В поисках человечности (СИ)

— Не будь таким мрачным, Бэнджамин, — она всё же приблизилась, хотя его и побаивалась. — Ты хороший, добрый, пусть пытаешься претвориться другим.

— Ты ошибаешься, Тори, — сухо выдавил он.

— Может и ошибаюсь. Это моё право.

Тори усмехнулась и положила ему руку на плечо.

— Пойдём ко мне, я подниму тебе настроение, — сказала она ласково.

— Нет, не сейчас.

— Значит, когда-нибудь позже? — с надеждой спросила она.

— Обязательно, — улыбнулся он ей, и Тори сразу стало хорошо.

— Есть ли у меня надежда на твои чувства?

— Не думаю, — он вдруг смутился, — моё сердце занято.

— Катерина? Я понимаю.

— Нет. Я нашёл подружку. Девушку, что отвечает всем моим запросам.

— Вот как? Это Марианна? — Тори ревниво свела брови.

— Не говори ерунды!

— Тогда кто же? — Бэн сердито сжал губы, и Тори сразу уступила, — ладно, не отвечай. И я не должна была спрашивать.

— Я пойду.

— Но ты будешь заходить ко мне ещё?

— Да.

— А как же твоя подруга? — искренне удивилась Тори.

— Я слишком стар, чтобы менять свои привычки. Мне нравятся женщины, и я не собираюсь себе отказывать в удовольствии быть с ними, — усмехнулся юноша.

— Ты такой самовлюблённый, эгоистичный! — Тори рассмеялась. — Она узнает и сбежит.

Бэн прищурившись сжал губы, и Тори удивлено наклонила голову, заметив его страх.

— Она не узнает, — опустив подбородок, проговорил он. — Я не могу её потерять. Впервые за долгое время у меня появился кто-то важный. Очень важный для меня. Это так непривычно, — Бэн покачал головой, выпутываясь из сладких образов, — мне хорошо рядом с ней, просто потому, что рядом она.

— Тогда тебе придётся измениться, — вздохнула вампирша с завистью.

— Возможно, — Бэн выдавил подобие улыбки, и Тори печально свела брови, чувствуя, как плачет её мёртвое сердце.

— Если ты будешь со мной, я клянусь, что твоя подружка ничего не узнает. Я бы очень хотела, чтобы ты приходил хоть изредка, пока мои чувства хоть немного не оставят меня, — взмолилась девушка. Ей очень бы хотелось получить Бэна для себя, но Тори была странной женщиной и ради любимого оказалась готова пойти на всё. Даже отказаться от него, лишь бы он был счастлив.

— Приду. Я же сказал, что слишком стар, чтобы меняться, а ты привлекаешь меня, Виктория Грейс.

— Я рада, Бэн. Значит, будем друзьями.

— Вряд ли, — он сразу помрачнел. — Не люблю это слово.

— Хорошо, тогда будем партнёрами по невыплаченным долгам, — Тори снова положила ему руки на плечи и притянула к себе.

— Отлично, партнёрша. Это меня устраивает, — Бэн слегка поцеловал её, и она со стоном потянулась к его губам, но гуль не позволил ей большего. Тогда девушка просто обняла его.

— До встречи, Виктория, — Бэн выпутался из её объятий и оставил девушку одну.

(Берлин, рядом с Prenzlauer Tor, 22 сентября 1808 год. День). Среда. (Амалия)

Дита расслабленно лежала на берегу реки, пока Бэн возился с бельём и купанием. Её мысли крутились вокруг тяжёлых воспоминаний, что достались ей от безумного вампира. Она пробовала кровь многих, но лишь этот показался ей особенным. Она не могла понять, почему ей так любопытна его жизнь.

Дмитрий был связан с Алисой – врагом Джетта, что преследовала пирата последние десять лет и желала ему смерти. Алиса также убила Сира Дмитрия, за что мнимый Носферату ненавидел Архиепископа и старательно мешал ей жить. Дети Милано ненавидели друг друга и последние два столетия искали способы, чтобы уничтожить. Эта ненависть тяжёлым грузом отравляла душу Дмитрия, хотя ему и без этой ненависти было не сладко.

Сведённый с ума кровью древнего Малкавиана, Дмитрий возненавидел человечество. Великая эпидемия чумы, промчавшаяся по Европе в середине XVII века, происходила от него. Он уничтожил сотни, тысячи людей. Без повода, не в целях питания. Просто чтобы уничтожать, однако со временем злость на своё проклятье прошла и сменилась разочарованием, и теперь сотни разгневанных душ преследовали его. Дмитрий уверен, что он видит всех тех людей, им убитых, и что они не дают ему покоя, жаждут мести и врываются в его сны.

