В поисках человечности (СИ)

Но гуль уже убежала, и Дита стала собираться спокойнее.

— Опять не успела лавочку показать, — вздохнула она.

Бэн разложил свой обед и протянул ей пустую котомку. Дита приняла её и стала собираться ещё медлительней. Бэн, стараясь не обращать на неё более внимания, принялся за еду. У него времени тоже было не много. Предстояло объехать границы и проверить сторожевые башни, а так же заглянуть в пару мест в южном Шёнеберге, так как были подозрения, что там поселился какой-то проезжий Гангрель. Дита собрала вещи и села напротив, заглядывая ему в рот. Бэн стал мяться под этим взглядом, смущаясь и теряясь.

— Чего смотришь? — спросил он, устав отводить глаза.

— Просто любуюсь, — вздохнула она, мечтательно смотря на его еду.

— Ешь, — сказал он, протягивая ей тарелку, Дита вспыхнула, как огонёк, но тут же потухла и, закусив губу, отрицательно покачала головой.

— Тремеры посадили меня на строгую диету, — вздохнула она, с тоской в глазах смотря на то, как он доедает.

— Ты всегда голодная? — равнодушно спросил мужчина. Если бы Дита не вела себя как ребёнок, он давно бы предложил ей… Бэн не понял, что хотел ей предложить.

— Всегда! Я последний раз досыта наедалась в 1789 на свой десятый день рождения, — сказала она, улыбаясь до ушей, словно вспомнила что-то очень радостное.

— Ты много крови отдаёшь, поэтому и голодна, — предположил он.

— Наверно, — она безразлично пожала плечами. Бэн убрал тарелку в котомку, а девушка, поняв, что еда кончилась, вздохнула и беззаботно потянулась, — пора и за книги!

— Могу подвести, — сам не зная, зачем, предложил Бэн, — мне по дороге.

— Отлично! — воскликнула девушка, и гуль сразу пожалел о своём предложении.

Они вышли из казарм, Бэн запер дверь и проверил замок, прошёл до конюшен. Дита семенила за ним, что-то рассказывая. Юноша забрался в седло и помог сесть девушке. Дита обняла его, обхватывая рукой за спину, и, улыбаясь, спросила:

— Знаешь куда ехать? Помнишь, я тебя про дом спрашивала? Вот там моя лавочка!

Её лицо было так близко, глаза сияли, ярко-алые губы манили…

— Знаю, — тихо сказа Бэн, подёргивая поводья.

Девушка продолжала смотреть на него, и Бэн осторожно потянулся к ней. Он сам не понимал, зачем он это делает, его просто влекло к ней, как магнитом. Её губы были всё ближе, и он положил ей руку на спину, направляя к себе. Но девушка резко отвернулась, его губы лишь слегка коснулись её щёки, скользнув по мягкой коже.

— Поехали, поехали, — крикнула девушка.

Бэн ударил каблуками бока кобылки, и та резко сорвалась с места. Его обдавало жаром, горячие волны пробегали по нему, сбивая дыхание. Бэн старался думать о делах Катерины, старался сосредоточиться на работе. Но находясь с Дитой в такой близости, он не мог успокоить своё тело.

(Берлин, Моабит. 17 июня 1808 год) Четверг. (Бэн)

На севере, за городской стеной бесконечной полосой протянулись поля. Несколько сотен гектаров, истыканные мельницами и деревушками, в которых жили крестьяне, что эти поля обрабатывали. На пастбищах бродили коровы и козы, мальчишки, что должны были пасти их, собирали яблоки и пытались торговать зелёной кислятиной на дорогах. Мирная идиллия осаждённого города.

Бэн встречался с Глебом и Гленом на южной границе Моабита. По донесениям гулей Шерифа, в одном из заброшенных хлевов был замечен беспризорник. Бэн проверял эту территорию несколько раз, но так никого и не отыскал. Братья же утверждали, что знали, где дневает забредший Гангрель именно сегодняшним днём.

Истоптав пол взрытого поля, испачкав ноги по колено, Бэн наконец добрёл до указанной точки. Гули Шерифа стояли у маленького склада и, дождавшись юношу, быстро вошли внутрь. В дальнем углу, где было недостаточно света, чтобы всё чётко видеть, располагался лаз в подвал. Глеб достал огниво и, несколько раз чиркнув камнями, разжёг масленую лампу. Глен откинул створку подвала, а Бэн вытащил свою шпагу из ножен. Трое мужчин замерли над тёмной дырой, стараясь хоть как-то осветить черноту.

