Хальдор из Светлого города

тал себе в колени:

— Не надо.

— Что хочу, то и делаю, — последовал ответ. И, возвысившись, голос попросил несколько повелительным тоном: — Фейдельм, отдай его мне.

— Как вы смеете! — крикнул барон, срываясь. Он неловко вскочил, протягивая вперед руки, чтобы оттолкнуть от себя непрошенного защитника. Тот лишь рассмеялся. Барон увидел синий плащ и широкополую шляпу Одина. Его остроносое лицо казалось жестким и злым. Он стоял рядом с бароном, невысокий, худой, с беспорядочной сединой в черных волосах. Единственный глаз Одина, невинного синего цвета, в упор рассматривал Фейдельм.

Барон дернулся, но Один, не глядя, задержал его, преградив ему путь протянутой рукой, и повторил чуть тише:

— Отдай его мне, Фейдельм.

В его голосе еле заметно прозвучала угроза. И Фейдельм, которая никогда и ничего не боялась, поняла, что сейчас ей лучше уступить. Лицо ее стало неподвижным и слегка побледнело, когда она ответила ему спокойно и величаво:

— Пусть будет, как ты хочешь, Один.

22

Они сидели на берегу реки Лиамор — Желтые Камни, свесив ноги к воде. Один задумчиво смотрел сбоку на осунувшееся лицо мальчика. Правильно он сделал, что отобрал его у Фейдельм. Фейдельм — Закон, а он, Один — Беззаконие, но лучше уже беззаконие, чем мучить людей.

— Ох, как тебе досталось, — сказал он, обнимая барона за плечи.

Барон сердито дернулся.

— Пустите…

Один по-мальчишески хмыкнул:

— Богам говорят «ты», — заметил он. — Разве ты не знаешь, Хельги?

— Знаю, — сказал барон. — Просто забыл. Уходи, Один.

— А ты упрямый, — с удовольствием сказал Один. — Настоящий барон.

Барон угрюмо отвернулся. Ему очень хотелось попросить Одина,чтобы тот ничего не говорил родителям, когда они придут с Белых Гор, но это было бы уж слишком по-детски. Про себя же он твердо решил сгинуть в Светлом Городе и без Хальдора не возвращаться.

— Что молчишь? — спросил Один. — Задумал каверзу?

— Тебе-то что? — отозвался барон, прижимаясь к нему теснее. Был он там богом или нет, но руки у него вполне человеческие.

— Я близко знал твоих родителей, — неторопливо сказал Один. — Знаю и твою сестрицу. Хорошая девочка. Правильная.

Барон поднял голову, глядя на сухой камыш, висящий после половодья на кустах, как белье, набрался мужества и проговорил:

— Лучше ты оставь меня, Один. Фейдельм же сказала…

— Напрасно ты думаешь, что она жестокая, — мягко заметил Один. — Она испугалась за Лес. К нам и вправду из Города пришло Зло. Она только не знает, что ты в этом не виноват. Ты был первым, кого оно настигло.

Один заметил. как покраснели баронские уши, и усмехнулся.

— А кто же тогда впустил его? — еле слышно шепнул барон.

— Я, — сказал Один. Он снял шляпу и положил ее себе на колени. — Потому что это я привел сюда твоего Хальдора. С этого все и началось. — Он тряхнул головой. — Бродил я как-то вечером возле этой стены, — начал он, сталкивая камешки с обрыва в реку. — Волчонок, который был со мной, презабавно выл и тявкал, пугая городских жителей, и я хотел