Дмитрий уже много лет старался найти способ избавиться от ядовитых зубов, старался не убивать и пить лишь ту кровь, что готовили ему слуги. То, что эта влага была добыта из мертвецов и что смерти их оставалась на совести гулей Дмитрия не волновало. Убитые не им не приходили за ним в сны, не охотились и не нашёптывали сотнями голосов о ненависти к нему. Но в попытках восстановить свою человечность Дмитрий возненавидел себя. Этой ненавистью была пропитана вся его кровь. Она смешивалась с кровью Диты, и девушка чувствовала, как презрение и отвращение разливаются по её телу. Но отвращение это было не к вампиру. К себе.

Бэн выбрался из воды и сел с ней рядом, растирая себя хлопковым полотенцем. Капельки ледяной воды падали ей на лицо и девушка улыбалась, смахивая их ладошкой.

— Не замёрзла? — спросил юноша заботливо, ложась рядом с ней на сырую землю.

Дита лишь отрицательно качнула головой и уставилась на плывущие облака. Тучи двигались так быстро и стремительно, что девушка не успевала давать фигурам значения. Змей, корабль, заяц, лис...

Бэн наклонился над ней, вырывая из мыслей. Подтянув к себе поближе, он положил её голову себе на грудь.

— Ты сегодня задумчива и молчалива. Непривычно.

— Зато ты можешь расслабиться и отдохнуть от меня, — она перевернулась на живот и уткнулась ему носом в грудь, — или пока я не болтаю, у тебя нет повода затыкать мне рот поцелуями? — игриво Дита потянула губки. Гуль попытался поймать их, но она отодвинулась, снова заставляя его подниматься и тянуться к ней. Наконец настигнув подружку, Бэн прижал девушку к себе, целуя крепко и страстно. Юноша напрягся, чувствуя возбуждение от мягких губ и лёгких прикосновений, и стал стягивать с неё платье. Хотя погода была ещё тёплой, Дита не хотела лишаться одежды. Посмеиваясь, она отталкивала его руки, но гуль был настойчив, понимая, что принцесса лишь играет с ним.

Девушка всё же не позволила себя раздеть, но юноша просто приподнял ей юбку и усадил на себя, поглаживая пальцами одной руки Диту между ног, второй лаская грудь, приспуская её сарафан, чтобы целовать сосок.

— Ты сама не своя, — не отрываясь, говорил Бэн, — что тебя беспокоит?

— Тебя правда сейчас это интересует? — она наслаждалась его ласками, забыв все тревожные мысли.

— Меня интересует в тебе всё, — он улыбнулся. Дита рассмеялась. За последнее время они сильно сблизились, и Дита чувствовала, что и он доверяет ей. Однако девушка понимала, что никогда не сможет делиться с ним тем, что её по-настоящему тревожит, потому что гуль всё равно не поймёт. Потому что это слишком сложно и слишком тяжело, чтобы знать. И потому что это слишком опасно, чтобы быть произнесенным вслух!

Что скажет Бэн, гуль Палача, если Дита сообщит, что способна перечислить и назвать имена и кланы всех вампиров, что поглотила его госпожа? Что он скажет, если Дита сообщит, что может определить место положения Катерины в любой момент? Почувствовать, где вампир спит и с кем говорит? Что Бэн скажет, если узнает, как много незаконных Каинитов Палач создала и убила в жажде Диаблери, И что всю эту информацию Дита получила, испив крови его госпожи?

— Я скучаю по Мадриду, городу, где я родилась, — соврала Дита. Легко. Непринуждённо. Чтобы Бэн не разглядывал её ауру и не распознал ложь. — Возьми же меня, я так хочу этого! — пошептала она ему в ухо, заставляя забыть его и себя, и всех вампиров хоть ненадолго.

Просить дважды не пришлось, и юноша сразу подтянул её к себе. Его тело быстро разогревалось после ледяной воды, он был возбуждён, и его плоть подрагивала от нетерпения и желания. Бэн был неудержим в постели, помешан на соитии, так же, как и Дита. Ища способы избавиться от тяжестей окружающего мира, они находили забытьё в наслаждениях. Их любовные игры оказались слишком сильным наркотиком, чтобы отказываться от них. Юноша растягивал страстную связь на часы. Прерываясь на короткие передышки после оргазмов, он был готов продолжать весь день. И лишь дела Катерины и приближающаяся ночь могли остановить его.