Ульфила

асстались.

Ульфила Силене кивнул: все в порядке. И скрылся Силена.

Фритигерн улыбнулся.

— Любят тебя здесь, — заметил он Ульфиле. — А ведь не за что любить тебя, Ульфила. Скучный ты человек. Только и делаешь, что бранишь людей и туда не пускаешь, где интересно и весело.

— Что я делаю и за что любят меня — не твоя забота, князь, — отрезал Ульфила. Сидел, настороженный, точно в одной клетке с опасным зверем оказался.

Фритигерн без приглашения на лавку против Ульфилы уселся. Надоело стоять, пригнув голову под низкой крышей.

— Хочу понять тебя, — сказал князь. — Договорить недоговоренное. — И вперед подался, в тесной комнатке на епископа надвинулся. — Скажи мне, почему за мир так держишься? Почему народ свой воевать не пускаешь? Живете в бедности, а могли бы жить в роскоши. Да и мы не такие уж разбойники, епископ. Не чужое отобрать хотели, своего добивались, того, что наше по праву. Зачем тебе дружба с ромеями? Неужто дороже тебе имперцы родичей твоих?

И спохватился Фритигерн: Ульфила-гот не готом был вовсе.

Но Ульфила про то и не вспомнил.

— Мне ромеи чернила присылают хорошие, — сказал он. И пояснил, с удовольствием заметив, что князь смутился: — Я ведь Книгу перевожу. Для такой работы мир нужен. Когда кругом война, трудно другими делами заниматься.

И непонятно было, серьезно ли говорит, ибо угрюм был и ни тени улыбки на лице.

Фритигерн, чтобы недоумение свое скрыть, за новую тему ухватился.

— Любо было нам слушать твою книгу, — сказал он.

И попросил показать, из какой глины перевод этот вылепливается.

Ульфила вытащил из холщового мешка восковую дощечку — черновик. Фритигерн взял, повертел в руках, твердым ногтем по воску провел, оставив полоску. Буквы, как жуки, по всей поверхности, а что за ними спрятано? Ничего не понял.

А Ульфила и не собирался ничего объяснять. Насмотрелся? Это тебе не мечом махать, здесь иное умение потребно, тебе недоступное. И забрал Ульфила дощечку, обратно в мешок спрятал.

Молча на князя уставился: ну, что тебе еще нужно?

Растерялся князь; а растерявшись, многословен стал.

— Валент из Антиохии прибыл, — сказал он наконец. — Армию привел большую. Наши конники уже ходили мимо, считали их орлов.

— И много насчитали? — спросил Ульфила.

— Достаточно, — честно ответил Фритигерн. Поморщился. — Если по значкам судить, набрал Валент себе воинство с бору по сосенке. Думаю, лучшие резервы выгреб, чтобы только нас извести.

— Вполне понимаю, — холодно сказал Ульфила.

Фритигерн пропустил это замечание мимо ушей.

— Ульфила, помоги мне. Ты встречался с Валентом, говорил с ним. Где он уязвим более всего? Как легче взять его?

— Валент мой государь, — сказал Ульфила. — Я не помогу тебе убить его. Если ты только за этим приехал, то убирайся.

— Твой государь! — яростно прошептал Фритигерн. Серые его глаза вдруг засветились зеленым огнем. — В прошлом году он и пальцем не шевельнул, пока мы разоряли его земли и грызли его людей похуже Черной Смерти. Сидел себе в Антиохии,