Люди меча

ключи от замка.

- Ключи? - презрительно поморщился Густав.

- Не только, - кивнул посланник епископа. - Мы впускаем присланный вами воинский отряд в замок, и оформляем купчую внутри.

- Понятно... - кивнул король и прижал холодную ладонь себе ко лбу. Последнее время его все чаще и чаще мучили сильные головные боли. - Что же, если вы передадите мне не только ключи, но и замок, то это больше похоже на честную сделку. Но сто пятьдесят тысяч богемских талеров многовато для маленького острова. Я думаю, он может стоить не больше пятнадцати.

Дверь в королевские покои распахнулась с громким грохотом, и внутрь вошел, печатая шаг, его любимый паж. Волосы юноши были растрепаны, изящный брасьер в пыли, на одном из сапог оторвалась подметка, болтаясь под ногой.

- Что случилось, Улаф? - изумился его виду старик.

- Русские осадили Выборг, ваше величество. Они сожгли предместья, разграбили ближние деревни и сейчас бомбардируют стены крепости.

- Осадили Выборг?.. - король с изумлением перевел взгляд на грамоту, что все еще оставалась в его руке, потом на посланцев эзельского епископа, снова на запыленного пажа. - А как же... Адмирал?

- Русский отряд разгромил его армию при Кивинеббз, ваше величество. Они перебили всех швейцарцев, половину немцев, рассеяли ополчение, изрядно опустошив его ряды, а рыцарей частью убили, частью повязали в плен. Из битвы не вышел ни один из шведских дворян. Я готов принять от вас любую кару, мой король, - и паж преклонил перед ним колено.

- Тебя то за что? - не понял старик.

- Я остался невредим, ваше величество. И я не смог сразить ни одного врага.

Король опять вспомнил о грамоте, которую он сжимал в руке, и вдруг с неожиданной яростью разорвал ее в клочья:

- Во-он! Вон отсюда! - заорал он на епископских посланников, привстав из своего кресла, потом обессилено упал назад и тихим голосом произнес: - Господи, за что ты караешь меня? Чем я прогневал тебя на старости лет? Чем провинился? Двадцать тысяч... Где я возьму другую армию? Чем докажу датчанам наше право на свободу? - король застонал, словно от резкой боли... - Улаф... Прикажи принести перо и бумагу... Ну, ты знаешь...

И когда слуги доставили письменные принадлежности, потухшим голосом начал диктовать:

- "Мы, Густав, Божию милостию свойский, готский и вендский король, челом бью твоему велъможнейшему князю, государю Ивану Васильевичу, о твоей милости"...

- Боже мой, - мотнул головой старик. - За что мне такие унижения на старости лет. Я - челом бью.

Он вздохнул и продолжил диктовать письмо. Закончив, подозвал пажа к себе:

- А теперь я скажу, какую кару тебе предстоит понести, мой мальчик, хрипло сообщил Густав. - Я разрешаю тебе переодеться, но после этого ты, как сможешь быстрее, помчишься в Новгород, к царскому наместнику, отдашь это письмо, пообещаешь немедленно отпустить всех пленных русских безо всякого выкупа, ты пообещаешь ему любые дары, какие он только захочет. Можешь стоять на коленях, плакать, терпеть любые