Царская дыба

г аналоя, и божьим соизволением Юля приобрела фамилию Батовой, отец Тимофей вспомнил еще одну важную вещь:

– А ведь я купцу молодому ковер персидский обещал показать! Ой забыл, забыл. Ну, идем за мной...

Иеромонах проводил мужа с женой к Юлиной избе, пропустил внутрь, затем прикрыл дверь и подпер ее колышком.

– Ну, пусть дочь моя купцу ковры показывает, товары расхваливает, а у нас торгового дела в доме нет. Мы можем пока плоть свою пищей естественной подкрепить, да сбитеня горячего выпить. Зинаида, неси угощение к столу!

Собственно, столы были накрыты заранее: миски, пироги, кувшины с самодельным вином, пока еще больше напоминающие обычную брагу. Кухарки, поняв, что свадебный обряд близится к завершению, принялись переставлять на стол блюда с мясными угощениями, и Зинаиде осталось донести только водку. С нее-то заскучавшие по нормальному человеческому напитку одноклубники и начали.

– Горько! – по привычке крикнул Архин, но первым же понял свою ошибку и под общий смех сел обратно за стол, целоваться за которым нынче было некому. – В общем, за здоровье молодых!

Народ дружно выпил, вспоминая теплые ощущения крепкого алкоголя, почти сразу повторил.

– Надо аппарат самогонный собрать, – зачесал голову Картышев. – Дело-то элементарное, а потом гони, хоть из тараканов.

– Ты их сперва заведи, – хмыкнул Малохин. – Вот картошечки бы хоть немного. Как представлю ее, рассыпчатую...

– И закурить, – поддакнул Архин. – Ну что, еще по одной?

– Закусывайте ребята, закусывайте, – напомнила, проходя вдоль стола, Тамара.

– Неправильно это! – мотнул головой Зализа. – За государя нашего, Ивана Васильевича, никто не выпил. Давай, отец Тимофей, добавь мне сбитенька своего горячего.

– За государя нужно, – и не подумали спорить одноклубники.

Пир шел своим чередом, напоминая десятки и сотни других подобных пиров. Захмелевшие после водки одноклубники перешли на свою бражку, большая компания разбилась на множество отдельных групп, каждая из которых вела свой разговор и пила сама по себе. Боярин Иванов вместе с сыном, которым наравне с Зализой досталось по ковшу водки, мирно почивали на травке, но сам опричник и живучий татарин Абенов еще крепились, и даже пытались добавить к уже выпитому понемногу кисловатой бражки.

– Ладно, – спохватился Зализа, глядя в раскосые глаза своего соседа. – Надобно и честь знать.

Он стукнул ладонью по столу и развернул плечи:

– Буду я тут теперь нескоро, а потому желаю полон свой назад получить! Татарам продавать погоню. Ну-ка, все сюда на поляну собирайтесь. Быстро!

Над столом повисла тишина.

– Быстро! – еще раз хлопнул ладонью опричник.

Полонянки, с надеждой озираясь на остающихся на своих местах одноклубников, стали подниматься и собираться перед хозяином.

– Зачем татарам-то, Семен Прокофьевич? – первым возмутился Картышев. – Чего ни плохого сделали?

– Не надо их никуда продавать, – поддержали его другие ребята, а кто-то даже предложил полон выкупить.

– Я так вижу, – и опричник снова