В поисках человечности (СИ)

Катерина была с ней как всегда мила, с восторгом втягивала её кровь и, не стесняясь, восхищалась. Бэн после кормления к Дите вообще не притрагивался. На кобылку посадил одну, сам же пошёл в стороне, пешком. Бэн не желал любых контактов и держался поодаль.

Дита скучала, ей захотелось попеть, но прикусив язык, она решила поддержать молчание. На полпути от Шарлоттенбурга она всё же не выдержала и обратилась к гулю

— Можно спросить?

— Нет.

— Я про Ангелину. И занятия с ней.

— Договаривайтесь сами.

— Ладно. И ты мог бы не обижать её?

— Молчи.

— Она заботиться о тебе, не поступай с ней так более...

— Замолчи! — Бэн резко остановился и, встретившись с его безумным взглядом, Дита обомлела. — Если я говорю тебе молчать, то ты делаешь, что я говорю!

— Я тебе не подчиняюсь, — сквозь зубы выдавила девушка.

— Заткнись!

— Не указывай мне! — крикнула она.

Сдёрнув её с лошади, Бэн жёсткими пальцами сжал её лицо, закрывая рот девушки. Дита от ужаса схватила за его руку, боясь, что он сломает ей зубы, но он лишь удерживал, не причиняя боли.

— Заткнись! Молчи! Не хочу тебя слышать! — его глаза горели безумным огнём; казалось, сам дьявол говорит с ней.

Дита быстро закивала. Вскочив в седло, Бэн перекинул девушку через круп лошади и, дёрнув поводья, стал ускорять шаг. Силь послушно перешла на галоп, и Дита с трудом удерживалась, хватаясь за ноги мужчины, чтобы не свалиться. Перед капеллой Бэн грубо скинул её на землю. Дита зашаталась, чувствуя тошноту и головокружение. Не давая ей придти в себя, он втащил её в зал и бросил за столиком. Амалия всхлипнула: ей было дурно и очень хотелось подняться и врезать Бэну. Но, боясь, что древнее чудовище ответит ей, она не рискнула. Уже через мгновение Бэна в зале не было, но остался след от его гнева и злобы, отчего все посетители приуныли, и в таверне стало очень тихо.

Стараясь забыть о грубияне, Дита достала книжку. После того, как она избавилась от злобного любовника, она стала чаще появляться в библиотеке и брать книги с собой. Теперь она могла читать по ночам, пока клиентов не было. Однако, не успела девушка прочесть и страницы, её оторвала Марианна. Какой-то вампир ждал её на первом этаже в комнате для нетерпеливых. Значит, много времени это не займёт. Дита оставила книгу на столе и поспешила в указанное помещение.

В комнате её ждал Эрих и, заметив его, Дита разочаровано вздохнула. Эрих любил поболтать, а значит, до книги она быстро не доберётся.

— Не рада меня видеть? — уловил вампир её настроение.

— Хотела книгу почитать, — правдиво ответила девушка.

— О чём?

— Приключения и любовь.

— Самые дешёвые и тянущие эмоции.

— Наверно. Мне нравится.

— Такое легко читать, продавать и выдавать за правду.

— А ты читал новых авторов? Например, «Испытание огнём[1]»?

— Нет.

— А «Марию Стюарт[2]»? Её даже ставили в Берлине, жаль, я не видела.

— Не слышал.

— А «Орлеанскую деву[3]»? Прекрасная книга, я просто влюбилась в Жанну.

— Расскажи мне. Я послушаю с удовольствием.

— Читать интереснее. Книги распыляют воображение, позволяют представлять мне, что я где-то в другом месте. Помогают мне мечтать и фантазировать. Книги прекрасны, в них столько жизни, эмоций!

— Ложных, навязанных. Всё это вымысел, девочка, и все эти придуманные страсти не стоят и гроша.

— А какие тогда страсти, по-твоему, не придуманные? Что, по-твоему, может быть настоящим в этом мире, если не любовь?

Эрих не ответил. Хитро улыбнувшись, он подозвал её, и девушка быстро подошла, с готовностью открывая шею.

— Манящий Поцелуй, — проговорил Эрих и укусил её.

Дита закрыла глаза и позволила себе расслабиться, наслаждаясь волшебными ощущениями.

— Мне нравится, как ты вздыхаешь, — произнёс над её ухом Эрих, выводя из транса.

