Пепел к пеплу (сборник) - (ЛП)

* * *

– Мне очень жаль, Артур, – мягко произнес сэр Чарльз.

Бэйнс мола пожал плечами. Когда пришли результаты анализа крови и судебно-магической лаборатории, он собственными глазами увидел, что кровь на кинжале принадлежит двоим людям. Один из них – миссис Маргарет Уолнат, а у эритроцитов второго была одна особенность – часть их была не обычной круглой формы, а серповидной, как молодая луна. Это значило, что убийца был болен редким наследственным заболеванием – серповидно-клеточной анемией.

К моменту обнаружения кинжала кровь на нем уже засохла, и потому нельзя было провести прямой симпатический анализ, который доказал бы, что кровь принадлежит именно подозреваемому, но… эритроциты Дэвида Уолната были той же самой серповидной формы, что и у крови на кинжале. Вероятность такого совпадения приближалась к нулю.

В камине его спальни нашли обрывки сожженной бумаги и перчаток со следами крови.

И его дворецкий признал, что тетушка Мейзи несколько раз очень настойчиво приглашала его хозяина побеседовать; и в тот день мистер Уолнат сказал, что собирается «отдать родственный долг, заглянуть к старой ведьме».

И это было еще не последнее волоконце в той веревке, что начала затягиваться у лучшего друга сержанта на шее.

Детективное агентство «Боу» сохранило отчет о проделанной для тетушки Мейзи работе. Сведения, которые они собрали, касались мисс Стилсон. Оказалось, что она приехала в Лондон не из Ньюкастла, а из Бомбея; а в Индии она успела побывать в тюрьме, куда ее заключили за воровство у мужчины, который ее содержал с шестнадцати лет.

Все выстраивалось в единую картину вспышки гнева от того урока, который тетушка преподала сбившемуся с пути супругу племянницы в своей насмешливо-злобной манере. Горечь, гнев и ненависть от разоблачения его последней любви… Тетушка Мейзи, которая наслаждалась своей правотой…Одна капля, одна ехидная фраза, и чаша переполнена, Дэвид Уолнат поднимает на тетушку руку, а та хватается за нож…

С момента ареста Уолнат не произнес ни единого слова. Он не защищался, не оправдывался и ничего не объяснял. Даже по сержанту он только скользнул потухшим взглядом и отвернулся, рассматривая стену, пока Бэйнс не потерял терпение.

* * *

– Но, сэр, он не может быть убийцей! – упрямо повторил сержант, хотя оснований для его упрямства не было никаких.

С такими уликами проверять других подозреваемых было излишним, но сэр Чарльз сделал все, что смог. Агентство «Боу» не впервые работало на тетушку Мейзи, и полицейские побеседовали и нечистой на руку горничной, которую уволила тетушка, и с племянником Альбертом, и с миссис Макрори. Оказалось, что та потратила огромные деньги на прорицателя, который обещал ей финансовый успех и скорое замужество, и попыталась позаимствовать немалую сумму из опекунского фонда своего сына. Тетушка Мейзи вовремя пресекла эту попытку, и что немаловажно, сделала это за неделю до смерти, так что миссис Макрори не могла убить ее в приступе гнева, услышав плохие новости. А в день убийства она стояла за столиком благотворительной ярмарки.

К тому же, и у горничной, которая вышла замуж и уехала в Бирмингем, и у племянника Альберта, который страдал от последствий ночного кутежа в своем клубе на глазах десятка товарищей, было железное алиби.

– Я понимаю, что ты не хочешь верить, что твой друг…

– Это не вопрос веры, сэр, – поднял глаза сержант. – Все мы способны убить. Но все по-разному. Дэвид мог все обдумать, взвесить, как товар в лавке, и… взяться за дело. Это в его натуре. Был один случай… – сержант запнулся и начал заново, медленно подбирая слова.

– Дэвид всегда очень жалел наших новобранцев. Относился к ним, как отец. И вот, один парнишка из наших попал в госпиталь и умер, можно сказать, у него на руках. Мучился страшно, морфий не подействовал. А потом Дэвид узнал, что местный аптекарь морфием торговал на стороне, а солдатам давал крашеную воду… И тому мальчишке – тоже. В общем, этого аптекаря утром нашли с пулей во лбу, и никто ничего не видел, никто ничего не смог доказать. Дэви всегда оставался спокойным. Даже если мы все думали, что подохнем через минуту, он вел себя, как за чайным столом у королевы. И я не верю, что он мог в приступе гнева заколоть старушку… нет, не верю.

