Пятый всадник (СИ)

Я тяжело вздохнул. Впереди была только неизвестность. Единственное, что казалось стабильным в этой ситуации, дом Профессора, крепко вросший в живую землю всем своим основанием.

44

Как-то незаметно пролетел год моей жизни в Италии. Я уже почти влюбился в эту красивую и теплую страну. Постоянно задавал себе вопрос – почему в такой небольшой стране уровень жизни заметно выше, чем в России? Полезных ископаемых нет. Деньги, как Штаты, не производят, банковским центром, как Швейцария, не являются. Конечно, пообщавшись за этот год с местными, узнал, что многие сидят в кредитах. Но степень закредитованности, в среднем, не была чрезмерной. Был еще один фактор. Поколение итальянцев, родившееся в период «бэбибума» шестидесятых, имело, по большей части, одного ребенка на семью, что, сильно сокращало расходы. Но все равно, только эти факторы не могли объяснить довольно значительную разницу в уровнях жизни. Потом понял, что главной причиной являлся высокий уровень внутренней культуры. Доброжелательное отношение к окружающим можно было заметить тотчас после выхода на улицу. То же самое было хорошо видно по поведению водителей на дорогах. Объехать пробку по обочине никому и в голову бы не пришло.

Жить здесь нравилось – чистый горный воздух, теплый климат, близость моря. Приветливое население, опять же. Но только вот, касательно того дела, за которым я сюда приехал, было совсем печально.

Как я понял за этот год, в Италии можно было недорого найти качественную обувь и одежду на любой вкус, материалы для строительства и ремонта самой широкой гаммы цены и качества. Если бы я хотел начать заниматься отделкой квартир или изготовлением мебели, то не было бы никакой проблемы приобрести хороший инструмент по вполне адекватной цене. И продукты в магазинах были весьма неплохие. Качественные и вкусные. И, если сравнивать с тем, что лежит на полках наших супермаркетов, то на аналогичные по качеству товары цены были даже ниже. Хотя не живя в России уже больше года, я не имел понятия о том, какие там сейчас цены на продукты, если перевести в евро, после обвала рубля.

Но если отойти чуть в сторону с дорожки, протоптанной ногами среднего итальянского обывателя, то сразу же начинаешь сталкиваться с неразрешимыми проблемами. Начать здесь заниматься какой-то деятельностью, не укладывающейся в привычные рамки, практически невозможно. И это касалось всего, куда ни кинь. В Москве я мог запросто зайти в один из многочисленных магазинов радиодеталей и купить все, что мне нужно. В окрестностях Флоренции таких заведений я просто не нашел. Да, существовали фирмы, которые торговали оптом с юридическими лицами. Но чтобы в розницу и с частниками – таких не было. Конечно, и в России я иногда сталкивался с проблемами. Например, когда пытался купить мощный высоковольтный коммутатор. Но эта проблема все равно была быстро решена. Здесь же, даже, если бы у меня и имелась своя фирма, все равно после заказа и оплаты пришлось бы ждать два месяца. А цена на аналогичный по своим свойствам коммутатор была раз в пять выше.

То же касалось и предприятий, изготавливающих на заказ единичные изделия из металла. Таких, как, например, рабочая камера для моего реактора, или же центральный узел с держателями и контактами. Если бы мне нужна была сотня таких изделий, то проблемы их изготовить не существовало бы.

Я вспомнил, как Профессор ругался на то, что в России тяжело заниматься инновационной деятельностью. Да, конечно, деньги на такую деятельность найти тяжело, но зато я всегда мог подойти к токарю «дяде Васе» или фрезеровщику «дяде Пете», и они бы быстро и недорого сделали все, что нужно. Или, если надо было сделать какой-нибудь химический анализ, любая лаборантка академического института никогда не отказалась бы от прибавки к своей нищенской зарплате. Интересно, что бы в таком случае сказал Профессор об Италии, если бы ему, как сейчас мне, пришлось столкнуться с подобными проблемами.

