Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

В пропасть полетела еще одна горсть мерзлых камешков, тускло поблескивающих грязными кристаллами. Даэн проводила их взглядом и невольно поежилась – повторять их судьбу ей совершенно не хотелось.

Впрочем, мысли о случайном падении очень скоро отошли на второй план. Гораздо больше ее занимал вопрос, где им стать на ночлег. Шанс найти более-менее подходящий уступ, с которого они ночью не свалятся, был – однако для этого им придется идти раза в два быстрее, чем они ползут ныне. Если так пойдет и дальше, ночевать им придется, прижавшись к холодным камням, вздымавшим острые гребни вдоль тропы – да и еще и вцепившись в эти самые камни, чтоб ненароком не рухнуть во сне.

Мысли казались чужими, вялыми и какими-то… ненужными. Разве так важно то, что тебя сейчас якобы занимает? Даэн с каким-то отстраненным удивлением осознала, что ей абсолютно все равно, выберутся ли они до темноты с тропы или нет. Да и вообще – весь мир стал далеким, чужим, размытым. Даже Меред и Атеа. Даже она сама.

Зато в груди раскрывала крылья птица. Та самая, что просыпалась всякий раз, когда чуяла холодный, острый ветер, пахнущий свободой и небывалой высотой. Наверное, так пахли звезды. Может быть, так пахла сама Ярис?

Даэн ощущала себя на своем месте. Ее сердце, казалось, само было таким – синекрылым, холодным, стремящимся куда-то вверх. Вверх! Женщина всегда жалела лишь о том, что они, Келерийские Птицы, не умели летать по-настоящему – Хартанэ, жестокая шестикрылая Хартанэ, не стала одаривать своих дочерей настолько щедро. Впрочем, ее подарок тоже был дорог и ценен.

Да и ходили среди молодых Птиц байки, в которые ей, взрослой Танцующей, всегда хотелось верить.

Камень под ногой был холодным, шершавым – Даэн ощущала это даже сквозь подошву мягких сапожек, в которых они обычно расхаживали в комнатах. Фонарь из синего стекла давал совсем немного света, но девочка все равно прикрывала его ладошкой, чтоб никто из старших, не приведи Хартанэ, не заметил отблеск в коридоре. За прогулки в такое время наказание может быть суровым.

Даэн вся взмокла от напряжения, и теперь черные кудряшки облепили влажный лоб, мешаясь и норовя залезть в глаза. Девочка осторожно кралась по коридору к комнате Алеяры, пригнувшись, чтоб в окнах не отразился свет. Маленький язычок пламени на фитиле трепетал – и так же трепетало сердце Даэн. Волнение и страх быть застигнутой наставницами заставляло торопиться и то и дело испуганно приседать от каждого шороха. В животе словно узел заплели… Но вот уже показался поворот, за которым начинались спальни девочек-третьегодок.

Даэн тихонько поскреблась в знакомую дверь. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем дверь распахнулась, и ее втащили в комнату. Жасвенна, невысокая, с громадными совиными глазами, схватила Даэн за руку.

- Хвала Богине, мы заждались уже!.. Почему так долго?! – возбужденно зашептала она. Даэн виновато втянула голову в плечи:

- Обход был – наставница могла заметить… Я выжидала…

Но Жасвенна уже не слушала ее. Девчонка потащила младшую к кроватям, составленным треугольником, на которых уже расселись тихо перешептывающиеся будущие Танцующие. Здесь были и второгодки, как Даэн, и первогодки, и совсем маленькие птенцы, которых Гильдия взяла под свою опеку, и девочки-третьегодки, глядящие на малышню с открытым пренебрежением. Даэн восхищенно засопела: через год эти девочки будут доказывать, что достойны носить Крылья и зваться Танцующими, Птицами, Крылатыми…

В центре, важно поглядывая на остальных, сидела Алеяра. Тихие шепотки стихли, когда Даэн, втянув голову в плечи еще сильнее и опустив глаза, присела на краешек кровати – Алеяра, оглядев всех, заговорщицким шепотом начала:

- Ну что, хотите, расскажу вам огромный секрет?

Девочки восторженно закивали, горящими глазами глядя на старшую. Та снисходительно улыбнулась и продолжила:

- Только никому-никому не рассказывайте! Это – страшная тайна, и тот, кто ее выдаст хоть кому-нибудь, никогда не сможет научиться тому, о чем расскажу вам!

