Осколок (СИ)

И вот теперь демонова память Бранда решила заявить о себе?

***

Голова буквально раскалывалась, пока я плёлся за Вороном. Его спина перед глазами как-то незаметно оказалась единственным якорем для моего разума, нежданно столкнувшимся с чем-то из-за проклятой завесы забвения. О да, теперь я совсем не был рад… Стоило раньше сообразить, что память может стать совсем не подарком. Не просто сообразить — поверить в это и отпустить. Но нет, как же… Жажда знать, кем я был, будь она трижды неладна.

Лучше бы не знал и дальше.

Тем более что это всё равно оказались скорее разрозненные картинки, образы, эмоции, нежели полноценные воспоминания. Намёки, кроваво-чёрные штрихи, тем сильнее жгущие успевшую привыкнуть к умиротворению душу.

— Рассказывай, — коротко приказал Ворон, устраиваясь на старом стуле в очередном нашем убежище. Пожалуй впервые я был настолько горячо благодарен ему за этот уверенный голос и резкую бескомпромиссность. За эту опору.

— Я… — сглотнуть ставшую вязкой слюну. — Я участвовал в уничтожении. Полном искоренении. Это был наш Долг…

От боли в голове на глазах вскипели слёзы, и я с глухим стоном уткнул лицо в ладонь.

— Кажется… Это было связано с Пламенем и Тьмой. Да. Мы искали… Мы…

— Вас было много? — холодный, спокойный голос Альбера успокаивающим касанием стали разрезал полнившуюся безмолвными голосами тишину.

— Да, — выдохнул я. — Нас был… Легион.

Поначалу я не понял, откуда на моей перчатке кровь.

— Мы приходили… А потом… остались только мы. Осквернённые уже сами…

— Ты вспомнил, что с тобой произошло? — не было сил даже поднять глаза. И всё же, стоило словам прозвучать, мне становилось… легче. Словно этот разговор помогал разложить осколки разбитого стекла во что-то не такое ранящее, болезненное до вскрывшихся рубцов по всей душе.

— Не… совсем, — с усилием выдавил я, утирая кровавые слёзы. — Помню, что я оказался… последним. Я… Я убил их всех. Нас…

Всех, кого я до сих пор не мог, да и не хотел вспоминать. Всех — и каждый из забытых них драл еле зажившие шрамы искалеченной души. Поэтому её всегда так сильно жгло? Поэтому я никогда не мог ощутить себя цельным?

— Почему? — Ворон не отшатнулся, когда я наконец вскинул лицо.

— Потому что был должен.

Прозрачная соль слёз мешалась с солью крови и не желала останавливаться, и я вновь опустил голову, смаргивая боль.

Я — лишь осколок…

Похоже, я произнёс это вслух, потому что совершенно неожиданно ощутил на своём плече руку напарника. Альбер не спешил что-то говорить, и только спустя долгую паузу вдруг произнёс:

— Между прочим, твой род занятий здесь не слишком отличается, — и ирония в его тоне мне совершенно точно не показалась.

— А? — от удивления даже боль немного отступила куда-то.

Ворон оскалился в усмешке.

— Ты тоже уничтожаешь тут. Чудовищ, Палачей. Точно так же безжалостно. Помогаешь мне в искоренении. Скажешь, это не так?

Он почти смеялся, глядя на меня холодными настороженными глазами. Пытался вытряхнуть из плена мутных обрывков памяти, вернуть в реальность. И это у него получалось.

А ещё я чувствовал, как душу постепенно отпускала боль. Словно всё то обнажённое, уязвимое, кровоточащие обрывки всех моих связей с кем-то там стягивались, замыкались на Альбере. В памяти промелькнуло некрасивое лицо с бельмами слепых глаз. Точно, здесь есть ещё Агата, и к нему тоже тянулись новые нити…

Я… не один.

***

Ворон откровенно опешил, когда демонов напарник с перемазанным кровью лицом вдруг откинулся назад, уперевшись затылком ему в грудь. Нет, рыцарь действительно изъявил желание поддержать, но не ждал, что эту поддержку примут так… всецело. Донельзя странно было понимать, что у него, последнего Нечистокровного из Кейнхарста, кровавого ужаса Ярнама, ищет поддержки и опоры пугающий воин из иного мира. К слову, также успевший обзавестись кровавой репутацией. Почему из иного? Потому что так проще списывать все его странности и оговорки, непохожие ни на что ранее известное Альберу.

