Четыре цвета счастья: эльфийская сказка

Клиомена

Четыре цвета счастья: эльфийская сказка

Цвет первый: Белый

Торжественный пир завершился для них. Свадебные подруги провели невесту в опочивальню ее – страшно даже подумать – супруга. Румер стояла у закрывшейся за ее спиной двери и едва дыша, наблюдала за возвышающимся у оконного проема силуэтом. Лунный свет облекал его мягким сиянием, делая еще более неземным в глазах девушки.

– Проходи, – прозвучал приказ.

Румер вздрогнула – его голос отразился в потайных глубинах ее тела – и сделала несколько шагов вглубь. Мужчина приблизился к ней, неся аромат лесных трав и веяние всепоглощающей силы. Девушка крепко зажмурила глаза, когда он сбросил покрывало с ее волос и снял широкий, расшитый серебром плащ. Теперь она стояла перед ним в легком платье, пронизанном светом тысячи зажженных по всей спальне свечей.

– Открой глаза, – его тон не допускал неповиновения, но она медлила. – Взгляни на меня, – настаивал он.

Судорожно сглотнув, она все же выполнила требование. И тут же утонула в сиянии его глаз – глаз эльфа. Кейран, владетель Имладриса и Северных Гаваней, с восхищением взирал на нее.

– Тебя страшит все произошедшее с тобой? – ласково спросил он.

Румер, дочь Боэроса вождя племени Аданов, пришедшего поколение тому назад на границы Белерианда, растеряно глядела на того, кому волей отца и племени была отдана в супруги. Что она могла сказать ему, кроме того чему училась с момента, когда решили ее будущее.

– Этот брак – залог благополучия моего народа, обещание покровительства над ним Эльдаров, – чуть слышно сказала она. – Когда мой отец решил отдать меня, как могла я противиться…

Ответом ей был раскатистый смех, от которого заколебалось пламя свечей. Румер задрожала еще сильнее: неужели она разозлила его? Эльф осторожно взял ее лицо в ладони – они были такие теплые. А ей всегда казалось, что Эльдары сделаны из мрамора и холодны.

– Твой отец, – усмехнулся он, – не решал. Как он мог что-либо решать, если я выбрал тебя. Да, девчушка, Я выбрал тебя. Еще когда Аданы только пришли в Белерианд, я увидел тебя среди других младенцев Атани. Прозрев грядущее, я понял, что ты родилась на свет Арды для меня.

Он склонился к ней. Его горячее дыхание смешивалось с ее, его волосы упали ей на лицо. Румер закрыла глаза, ожидая поцелуя. Однако он выпустил ее и ушел к окну.

– Так ты не хотела этого брака по своей воле? – прерывая повисшую между ними тишину, спросил Кейран.

– Я совсем не знаю вас, Повелитель. Не знаю Эльдаров, – неуверенно призналась Румер и тут же поняла, что сболтнула что-то не то. Ибо он подбежал к ней и порывисто сжал за плечи. И вновь его лучистые глаза обожгли ее своим сиянием. Девушка перестала дышать.

– Так отчего же ты позволила соединить наши руки над огнем? Почему сказала «да»?

Румер молчала. И, правда – почему?

– Ты моя, – твердо сказал он. – Так решено много веков назад. Песнь Илуватара предрекла это.

Он сжал сильнее и склонился над ее лицом.

– Ты моя супруга.

– Наш брак – залог мира, – прошептала она еще одну заученную фразу. И вновь поняла, что не следовало бы. Кейран резко отстранился. Румер пошатнулась, наступив на подол одежды, но он не поддержал ее. Отвернулся, сложив руки на груди, заходил по покою.

– Ты говоришь как дочь вождя.

Он остановился у сундука, что-то достав, зажал в кулаке. Девушка с опаской наблюдала за ним. Она сказала правду – она не знала его, не знала эльфов. Люди и Перворожденные не дружили достаточно тесно. Румер не знала чего ожидать от этого эльфа, от мужчины-эльфа, с которым связана вся ее последующая жизнь.

Кейран подошел медленно, точно упиваясь ее страхом. Свет его глаз, уже немного знакомый Румер, не так сильно ожег ее.

– Ты мыслишь как супруга вождя. Ты будешь достойной меня, Румер.

Он поднес руку к ее лицу и, разжав пальцы, показал скрытое в ладони украшение: замысловато витая цепочка с одним драгоценным, лучащимся камнем-шариком.

