Лиловый (I) (СИ)

Она снова улыбнулась. Ее взгляд скользнул куда-то за спину Острону; он догадался, что Лейла смотрит на реакцию своей главной соперницы Сафир, которая не могла не заметить его присутствия на стрельбищах, потому что лучники, бывшие под опекой Лейлы, перестали стрелять и с любопытством косились на них. Взгляд Лейлы упал на солдат, и на какое-то мгновение ее лицо посуровело.

-- Чего отвлеклись? -- крикнула она. -- Продолжайте!

Они спешно отвернулись и принялись вразнобой натягивать тетивы.

-- Скажу, -- на лице Лейлы снова скользнула улыбка. -- Но не даром.

Острон вздохнул.

-- Чего ты хочешь?

-- Поцелуй.

-- И ты думаешь, что я?.. -- он подавился. Лейла захихикала.

-- А то не скажу, и ищи-свищи его. Сунгай сколько угодно может думать, что этого пройдоху легко найти, только это не так.

-- А если я спрошу кого-нибудь другого? -- рассердился Острон.

-- Кого это, интересно, -- ее улыбка стала какой-то совсем... кошачьей, что ли. -- Ну? Будешь бегать по всему Ангуру в поисках?

Острону ужасно хотелось обернуться и посмотреть, смотрит ли на них Сафир. Но оглядываться он не хотел. Она первой наговорила ему ерунды, пусть теперь и мучается.

-- Ладно, -- сказал он. -- Договорились.

-- Плата вперед, -- хихикнула Лейла и сделала шаг вперед, оказываясь совсем близко к нему; вытянулась на цыпочках, чуть наклонилась. Острон зажмурился и чмокнул ее в губы.

Вышло немножко дольше, чем он хотел. Стрелы продолжали со свистом вонзаться в мишени; Лейла мягко прошептала ему:

-- Жулика ты найдешь в трактире "Маруна".

-- Хорошо, -- пробормотал Острон, спешно развернулся и почти побежал прочь. Уши горели: хорошо еще, под хадиром их не должно быть видно. Он так и не знал, видела их Сафир или нет. А!.. Даже если и видела -- это ее проблемы.

Теперь у него была новая цель. Искомый человек отыскался в казармах; Острон нисколько не удивился, когда обнаружил, что Ханса валяется на своей кровати, высвистывая что-то, и начищает свою шашку. Больше всего на свете Ханса любил ничегонеделание. Ну, после распивания арака по трактирам. Хотя это можно было списать на последствия приема настойки Анвара, Острон все-таки удивлялся тому, как много марбуд спит, например.

-- Эй, -- сказал он, заглянув в комнату, -- пойдем-ка со мной.

-- Чего надо? -- буркнул Ханса. Шашка и так блестела, будто новенькая, но его рука с тряпочкой продолжала методично скользить по клинку.

-- Сходим в один трактир, -- Острон подмигнул ему. -- Выпьем по пиале арака.

-- Чего это ты вдруг? А как же верблюжье молоко? -- немедленно вскинулся тот; этого Острон и ожидал.

-- Ну, арак-то пить будешь по большей части ты, -- сказал он. -- А мне надо кое с кем поговорить.

На носатом лице Хансы отразилось понимание. Отложив шашку, он поднялся на ноги, повязал платок на голову.

-- Ну пойдем.

Еще один необходимый человек только что закончил работать и пил воду из бочки на заднем дворе кузницы.

-- Абу, -- окликнул его Острон, когда они с Хансой зашли во двор. -- Ты не очень занят?

-- Уже нет, а что? -- ответил кузнец, ополоснув лицо водой и отфыркиваясь.

-- В таком случае, не сходишь ли с нами до одного трактира?

-- Небось до того, в котором этот Элизбар засел? -- в смекалке Абу было не отказать. Он оставил ковш плавать в бочке, поправил свой халат. -- Выпить арака я не прочь.

Втроем они спустились по закатной улице к набережной; названный Лейлой трактир Острон знал, хоть и ни разу не был там. Местечко не многим лучше любого другого портового кабака, на полотнище, свисавшем сбоку от двери, намалевана развязная девица, -- видимо, та самая Маруна, -- на приколоченной с другой стороны табличке кособоко выведено "пироги с мясом". Будто не слишком уверенный, писавший это добавил пониже: "ночлег".

