Царская дыба

олодому неженатому по нраву придется... – отец Никодим сделал долгую паузу. – Ковер персидский есть, мягкий, что трава лесная.

В толпе одноклубников кто-то прыснул. Кто, возмущенный тупостью иеромонаха, возмущенно начал:

“Да то же сваты, он что...” – но недовольного быстро зашикали.

– Аq, хорошая вещь, ковер персидский, – не моргнул глазом Зализа. – Пусть здрав будет тот, кто хранит редкостную вещь такую в доме своем, да будут здоровы дети его и внуки. Но купец у нас, опять же, редкостный. Купец тот, Батов Варлам, сын Евдокима Батова, соседа моего. И ковры обычные покупать ему как-то невместно.

Когда прозвучало имя Варлама, по рядам одноклубников пронесся короткий вздох. Теперь исчезла даже малейшая неопределенность, и всем стало ясно: из клуба сватают Юлю.

– Да, купец у вас редкостный, – признал монах, покачав головой из стороны в сторону. – Такому ковры персидские и стекло цветное предлагать не по чину. Однако есть у нас тоже товар редкий, чудесный, каковой простому человеку и показать боязно.

– Аи, покажи, покажи товар! – обрадовался Зализа. – Покажи, хорошую цену дам.

– Не покажу, – отмахнулся монах. – Не уговаривай, человек торговый, не покажу.

– Покажи, покажи, – принялись уламывать монаха остальные сваты, но отец Никодим твердо стоял на своем:

– Не покажу!

– А купцу нашему редкостному покажешь? – сделал хитрый и неожиданный ход Зализа.

– Купцу вашему?.. – надолго задумался иеромонах, а потом резко и размашисто махнул рукой, – И-эх, была не была. Привози купца своего послезавтра к полудню, покажу товар редкостный, товар красочный, товар дорогой! Покажу!

– А теперь, гости дорогие, – выступила Зинаида. – Не желаете ли угоститься с дороги, чем Бог послал?

– Отчего же не угоститься, – кивнул Зализа, поднимаясь со скамьи, – от Божьего дара отказываться грех.

Поскольку в Северной Пустоши уже больше полумесяца стояла жара, стол накрыли на улице, под навесом, толпа отхлынула туда. В сутолоке Картышеву наконец-то удалось поймать Зализу за локоть:

– А Росин где, Семен Прокофьевич?

– В Москве остался, – оглянулся опричник. – Да ты не беспокойся за него, Игорь Евгеньевич. Муку он, конечно, прошел, но опосля государем обласкан был. А для избавления от неудобствий, со слабостью связанных, дал царь ему боярыню Анастасию, вдову Салтыкову в услужение. И живет сейчас Константин Андреевич в Москве, в боярских палатах, в полном удобстве и удовольствии.

– Что еще за Салтыкова? – навострил уши Картышев, услышав знакомую со школьных учебников фамилию.

– Анастасия, из рода Телибеевых. С хорошим приданым за боярина Салтыкова, ко двору близкого, замуж вышла. А боярин возьми, да после свадьбы через неделю с коликами свались. Четыре дня в жаре метался, да на пятый преставился. Так она соломенной вдовой и осталась: и женой побыть не успела, и перед Богом супругами заделались.

– Аппендицит, что ли?

– Колики брюшные. Дядья Салтыковские уже подступать стали, в монастырь отправить хотели, да добро изрядное, без пригляда