Он ощущал, как постепенно успокаивалось дыхание Бранда. Как разглаживалось немного запрокинутое лицо с устало опущенными веками. Когда напарник начал настолько ему доверять?

— Спасибо, — в приоткрывшихся алых глазах больше не бились смятение и боль. Наконец-то, а то опасаться взрыва в любой момент Ворону совершенно не хотелось.

— Не за что, — скупо кивнул рыцарь и отошёл, выпустив чужое плечо. — Иди, умойся.

И не увидел, отвернувшись к камину, широкую улыбку.

— Ага.

========== Проверка на прочность ==========

Стало легче. Я окончательно принял всё, что со мной произошло. В конце концов, Ворон прав, для меня действительно мало что поменялось. Поэтому я больше не пытался копаться в образах прошлого, пусть горят чёрным пламенем. И это оказалось до смеха легко.

Иметь смысл, цель.

Быть способным идти к ним.

Быть не одиноким.

И не оглядываться назад.

Ворон тоже почуял эту перемену и иногда странно посматривал — но молчал. Он вообще изрядно оттаял со дня нашей первой встречи, по крайней мере теперь я мог видеть в нём нечто похожее на доверие. От этого душе становилось теплее и легче. Альбер на поверку оказался саркастичным, едким и вообще довольно трудным собеседником, скрытным так и остался, но с ним было интересно. С ним я почему-то не боялся прийти к тому, что стёрло прошлого меня. Быть может, это потому что на меня больше не давило бремя Долга?

А в одну из ночей на город опустилась Кровавая Луна.

К этому моменту мы уже добили практически всех Палачей, остался последний — и его мы обнаружили кружащим у дороги в Хемвике.

— Ждёшь кого-то? — лениво осведомился Ворон, и его хищный клинок отразил алый свет будто набрякшего кровью светила. Я не вмешивался — бой шёл один на один, поэтому оставалось только следить, чтобы никто им не помешал. Ну и быть готовым вмешаться, если удача напарнику изменит. Нечестно? Так здесь никто никогда в благородство не играл. Разве что Альбер, демонстративно — до тех пор, пока дело не принимало слишком серьёзный оборот. Он считал своим долгом перебить всех Палачей, убедиться, что ни одного не осталось — а я помогал ему дожить до этого. Облегчал эту ношу как мог.

— Зачем тебе в Главный Собор? — сколько себя помню, Ворон неохотно посещал Соборный округ, впрочем, как и я. Отступникам Церкви там делать было нечего, кроме обретения дополнительных неприятностей. Ну, я ещё изредка заходил к Агате, который неизменно был рад даже такому вниманию. Кстати, я и правда давно уже не заглядывал в часовню, надо бы исправить.

— Встретиться надо кое с кем, — после убийства последнего Палача Альбер стал неуловимо спокойнее, вот только тревожило меня это спокойствие. Уж больно мертвечиной от него несло.

— С кем? — разговор не мешал нам избавляться от живых препятствий на пути, благо наша уже сложившаяся боевая связка позволяла и не такое творить. Всё же приятно быть уверенным, что спина не останется открытой в бою.

Ворон не повернул головы, некоторое время продолжая молча шагать, и когда я уже решил, что он проигнорировал вопрос, ответ нехотя прозвучал:

— С наставницей.

После этого напарник вдруг резко остановился и развернулся ко мне, задрав голову. Занятно — несмотря на разницу в росте, мне он никогда не казался тем, на кого можно смотреть свысока. Он всегда выглядел равным. А учитывая обстоятельства — и вовсе лидером. Тем, за кем идут. За кем стоит идти.

— Запомни кое-что, Бранд, — тяжесть взгляда я почти привычно ощущал сквозь казавшееся непроницаемым забрало. — Каким бы ни был итог, на чью сторону ни встала бы удача, — голос Ворона лязгнул холодом почти приказа, жёсткого, безоговорочного требования. — Не вмешивайся.