Сыны Всевышнего (СИ)

На это замечание Роман только усмехнулся и с интересом покосился на отца: «А за столько лет неужели не возникло никаких сомнений? Боже мой, до чего же люди боятся всего, что выходит за рамки обыденности! Они готовы проглотить какие угодно неправдоподобные объяснения, лишь бы только спокойно жить дальше!».

Перебирая снимки, Роман с восторгом выудил тот, на котором загадочный Женя глядел прямо в объектив: скуластое лицо, очень выразительный резкий восточный разрез глаз, взъерошенные волосы, демонстрирующие полное пренебрежение к внешности. С удивлением Роман осознал, что с Рудневым они практически ровесники. Просто этот Женя вёл себя, скорее, как трудный подросток, чем как взрослый человек. Потому и выглядел несолидно. Да и роста он был небольшого.

Взгляд у рудневского приятеля был очень тяжёлый. Но не потому, что он намеренно фокусировал в нём свою силу, а потому, что в его глазах плескался безумный внутренний хаос. Его взгляд подавлял и завораживал, как зрелище разбушевавшейся стихии. Видно было, что этого паренька терзают совершенно нечеловеческие страсти, которые делают его неуправляемым маргиналом.

Перед глазами почти сразу поплыли картины: тот самый будильник, жалобно звякнувший перед тем, как окончательно умереть. Брызги стекла от рванувшей вдруг бутылки и выплёскивающееся на скатерть красное вино: по белой ткани стремительно расползается пятно вишнёвого цвета…

А вот и Руднев, который ужасно злится, выволакивая нового знакомого из квартиры. Ни слова не говоря, босс мрачно тащит его за собой по улице, не обращая внимания, что ноги у парня заплетаются, и он спотыкается на каждом шагу. Руднев внезапно останавливается и, приперев своего нового знакомого к стенке, проводит рукой перед его лицом, как будто снимает невидимое покрывало. Тот сразу трезвеет. Ощущение не из приятных. Парень чувствует, как на него наваливается жуткая тоска и отвращение ко всему на свете. А Руднев вдруг начинает на него орать.

– Аплодисментов захотелось?!! Скучно тебе, урод?!! В цирк работать иди!!! Ненавижу таких самовлюблённых кретинов! Шут гороховый! Если ты не можешь элементарно не высовываться, нечего тогда и ныть! «Ах, я так больше не могу. Не знаю, зачем мне всё это. Бессмысленность моего существования сводит меня с ума…». Если бесценные трактаты использовать для того, чтоб ножки стола ими подпирать, тогда конечно – нелепость бытия прёт изо всех щелей! Ты ничего не сделал, чтобы в твоей жизни появился смысл! Тебе нравиться жалеть себя, напиваться, как свинья, и зевак потешать!..

Внезапно отрезвевший Женечка долго не может понять, кто он, где он, и что, вообще, происходит. Но заметно, что смотреть на Руднева ему приятно. И слушать интересно. А, главное (Роман остро почувствовал это вместе с Женей) рудневское общество дарит ему стойкое ощущение внезапно обретённого душевного равновесия, завершённости, целостности и полноты бытия. Поэтому уйти Рудневу будущий доктор не дал, увязался за ним, и до утра бродили они по спящему городу, увлечённые беседой, полной захватывающих открытий.

До слуха доносится голос отца, продолжающего свой рассказ:

– В общем, прикипели они друг к другу. Я потом часто видел их вместе. Честно говоря, до сих пор не могу понять, что же их связывало. Руднев – такой педант, сдержанный, ужасно скрытный и помешан на своей внешности. А Женя этот был просто какой-то псих. Он мог вытворить, что угодно, например: искупаться в фонтане прямо в одежде, отдать все свои деньги первому встречному, который об этом попросит, или сказать в лоб какую-нибудь гадость. А уж на то, как он выглядит, ему было откровенно наплевать. Руднев его, вроде как, опекал и сдерживал. Понятия не имею, где он учился. Может, и в нашем институте, только на другом факультете? Не знаю. Ну а после института я их обоих из виду потерял…

Когда отцу, наконец, наскучило перебирать воспоминания о своих студенческих годах, Роман, незаметно прихватив наиболее удачные снимки, закрылся в своей комнате.