Сэр Чарльз беспомощно опустил глаза на страницу с заключением.

– Кстати, почему вывод не Хань Фэй писал, а его помощник? – немного оживился он.

– Хань Фэй заболел, – рассеянно отозвался сержант.

– Пожалуй, стоит побеседовать с его помощником лично? – предложил Роуэн. – Вдруг он что-то упустил…

– Конечно, сэр! – горячо отозвался сержант.

Но после визита в лабораторию ему пришлось признать, что в пользу Дэвида Уолната по-прежнему нет ни единого факта, кроме уверенности сержанта в его невиновности.

* * *

В день перед судом сэр Чарльз Роуэн пригласил сержанта к себе в кабинет, усадил его в кресло, а сам выскочил из-за стола и произнес небольшую речь.

– Сержант, если вы думаете, что я не знаю о вашем частном расследовании в пользу Уолната, то вы глубоко заблуждаетесь. Я позволил вам перевалить все дела на плечи ваших констеблей, позволил использовать служебное положение в своих целях… А теперь я хочу знать: удалось ли вам что-то выяснить?

– Нет.

Помолчав, сержант прибавил:

– Не удалось. Но я все равно верю, что это не Дэвид.

– Хорошо, – глубоко вздохнул Роуэн. – Я хочу тебе предложить: расскажи мне все, что знаешь, об этой семье. Все о неделе перед убийством. Не выбирай сведения, просто рассказывай. Может, нам удастся выудить зацепку…

Сержант согласился не столько из-за надежды на лучшее, сколько из уважения к желанию сэра Чарльза помочь. Он рассказывал, рассказывал, рассказывал…

И вдруг сэр Чарльз остановил его.

– Бэйнс, ты уверен, что она сказала именно это слово?

– Да, сэр, она сказала его очень громко.

– Но тогда… если это так… появляется еще один мотив…разочарование…наследство… – забормотал сэр Чарльз.

– Хань Фэй уже выздоровел?

– Да, утром он приступил к работе, – стараясь не обнадеживаться блеском в глазах сэра Чарльза, ответил Бэйнс.

– Хорошо, пойдем к нему!

Роуэн торопливо увлек сержанта за собой.

– Если я прав, эта кровь никак не может принадлежать Уолнату! – выпалил он уже на ступеньках.

– Но как же, сэр? – Бэйнс даже остановился на мгновение. – Эта, как ее, анемия…

– Ну да, именно она! – выпалил Роуэн уже у двери в лабораторию. – Именно!

Бэйнс со свистом втянул воздух, но тут же устыдился своих чувств и непроизнесенных слов в адрес сэра Чарльза.

После их ухода Хань Фэй постарался, чтобы его помощник осознал всю глубину своего несовершенства.

– Бестолочь. Олух. Невежда. Лентяй. Позор своей семьи, – шипел он, заставив несчастного прятаться за микроскопом. – Как же ты не смог сосчитать тельца Барра в нейтрофилах?

* * *

Когда Дэвида Уолната освободили и вернули в лоно семьи, он решил, что довольно с него Лондона, и, подыскав арендатора для дома, сам отправился с женой в Египет. Перед отъездом он, конечно же, навестил сержанта, но разговор вышел неловким и скомканным.

– Я все равно рад, что ей удалось избежать ареста, – отводя взгляд, сказал он. – И надеюсь, что у нее все будет хорошо. Она… она не безнадежна и не потеряна для добра…

Сержант только вздохнул; он понимал, хотя и не одобрял силу обрушившихся на друга чувств.

Он вспомнил свой разговор с сэром Чарльзом перед освобождением Уолната.

– Сэр, а как вы пришли к мысли, что кровь убийцы на кинжале может быть женской? – неуклюже сформулировал Бэйнс.

– Просто потому что иначе быть не могло. Я принял твою уверенность в друге за аксиому. И вот что у меня вышло: если это не его кровь, это кровь кого-то из родственников. Это не могут быть родственники по браку, ведь серповидно-клеточная анемия – наследственное заболевание, – сэр Чарльз поднял палец. – Но! Родители Уолната умерли, он сам был единственным выжившим ребенком в семье, и детей у него нет. Но если их нет в браке с Джоанной Уолнат, не значит, что их нет вообще. И тут я вспомнил слово «деточка», которое подслушала миссис Уолнат. Твой друг называл Фанни Стилсон, обычное ласковое слово верно? Но, может быть, оно значило именно то, что значило – дитя? Ребенок? Его дочь?