– Это «фаэливрин» – «луч солнца на воде» – мой дар тебе, Владетельнице Имладриса.

Эльф застегнул украшение на шее девушки. От прикосновений его изящных пальцев волна жара окатила ее до ступней. Он обошел вокруг нее, пристально осматривая все изгибы ее тела, не скрываемые одеждой. Ее кожа розовела под тонким шелком, высоко поднятые в прическе волосы открывали грациозный изгиб шеи, линии плеч и спины.

– Ты совершенна, как я и ожидал, – хрипло прошептал Властелин, оказавшись вновь с ней лицом к лицу. Вдруг тень промелькнула в его взгляде.

– Вот только имя…

– Мое имя? – удивленно подняла брови девушка.

– Я дам тебе новое, – решительно заявил он.

Румер ощутила, что возражений он не потерпит. Мужчина взял ее правую руку в свои и приложил к груди туда, где отчетливо билось его сердце.

– Мы уже связаны от начала времени в замыслах Эру. Только недавно нас соединил ваш закон – огонь. Мое сердце даст тебе новое имя – имя Эльдаров – и ты станешь моей.

Он закрыл глаза, приказывая сделать ей то же.

– Увидь то, что вижу я. И ты услышишь имя свое в моем сердце.

С недоверием Румер опустила веки. И волна силы нахлынула на нее. Сломила, захватила, понесла над просторами Арды. Свет сменялся тьмой, океаны земной твердью, ветер шумел в ушах. И только он – Кейран – был постоянством, его присутствие было так явно, так отчетливо. Вдруг она увидела поляну, укрытую весенними цветами. Там, у деревьев, стоял Кейран. Он пристально наблюдал за играющей девочкой. Она танцевала среди белых цветков, смеху ее вторили птицы; солнечные лучи блестели в серебряных волосах маленькой Румер.

«Келебринкель», – отчетливо услышала она. Тут же поняла, что это сказал он, стоящий в тени Кейран. И все погасло. Румер почувствовала, что стоит в объятиях супруга в их опочивальне.

– Келебринкель, – восторженно произнес ее муж.

Она вздрогнула и открыла глаза. Он зачарованно смотрел на нее.

– Именно так я назвал тебя, увидев впервые. Среброструйная, – проговорил он, задыхаясь точно после бега. – Ты уже тогда была такой желанной.

Он скользнул рукой по ее волосам, путаясь в замысловатых завитках прически. Ее пальцы, прижатые к его сердцу, невольно погладили ткань нарядной рубахи. Он взял ее левую ладонь, по очереди целуя каждый пальчик, и приложил к украшению на шее. Накрыв своей ладонью руку Румер, эльф прошептал:

– О великий Эру, в мыслях сотворивший нас. Нарекаю сие дитя Аданов «Келебринкель». Сердце мое отдаю ей, а ее забираю, и оба их мы приносим тебе. Дабы соединились мы теперь, как было это предначертано в Песне твоей.

Девушка чувствовала волны его силы, проходящие через нее, струящиеся из сердца Кейрана в ее бешено бьющееся сердечко. Это было столь новое чувство, что слезы выступили на ее глазах. Когда он взглянул на нее, его лицо сияло, а звездносветные глаза обволакивали мощью бушевавших в них чувств.

– Муж мой, – прошептала девушка, подчиняясь внутреннему порыву.

Кейран обнял ее, прижимая голову жены к плечу и ощущая слезы, прожигавшие ткань его одежды. Он улыбнулся и поднял ее на руки. Поднес к окну и опустил в лучи света, мягко падавшего на пол. Девушка стояла, не шевелясь и впиваясь взглядом в его лицо. Изучала каждую черточку: высокие скулы, изящный нос, волевой, точно из мрамора подбородок, резко очерченные губы. Но замечательней всего были глаза. Таких глаз она еще не видела. Глаза эльфа живущего от начала времен, как говорили в ее народе. И в этих глазах читалось такое, что Румер боялась поверить.

– Керебринкель, – нежно позвал он.

Точно пробудившись, она взглянула на него по-новому. Без страха.

– Ты приняла свое имя, милая, – восторженно прошептал он. – Я не ошибся.

– Повелитель, – склонила она пред ним голову, – на все твоя воля.

– Нет, – резко рванув за подбородок, эльф заставил ее смотреть ему в глаза. – Ты моя супруга, Келебринкель. Зови меня по имени, – приказал он.