DmC: Рожденные свободными (СИ)

— Вынуждена Вас огорчить, мистер Доусон, но это не так. Европа также охвачена этими тварями. Но мы стараемся держать оборону.

— Стараетесь? — переспросил Данте с сарказмом. Горски лишь кинула на него строгий взгляд, словно на нашкодившего мальчишку:

— Именно. Нью-Ватикан — это огороженный регион, включающий в себя всю Италию и ближайшие к ней страны — Францию и Австрию. Мы скрываем у себя беженцев, даем им кров и дом, но одновременно с этим мы стараемся расширить границы, сражаясь с этими созданиями.

— Как трогательно, — заявил Бруно. — Я слышал, что Ватикан обычно не ввязывается в мировые проблемы.

— Видимо, вы плохо читаете газеты, уважаемый, — ответила майор Горски. — До того, как в мире появились эти твари, Ватикан активно сотрудничал с Интерполом и ООН, что в дальнейшем позволило нам быстро принять экстренные меры по безопасности людей.

— Вы предусмотрительны, — сказал Финеас. — Но люди, которых я веду, не слишком доверяют незнакомцам. Как мы можем узнать, стоит ли Вам доверять, мэм?

— Нам можно доверять, — ответила Горски. — Но если вы опасаетесь чего-либо с нашей стороны — тогда вы можете идти своей дорогой. Мы лишь постараемся помочь вам вещами или припасами. Однако… — ее взгляд, блуждавший по лицам людей, задержался на Чарли, который отошел в сторону и укачивал Хоуп: — …с моей стороны будет крайне жестоко бросить некоторых из вас здесь. Но, как я уже сказала, решение остается за Вами, мистер Доусон.

— Повторюсь — я лишь веду людей, майор, — покачал головой Финеас. — Решение им надо принимать самим.

Толпа людей позади него негромко зашумела, обсуждая варианты. Кто-то предлагал отправиться в Нью-Ватикан, но эти слова заглушались паническими возгласами «Это наверняка подстава!». Особо выделялся голос Пигги — диджей явно не доверял новоявленным спасителям и твердо настаивал на том, что Пастве лучше продолжать идти своей дорогой. Хотя его идея могла предполагать и личные мотивы — слишком сильно он прижимал свой драгоценный приемник к груди, словно опасался, что люди из Нью-Ватикана разобьют его.

Данте сложил руки на груди — в его голове сейчас металось сильнейшее чувство дежа вю, когда примерно такие же речи произносил Вергилий. Тогда, по идее, ему тоже предлагался выбор, и можно было бы забить на делишки Ордена, на спасение человечества и все остальное… а Данте решил остаться. Не из-за того, что ему вдруг захотелось поиграть в войнушку — чисто из любопытства. Ну, и еще из-за таинственной фразы братца «Я покажу тебе, кто ты на самом деле».

Обычно собственная личность Данте никогда не интересовала, намекая о себе лишь временами — спутанными кошмарами, ноющей болью во всем теле и во всех смыслах оригинальным взглядом на мир. Ему частенько хотелось разобраться в себе — но это было чревато последствиями в виде полного сноса рассудка или же осознания тех фактов его сущности, которые и знать бы не хотелось.

Так или иначе, он решил все же понять, что с ним вообще происходит — а если уж появился такой добрый человек, который поможет ему, то грех упускать такой шанс. Но иногда Данте продолжал задаваться вопросом, почему он все же доверился Вергилию и Кэт. Обычно те люди, которые предлагали ему помощь, лишь в открытую лгали, или использовали его на всю катушку, за что обычно расплачивались головой. Но в этих двоих было что-то… спокойное, надежное, и в какой-то степени наивное. Вергилий с его Орденом был похож на довольного собой старшеклассника, приволочившего на школьную выставку охуительно сложный и многогранный проект, который, по всем параметрам, должен был победить в выставке. Можно было бы, конечно, его немного подразнить на эту тему, но в тот момент Данте был слишком ленив. К тому же, на момент первой встречи с братом его еще не полностью отпустило похмелье.

