилось в скелет.

Ложкин ощупал сам себя: все осталось на месте, ничего не изменилось, и спора в том числе. Что это означало? – он начинал догадываться. Он даже понял, почему видел несколько скелетов в остатках одинаковых одежд. Один и тот же человек снова и снова возвращался внутрь стеклянного круга и вновь и вновь умирал там, оставляя свои скелеты. Но смерть эта была не