И Алеяра поведала им самый большой секрет Келерийской Гильдии: Птицы умели летать.

Ныне Даэн, вспоминая это, недобро усмехалась. Ну конечно, правды в тех байках было столько же, сколько воды в давным-давно пересохшем русле. Но тогда, в детстве, они так верили этим чудесным историям, так мечтали проснуться однажды и ощутить за спиной крылья… Алеяра всю душу им разбередила своими сказками о том, как наставницы будут учить их с помощью Дара Хартанэ прятать эти крылья от посторонних глаз, летать и использовать их в битвах. И девочки не могли ей не верить. Да только время шло, а заветных крыльев не было, и ни Гаэра, ни какая другая взрослая Птица ничего не говорили им о дне Третьего Посвящения, как нарекла его Алеяра. Многие девочки позабыли ее сказки почти сразу же – да только не Даэн.

Она и сейчас частенько задумывалась о том, как наставницы и старшие разведчицы умудряются путешествовать на огромные расстояния с минимальными потерями времени. Даэн не раз и не два замечала, что те перемещаются слишком уж быстро – даже лошадь не смогла бы столько преодолеть за один день. Но нигде – ни в летописях, ни в казармах старших разведчиц, ни в библиотеках - не было ни единого намека на то, чтоб байки о птичьих крыльях были правдой. В конце концов, она пришла к выводу, что у наставниц есть какой-то артефакт, или сеть порталов, о которой ведомо лишь им – но сердце, несмотря на это, продолжало верить в чудеса.

Так или иначе, но сейчас, вдыхая стылый горный воздух, она ощущала себя летящей. Колкий ветер вытрепывал из косы витые прядки, цеплялся за одежду, путался под ногами – но Даэн вовсе не злилась. Пусть себе. Пусть играет. В конце концов, ветра всегда были близки птицам и могли позволить себе немного вольностей с ними.

Даже бесконечное ворчание Атеа не могло вывести ее из себя. Даэн заметила, что после ночевки на тропе, когда они поделились историями своих жизней друг с другом, стала относиться к Лебедю гораздо терпимее. Нет, златовласка по-прежнему казалась ей невыносимой, взбалмошной девчонкой, у которой самомнение слишком уж было высоким – но при этом ныне Атеа воспринималась, как капризная принцесса, сердце которой надежно укрыли под шелками, бархатом и драгоценностями. А что с таких возьмешь?

Меред же теперь стала еще больше нравиться Коршуну. Они с Атеа несколько раз упросили ее спеть снова, и молчаливая девушка, казалось, оттаяла. Меред будто бы ныне была прозрачнее, тоньше и легче, и Даэн невероятно радовалась этому. Несмотря на все темное, что навалилось на плечи молодых Птиц, они продолжали жить и не боялись незнакомого неба и чужих склонов.

Снег и каменная насыпь под ногой Атеа поехала вниз, и девушке пришлось развернуть тело в изящном пируэте, чтоб не заскользить следом.

- Бесовы горы! – в сердцах воскликнула Лебедь, ставя ногу поустойчивее, - Если я сверну здесь шею, буду являться Лорелей во снах и мучить до конца ее дней!

- Долго придется являться, - заметила Даэн, осторожно пригибаясь под каменным навесом, - Лорелей стояла во главе Гильдии еще тогда, когда я была Птенцом, а вы и не родились. Никто не знает, сколько ей лет, но, сдается, она из долгожителей.

- Может, тавранка? – задумчиво, ни к кому толком не обращаясь, пожала плечами Меред.

- Возможно – но тавранцы живут до четырехсот лет и все же стареют, а кто-то из Наставниц говорил, что она старше Гаэры, но выглядит по-прежнему молодо. Гаэра – тавранка, и ныне ей триста с немалым; и поверьте, это заметно. Лорелей же другая. Да и имя не северное. Скорее, эльфийка, или еще кто… - покачала головой Даэн. С госпожой Лорелей ей не доводилось встречаться лично, но это ее не печалило: о Первой Птице Гильдии ходило много легенд, и половина из них не предвещала ничего хорошего тем, кто попадется ей на глаза.

- Да хоть сама дочь Хартанэ! – буркнула Атеа, - Как можно было отправлять нас в такую даль, не позаботившись о том, как мы доберемся?!

- Атеа, ты не в столице Тиннереда, здесь тебе карету к дому не подадут, - ехидно отозвалась Даэн.