— Может, просто скинем туда сена и подожжём? — предложил Глеб.

— Ага, а если это Трисли, то ночью тебя подожжёт Густав, и причём по частям. — Бэн отобрал у него лампу и спрыгнул вниз.

Комната была достаточно просторной, чтобы он мог в ней выпрямиться. Это был склад для зерна, и большая часть его была завалена мешками, что хранились на продажу. «Обильные запасы», – отметил про себя Бэн и стал осторожно двигаться вдоль полок, на которых так же находились ящики с горохом и ячменём. В дальнем углу он заметил его. Тело вампира было прикрыто большим куском ткани, и, если не особо вглядываться, можно было принять его за очередной мешок с зерном.

За спиной юноши раздался топот, и Бэн резко развернулся, направляя оружие в сторону выхода. Два гуля испуганно замерли, смотря на его агрессивную позу.

— Свалите отсюда, — сердито прикрикнул на них Бэн.

— Мы его отыскали, мы и прикончим, — выпятил грудь Глеб.

— Ещё не факт, что это неместный.

Бэн вновь повернулся к спящему и кончиком шпаги отодвинул мешок. Под тканью спала девушка с длинными тёмными волосами и плотным телосложением.

— Я знаю её, это Виктория Грейс, — сказал Бэн и гули Шерифа расстроено вздохнули.

— Ложная тревога?

— Не совсем, — Бэн вытащил из-за пазухи кол. — Ей запрещено спать в черте Берлина.

— Отлично! — воскликнул Глеб, подходя ближе. От его голоса девушка проснулась и, подняв на них испуганный покрасневший взгляд, быстро сжалась.

Бэн был готов к её реакции, и, как только она обнажила зубы, пытаясь запугать гулей сверхъестественной способностью, он воткнул ей шпагу в грудь, не глубоко, но достаточно, чтобы она прижалась к земле.

Глеб и Глен отступили на пару шагов, испугавшись, Бэн же остался неподвижен и, вдавливая оружие девушке в тело, туда, где должно было располагаться сердце, сердито произнёс.

— Тори, тебе запрещено спать в Берлине!

— Отпусти! — вампирша попыталась воздействовать дисциплиной внушения на гуля. Но днём её способности были слабы, и, несмотря на то, что Тори происходила из клана Бруджа, она не могла справиться с Бэном своей сверхсилой.

— Ты предстанешь перед судом Густава, — спокойно продолжал юноша.

Тори, поняв, что так просто от него не избавиться, сменила тактику.

— Прошу, я лишь один день...

— Не правда, — вмешался Глен, — мы тебя тут уже дня три караулим.

— Тео выгнал меня из дома, где мне было дневать? — стала она причитать.

— Мне всё равно, — Бэн поставил лампу на полку и взял кол поудобнее.

— Не надо, умоляю, — взмолилась вампирша и попыталась подняться, но Бэн придавил её шпагой, которая уже прошла мимо рёбер и болезненно касалась её небьющегося сердца.

— Закон для всех един. Ты не должна была оставаться в городе.

— Бэн, я заплачу тебе, просто дай мне дождаться тут ночи, и я более не появлюсь в домене Принца.

— Бранденбург – это домен Густава. Или ты собралась покинуть Пруссию?

— Пожалуйста, Густав убьёт меня, хотя это не такое уж и серьёзное преступление! Тео не пускал меня в моё имение! Что мне оставалось делать! — Продолжала причитать вампирша, выдавив из себя кровавую слезу.

— Бэн, она права. Принц убьёт её, а преступление не нарушает законы Камарильи, — вступился за неё Глеб.

— Не нарушает? — Бэн возмущённо посмотрел на гуля Шерифа, — конечно, когда ваша работа заключается в уборке дерьма за неопрятными Новообращёнными, вам кажется, что провести день в нескольких метрах от границ города – это почти за городом. Но вы забываете, что это был указ Густава, и Принц имел на то причины? — юноша повернулся к девушке, метясь в неё колом.

— Дай мне шанс, изверг ты бессердечный! — задёргалась вампирша, стараясь не нанести себе вреда его шпагой, которая почти проткнула сердце. — Я не хочу умирать! Густав убьёт меня! — Тори стала пытаться вытащить шпагу из своего тела, царапая ладони и злясь всё сильнее, теряя над собой контроль.