В общем, год бесплодных попыток дал мне только понимание того, что своей цели я смогу добиться лишь двумя путями – построить свое собственное крупное производственное предприятие, где бы я сам мог для себя изготовить все, что пожелаю, или заинтересовать того, кто имел бы подходящие мощности и согласился бы вложиться в это дело.

Первый вариант был совершенно нереален. Всех имеющихся у меня денежных ресурсов хватило бы максимум, чтобы приобрести пару нормальных станков. Оставалось найти того, кто заинтересовался бы моими идеями и рискнул вложить в них свои средства.

Но как это сделать? Не буду же я писать всяким промышленным гигантам что-то, типа, «здравствуйте, я знаю, как создать термоядерный реактор и предлагаю вам поучаствовать в этом деле»? Без готового работающего образца со мной никто даже разговаривать не станет – мало ли всяких психов бродит по миру и предлагает разную антинаучную чушь.

Даже, если бы удалось с помощью какой-нибудь корпорации создать рабочий, экономически целесообразный реактор, они же не будут никому раскрывать его устройство и принцип работы. В лучшем случае, запатентуют и станут сами производить. Но Профессор хотел, чтобы этот источник энергии я передал всему человечеству, а не кучке бизнесменов.

Казалось, я зашел в тупик. Сам сделать работающий образец не мог, а в случае, если бы нашел желающих вложиться в это дело, все равно не выполнил бы свое обещание Профессору.

Была еще надежда заинтересовать какую-нибудь местную научную организацию, но как это сделать, не имел никакого понятия. Ведь в представлении типичного современного научного функционера холодный ядерный синтез – это антинаучный бред. И заниматься им – испортить свою карьеру. Я, конечно, не слышал о существовании западных аналогов российской «Комиссии по борьбе с лженаукой», но все равно во всем мире ситуация примерно одинаковая. Термоядерная мафия везде раскинула свои щупальца.

Такие не слишком оптимистические мысли постоянно крутились в моей голове на протяжении нескольких последних месяцев. Я пытался найти выход из этого, казалось бы, совершенно безнадежного положения.

Однажды, в один из сентябрьских теплых и солнечных дней, находясь на флорентийском вещевом рынке в Кашинах, где хотел прикупить себе кое-какой недорогой одежды и обуви, за спиной услышал громкую фразу, произнесенную на итальянском, но с совершенно жутким русским акцентом. Я уже больше года изучал язык, добившись на этом поприще довольно серьезных успехов. Особое внимание уделял правильному флорентийскому произношению. В этом сильно помогали итальянские песенки. Я скачивал саму песню, ее текст, разучивал и затем распевал у себя в доме, благо, что зимой эти мои упражнения слушать было некому. Также помогали аудиокурсы и постоянные беседы с Управдомом. Вдобавок, я старался каждую пятницу вечером захаживать в бар в Менгароне – деревушке в нескольких сотнях метров от меня. Там общался с местными жителями, практикуясь в языке. Спустя год таких упражнений я еще мог путаться в спряжениях и временах неправильных глаголов, но все отмечали мое прекрасное, типично флорентийское произношение. Хотя, возможно, льстили.

Обернулся, чтобы взглянуть на обладателя этого кошмарного акцента. Метрах в десяти от меня стоял мужик моего возраста, торгуясь с продавцом шмоток. Лицо его показалось знакомым. Я пригляделся. Господи! Да это же Саня – мой однокурсник. Во время учебы он входил в немногочисленный круг моего общения. И хотя на третьем курсе я перескочил на год вперед и в своей группе стал бывать намного реже, мы все равно продолжали с большей или меньшей регулярностью общаться вплоть до момента, как я защитил диплом и закончил свое обучение.

В институте я был непререкаемым авторитетом во всем, что касалось учебы, что, в общем, легко объяснимо – за всю историю этого учебного заведения кроме меня никому еще не удавалось закончить его с отличием и на год раньше положенного срока. Заводилой, конечно, в плане веселого студенческого времяпровождения я не был. Но никогда не отказывался помочь товарищу по учебе, объясняя то, что ему непонятно.