В помещении было дымно. Жизнь идет своим чередом, невзирая ни на какие катастрофы и войны; всегда найдутся люди, которым либо нужно залить тревоги алкоголем, либо просто наплевать. Все столики были заняты, но Острону везло в тот вечер: он почти сразу заметил подозрительно знакомую расшитую рубаху в дальнем углу.

Переглянувшись, они с Хансой первыми направились к тому столику. Чуть замедлили ход, когда обнаружили, что какая-то девица поспела к столу быстрее, уселась рядом с ассаханом. Тот вальяжно обнял ее за плечи. Между Хансой и Остроном, как корабль, прошел Абу и уверенно остановился за спиной Элизбара. Почти деликатно тронул того за плечо; ассахан обернулся.

-- Чего... а, это ты, почтенный, -- немного недовольно, хоть и попытавшись улыбнуться, сказал он. Ханса схватил Острона за локоть, и они тоже подошли. Темные глаза Элизбара скользнули по ним, и выражение его лица окончательно скисло. Женщина между тем выскользнула из-под его руки и убежала.

-- Не возражаешь, если мы присядем? -- в лоб спросил ассахана Ханса. Тот вздохнул и покосился вслед беглянке.

-- Нет. Только если вы трое пришли уговаривать меня пойти с вами, я вас сразу предупреждаю: нет, вступление в отряд по спасению вселенной меня не интересует, и...

-- Вообще-то я хотел поблагодарить тебя, Элизбар, -- мило улыбнулся Острон. Его спутники тем временем уже опустились на подушки вокруг столика. -- Ты ведь спас мне жизнь.

Элизбара это сбило с толку. Он раскрыл рот, желая что-то ответить, потом передумал и закрыл его. Острон сел напротив и взглянул на ассахана. Надо сказать: Элизбар был похож на кого угодно, только не на Одаренного Ансари (и вообще на целителя). Больше всего он был похож на разбойника. Тюбетейку он носил ярко-красную, с еле видным золотым узорчиком по краю, а поверх расшитой нарядной рубахи на нем была кожаная безрукавка; в темноте трактира было не очень видно, но Острон, еще когда они только подошли к ассахану, сразу отметил длинные ножны, заткнутые за его кушак.

-- Ну, э, -- сказал наконец Элизбар. -- Считай, что поблагодарил. И передай этому кудрявому, что если я захочу -- он меня не найдет.

Острон пожал плечами; Абу Кабил тем временем уже принял кувшин и пиалы от служанки, кокетливо подмигнувшей Элизбару, и принялся разливать арак на троих. Заглянув в пиалу Элизбара, он долил арака и туда.

-- Сунгай -- Одаренный Сирхана, -- безмятежно сообщил Острон. -- Все животные подчиняются ему. Спрятаться от него будет непросто. Кстати, а давно ты узнал, что у тебя самого Дар?

-- Давно, -- буркнул ассахан. -- Я тебе вот что скажу, как там тебя?.. Острон, я Ансари об этом Даре не просил. Он мне не нужен. И поэтому я его использую, только когда действительно очень надо. Ясно? Я не лекарь.

-- Значит, вылечить меня было действительно очень надо? -- с невинным видом поинтересовался Острон; Абу ухмыльнулся в сторону. Ханса был целиком поглощен араком; Элизбар состроил физиономию.

-- Ну, -- сказал он, -- когда такая красивая девушка умоляет меня помочь ей, я обычно помогаю. Хотя, конечно, я предпочел бы спасти жизнь ей, а не тебе.

Они переглянулись.

-- Раз ты не лекарь, -- заметил Абу Кабил, -- чем же ты занимаешься? Будешь воевать вместе с остальными?

-- Еще чего не хватало. Никогда не состоял в войске и не буду, -- надменно отозвался тот, -- мне привычнее сражаться в одиночку.

-- И что привело тебя в Ангур? -- добавил Ханса, лениво вертя пиалу в пальцах. -- Сюда же как раз идут все, кто хочет присоединиться к войску.

-- Я... путешествую.

-- Угу. И к какой банде ты принадлежишь?

-- Эй, полегче! -- взъерепенился Элизбар. -- Какие банды, юноша! Может, я похож на разбойника, но все, что я воровал, -- это женские сердца!

-- ...А, -- с постной физиономией протянул марбуд. -- Мы предпочитали грабить караваны.

Они обменялись суровыми взглядами.

-- Кстати, Ханса -- Одаренный Джазари, -- встрял Острон, осторожно пихнув марбуда локтем. -- Скажи, Элизбар, раз ты не собираешься присоединяться к войску, значит, ты покинешь город?

-- С чего ты взял?