Но сейчас он был трезв как стеклышко, и в голове прокручивались различные варианты решения сложившейся ситуации. Наверняка вся эта кутерьма с Нью-Ватиканом — чистой воды мышеловка демонов или ангелов, а рисковать целой кучей народу Данте не хотелось. Но с другой стороны, многим в Пастве требовался отдых, лечение, нормальный теплый дом вместо палатки. Будет ли жестоко с его стороны позволить нуждающимся уйти?

За спиной раздались шаги. Несколько человек, опустив оружие, приблизились к ним. У одного из них рука бережно покоилась на лангетке, другой держал свою винтовку на коленях, продвигаясь вперед на инвалидной коляске. При взгляде на них Данте ощутил легкий укол совести.

— Вы действительно можете помочь нам? — тихо спросил мужчина в коляске. Горски сухо кивнула в ответ. К подошедшим раненым подошло еще несколько человек, дети, прячущиеся в палатке Пэм, тоже вышли наружу. Постепенно все больше людей Паствы приблизилось к автобусу, молчаливо наблюдая за майором Горски, оглядывающей толпу.

— Думаю, всем им нужна Ваша помощь, — чуть усмехнувшись, Данте спрятал руки в карманы и обратился к майору: — Ну как, справитесь?..

«В конце концов, кто не рискует, тот не выигрывает», — подумал он, наблюдая за тем, как солдаты начинают распределять людей по вертолетам и автобусам. Тут вдалеке раздался рокот моторов — к лагерю приближались огромные бронетранспортеры.

— Твою мать, — выдохнул парень. В подтверждение его слов, несколько мужчин, стоявших поодаль, шарахнулись прочь от лагеря. Один из них, уже знакомый Данте человек с рыболовной шляпой, подхватил винтовку и рюкзак:

— Ну, вас к черту! Слишком уж у вас все хорошо устроено!

— Вы уходите? — подошел было к нему один из солдат, но мужчина в рыболовной шляпе оттолкнул его:

— Бесплатный сыр меня не устраивает. Я долго живу на этом свете, и знаю, что подобные подачки дают простым людям не задаром. Так что можете засунуть свой Нью-Ватикан себе в задницу, а я пойду своей дорогой.

— Чокнутый! — крикнул кто-то из Паствы. — Тебя же убьют!

— По крайней мере, я буду знать, что меня убили эти твари, а не обманщики! — отозвался мужчина, поправляя лямки рюкзака. — Быть может, я не обладаю ясновидением и тому подобной сверхъестественной ерундой, но я верю своей интуиции. И она мне подсказывает идти своей дорогой. Всем чао! Надеюсь, что я ошибаюсь на Ваш счет, — закончил он, обращаясь к майору Горски. Затем, помахав рукой, мужчина медленным шагом направился в сторону покинутого Моберли. За ним, поминутно оглядываясь, последовало еще несколько десятков человек. Паства поредела.

— Вы их не остановите? — Горски развернулась к Финеасу. Тот лишь пожал плечами:

— Я говорил вам, майор — я не указываю людям, что делать. Если они вам не доверяют — это их право. Мне остается лишь надеяться, что с ними все будет в порядке.

Майор ничего на это не сказала, но ее взгляд был полон недоумения.

*

— Признайся — это была часть твоего плана?

Хоть Финеас и сидел спиной к Данте, но все же чувствовал его взгляд, полный подозрения и настороженности. За окном автобуса, где они сидели вместе с одной из множества групп людей, возвышался океанский лайнер, медленно покачивающийся на волнах. Снегопад возобновился и, врываясь в приоткрытое окно, злыми ледяными колючками кусал щеки слепого.

Автобусы и вертолеты Нью-Ватикана доставили Паству прямиком на военную морскую базу Штатов. Там предполагалось переправить людей через океан прямо в Рим, где располагался главный пункт распределения. Несмотря на то, что в руках у властей Нью-Ватикана находилась вся Италия и прилежащие к ней регионы, Паству было решено переправить сразу в старый Ватикан. По словам майора Горски, столь успешное выживание людей Паствы заинтересовало Святой Престол — представителей власти старого Ватикана, оставшихся у руля в новой стране.