— Поцелуй прекрасен.

— Ты его переоцениваешь.

— Что может быть лучше?

— Ты сама говорила. Любовь.

Дита удивлённо взглянула на вампира, и Эрих рассмеялся, заметив её недоверие.

— Я был уверен, что ты удивишься. Думаешь, я не знаю, что такое любовь?

— Нет. Даже не задумывалась. Обычно вампиры уверяют, что не способны на высокие чувства.

— Высокие чувства? Слова-то какие! Может, не высокие? Для всех смертных это низменные примитивные желания! И лишь мы, бессмертные, не отягощённые физической слабостью можем оценить настоящую любовь!

— Ты веришь, что вампиры способны любить?

Эрих громко засмеялся, но Дита заметила в его смехе неестественность.

— Вампиры способны на многое. Очень многое. Но они не хотят использовать эти способности. Зачем называть то, что ослабляет тебя? Любовь, жалость, сострадание – жалкое подобие человечности. То, что делает нас похожими на людей, большинство откидывает с призрением. Зачем любить, страдать, надеяться, верить, когда можно взять, отобрать, растоптать и получить желаемое, воздействуя на слабый разум и психику людишек?

— Но не все же выбирают метод кнута!

— О да, есть идиоты, которые считают, что могут быть похожими на людей и испытывать их эмоции. Ты знаешь, что одна единственная незначительная способность делает людей такими, какие они есть, и лишённые её вампиры превращаются в монстров?

— Какая?

— Сострадание!

— Вампиры не умеют сострадать?

— А ты жалеешь бутерброд? Ты испытываешь жалость, переживаешь за съеденное яблоко?

— Нет, но...

— Никаких но! Как можно испытывать какие-либо эмоции к еде? Нет, вампиры не способны любить, девочка. Но они могут желать обладать, и это желание может быть сильнее любых человеческих чувств.

Дита разочарованно отвернулась. Она не хотела соглашаться, и была уверена, что её хозяин любит её по-настоящему.

— А что для вас человечность?

— Я стараюсь сохранить её в себе. Это сложно, очень сложно. Особенно, чем старше становишься, ведь тем меньше связей и понимания остаётся. Но я слежу за жизнью смертных, вливаюсь в неё, чтобы научиться претворяться и быть такими же, как они. Во мне нет настоящей жалости, надежды, понимания. Я прекрасно их изображаю.

— Лицемерие – тоже человеческое искусство!

— Его я освоил первым, — Эрих улыбнулся девушке. Потом взглянул на потолок и стал серьёзно рассказывать: — Позавчера я был в одном странном месте. Каспар пригласил меня посмотреть на местное развлечение. Носферату проводят турнирные бои.

— Знаю, — Дита фыркнула, оторачиваясь.

Эрих погладил её по голове и, подмяв под бок, положил на неё свою тяжёлую руку.

— Я не большой поклонник подобного рода действ, но кое-что меня заинтересовало... Впрочем, я не о том. Последние бои шли насмерть. Зрители, раззадоренные кровью, были готовы ставить состояния: я видел, как букмекер принимал ставки по несколько тысяч марок. Все явно ждали развязки, это вызвало и мой интерес. Но меня больше тревожил технический аспект. Как можно было заставить хозяина отдать своего слугу на смертельный бой? Ведь есть шанс, что гуль погибнет, и, скорее всего, это будет ценный гуль, ведь никто бы не стал платить за молоденького сосунка, избивающего такого же мальчишку. Моему удивлению не было предела, когда на арену вышел Бэн.

Дита вздрогнула, но Эрих сделал вид, что не заметил этого.

— Его противницей была Виктория Грейс.

— Вампир против гуля? — удивилась Дита.

— Меня больше удивило то, моя милая, что кто-то позволил драться бессмертной, разменивая свою жизнь. Но потом я понял, что девчонку просто подставили. Она даже не знала, куда она шла. Тори была голодна, Бэна же накачали кровью, и я видел этого гуля в боях, я видел его на настоящей войне. Это был не бой, а бойня. Тори выставили как куклу для битья, а Бэна отправили на убийство.

Эрих замолчал, а Дита ошарашено ждала продолжения.

— Мне пора, девочка, загляну к тебе ещё через недельку.

— Стой! — Дита дёрнула его за рукав, не позволяя убирать руку. — Что случилось на арене? Бэн ведь в порядке? Я видела его, он не пострадал?