Созерцая жутковатое мерцание в глазах рудневского подопечного, он, в отличие от отца, прекрасно понимал, что этих двоих между собой связывало. Он чётко увидел это, когда наблюдал их перепалку в тёмном переулке. Они просто узнали друг друга. Ничего рассудочного, никаких соображений вроде «мы с тобой одной крови, значит должны держаться вместе». Поглядели и поняли, что знают друг друга уже тысячу лет.

Итак, Руднев этого психопата опекал. Очень на босса похоже. Любит он кому-нибудь покровительствовать. Нет сомнений, что Андрей Константинович и в двадцать лет был разумен и осторожен. Здесь Роман был полностью на стороне босса. Вон отец до сих пор не подозревает, что в его однокурснике есть что-то необычное. Что-нибудь, что можно было бы расценить, как ненормальное. А этот парень настойчиво подставлялся, демонстрируя свои таланты первым встречным. Напивался и вот так вот запросто зажигал пальцем свечки. Ему повезло, что никто ничего не понял. Что он не нарвался на кого-нибудь, кто захотел бы его использовать. Поэтому Руднев на него и наорал. И правильно сделал.

Внезапно Роман так разволновался, что аж во рту пересохло: сейчас он узнает, что там на самом деле случилось с этим парнем! Не то, чтобы он не доверял рассказу шефа… Нет, он отлично понял, что Женя был именно таким: придурком, который может выйти на Красную площадь и крикнуть во весь голос, что хочет быть сирым и убогим, как все, и с безумным блеском в глазах наблюдать потом, как магия вытекает из него по капле и растворяется в воздухе. Но всё же отчаянно хотелось узнать причину столь неадекватного поступка. Интуиция подсказывала Роману, что если бы столь нелепая просьба была высказана Женечкой, к примеру, по пьяни, её бы никто не услышал.

Роман погладил пальцем фотографию, с облегчением ощущая идущий от неё жар: значит, этот психопат жив. Очень хочется посмотреть, где он, и что с ним сейчас. Но это подождёт. Сначала самое важное.

Роман позволил своему сознанию скользнуть глубже, в прошлое. Он с удивлением узнал, что Женя учился в медицинском институте. И неплохо учился… Надо ли говорить, что у него были ярко выраженные целительские способности?

Вот городская больница, куда его отправили работать после учёбы – унылое заведение, обшарпанное изнутри и снаружи. Тоска. Периодически возникает Руднев, внешне ведущий жизнь скромного инженера – ему необходимо отработать три года по специальности. Но Руднев при этом весь опутан какими-то таинственными контактами, нагружен отпечатанными на машинке затёртыми рукописями, занят посещением загадочных мероприятий.

– Держи. – Руднев весело щурится и выгружает на стол невероятно потрёпанную рукопись. Пижонская чёлка падает ему на глаза, и он небрежно встряхивает головой, отводя волосы рукой. Конечно же он в костюме, который сидит на нём идеально, и, разумеется, под пиджаком безукоризненно белая рубашка и аккуратно повязанный галстук.

– Что это? – уныло вздыхает Женечка. Белый врачебный халат делает его взрослее и ответственнее и очень ему идёт.

– Какие-то аюрведические трактаты. На три дня выпросил. Специально для тебя.

– Руди, ты спятил? Как я за три дня с этим разберусь?

– Ты же на дежурстве! Значит, спать тебе всё равно не полагается…

Женечка, пробежав глазами пару строк, настолько погружается в чтение, что под утро Рудневу приходится отбирать у него машинописные листки силой, чтобы заставить приятеля поесть.

А вот набитый людьми школьный спортзал. На столе (чтобы всем было видно) мужчина с обнажённым торсом – роскошная шевелюра с проседью, фигура греческого бога – показывает йоговские асаны.

– Мне нужен доброволец, – он внимательно оглядывает зал, и взгляд его останавливается, как ни странно, на рудневском приятеле, которого в такой толпе и заметить-то трудно из-за его невысокого роста…

– Вам, Женя, нужно научиться контролировать свои энергии, пока они не разорвали Вас на части, – серьёзно говорит Комаровский и внимательно смотрит на молодого доктора. Все уже разошлись. Женя и йогин беседуют вдвоём в пустом зале. Причём Женя с лёгкостью копирует позу лотоса, в которой непринуждённо сидит Комаровский. Он вообще оказался очень гибким, а его сомнамбулическое сознание словно создано для медитаций. Комаровский всё это прекрасно видит и старается донести до Женечки мысль, что йога ему жизненно необходима.