DmC: Рожденные свободными (СИ)

Ледяная ладонь коснулась ее плеча, и глаза Анны расширились. Только сейчас она осознала, что находится в этом темном безвременье полностью обнаженной.

«Что это еще за хреновина? Очередной сон?»

Нет, сон не может быть таким реальным. Во сне она вряд ли бы ощутила, как холодная рука мужа уверенно гладит ее плечо, переходя к спине, и дразняще скользит вниз по позвоночнику. Если бы только можно было вырваться…

Нет, даже если бы она и могла двигаться, то вряд ли бы стала сопротивляться. Ведь эти ласки, эти движения были ей безумно знакомы, она могла предугадать каждый его шаг. И Анне не хотелось прерывать начатое. Слишком давно, слишком долго она не ощущала подобного.

— Эйб… — выдохнула она, ощутив, как имя мужа скатывается с языка словно галька. Рука остановилась на ее пояснице и медленно поднялась обратно, ледяные пальцы лениво вышагивали по длинной ложбинке на спине. Анна вдруг почувствовала, что ее разум отделяется от тела, позволяя фиксировать ощущения подобно машине.

Вот кожа покрывается мурашками, когда дыхание Эйба касается шеи. Вот груди наливаются тяжестью, когда вторая рука мужа бережно накрывает ее плоский, слегка обвисший живот. Вот из горла вырывается глухой стон, когда губы Эйба, такие же ледяные, как и его руки, накрывают сосок, сморщившийся от холода, а ладонь, покоившаяся на ее животе, резко идет вниз, к темным завиткам.

«Да, я все чувствую. Видит Бог, я давно не была с мужчиной. Но какого черта я не могу испытать удовольствия?!»

Ответ напрашивался сам собой — Эйб, который сейчас ласкал ее тело, был не тем человеком, который когда-то помогал ей растить детей и неоднократно выручал ее на работе. И который в конечном итоге умер после одной роковой ссоры.

Теперь это был совсем другой Эйб — просто маска с лицом ее любимого человека. Маска, надетая на существо, которое вряд ли способно познать такое чувство, как любовь.

— Нет! — крикнула было Анна, но тут в ее спину словно вонзились ледяные иглы:

— Да, дорогая! Ты должна быть с нами. Ты уже давно должна быть среди нас!

Дикая, нестерпимая боль заглушила все остальные чувства, включая зародившееся было желание. Оцепенение струилось в теле Анны вместе с кровью, лишая ее возможности двигаться, и ее рот раскрылся в громком крике.

Рука, накрывшая лобок, грубо раздвинула ей ноги, и Анна ощутила, как внутрь грубо врываются ледяные пальцы. Крик перешел в хрип, и Эйб накрыл широко раскрытый рот Анны своим.

Язык и пальцы ангела двигались абсолютно синхронно, но ощущения от них были разными — сладостная истома во рту, адская боль, пронзающая спину и внутренние органы, опустошающий холод, убивающий на корню все желание. Она ощущала себя просто куском мяса, который долго, очень долго охлаждают, прежде чем отправить в мясницкую лавку.

Но Анна ничего не могла поделать — ее сознание вновь вернулось в тело, и расширенные глаза были полны слез. Хотелось, чтобы этот кошмар закончился, чтобы эта боль и этот чертов холод ушли, оставили ее в покое. Она чувствовала себя опустошенной, разбитой и никому не нужной.

Боль внезапно прекратилась. Язык Эйба тоже куда-то исчез, а рука, грубо ласкавшая Анну изнутри, резко вышла из нее и толкнула в живот. Обессиленная, уставшая и растерянная, Анна падала в темное ничто, слыша в голове голос мужа:

— Ты знаешь, как вернуться ко мне… Вернись — и приведи детей. Приведи всех — и мы снова будем вместе.

*

Она со всего маху ударилась об пол. Долгое время дико озиралась вокруг, не понимая, где находится. Только звуки человеческой речи вдалеке напомнили, что она в одном из трейлеров Паствы.

Возле ноги звякнула бутылка. Анна машинально протянула к ней руку, но тут же отставила находку — бутылка была пуста. Ну да, точно — она сама ее осушила после похорон тех несчастных бродяг из Моберли. Попыталась напиться к чертям собачьим, чтобы хоть немного отдохнуть от всего этого.

И что в итоге? Очередной кошмар. Только на сей раз исполинские живые улицы Лимбо-Сити сменил дохлый муженек, решивший оттрахать ее в своем новом обличии. Слава богу, что это был лишь сон.

Или все-таки не сон?

Анна просунула руку под свитер, пытаясь нащупать на спине какие-либо раны. Ничего — даже прохлады не ощущалось.

«Я схожу с ума».

Она поднялась с пола и села на кровать, закрыв лицо руками. Если бы можно было забыться и во сне. Если бы она разучилась видеть эти проклятые сновидения…

Из-под кровати выкатился белый пузырек. Анна проследила за его движением — «Шанти» докатился до стоявшей неподалеку табуретки и, ударившись об ее ножку, отправился в обратный путь. Прямиком к ноге Анны.

— Ты шутишь? — глухо спросила она, пристально глядя на поблекшую этикетку пузырька.

Да, соблазн был слишком велик. Анна давно заметила, что чем больше таблеток она принимала, тем дольше длилось это приятное чувство забытья. Но она не могла позволить себе эту роскошь — слишком дорога была цена. А Анне очень не хотелось продолжать видеть кошмары еще и наяву.

Раздраженно пнув пузырек, она завернулась в плед и вновь улеглась. Всего пара часов отдыха — и ей будет легче стоять на ногах. Главное — ни о чем не думать.

Даже о детях и Эйбе.

*

В палатке, где по идее должна была находиться Кэт, было просторно. Правда, возле полога Данте врезался в чье-то тело, закрывшее ему весь обзор.

— Что угодно, юноша? — прогудел над его головой приятный голос.

Посмотрев наверх, Данте увидел круглое добродушное лицо пожилой женщины, обрамленное седыми кудряшками. От ее маленьких, похожих на бусинки глаз разбегалась еле заметная сетка морщин, второй подбородок закрывал шею так, что голова незнакомки, казалось, была водружена прямо на плечи. Несмотря на несколько отталкивающий вид, в основном женщина выглядела вполне мирно, напоминая Данте рекламных бабуль, предлагавших детское питание или выпечку.

— Э… Я ищу Кэт, — он спрятал руки в карманы, и попытался вглядеться внутрь палатки, но габариты старушки продолжали закрывать весь обзор. — Мне сказали, что она где-то здесь.

— А! — просияло и без того добродушное лицо старушки. — Ты, должно быть, Данте! Идем, я отведу тебя к ней…

Массивное тело направилось вглубь палатки с неожиданной грацией и легкостью. Данте молча последовал за ней.

— Очень рада, что смогла увидеть тебя. Кэт рассказывала о тебе, — голос старушки был мягким и неторопливым. — Правда, она не так уж разговорчива, особенно на твой счет. Но я видела, как ты сражался с этими созданиями. Ты — достойный герой для нас всех.

— Мхм… — рассеянно отозвался Данте, оглядываясь вокруг. Кэт нигде не было видно — вокруг на каких-то мешках, а то и вовсе на голой земле сидели дети и подростки. Самому старшему на вид было около пятнадцати лет.

— Наши юные медиумы, — пояснила старушка, остановившись. — Старина Эммерих говорит, что именно в них заключено будущее человечества. Дети — цветы жизни, я с ним согласна. Но и об остальных нельзя забывать.