Лиловый (I) (СИ)

"Прекрасно проводили время".

-- Очень прекрасно, -- разъяренно повторил он вслух и пнул ногой стоявший рядом пуфик.

В казарме, в которой он очнулся, обнаружились знакомые люди; пока Острон отсутствовал, в холл на первом этаже пришли Басир с Анваром, а следом за ними тащился Ханса. Оба китаба выглядели так, будто и не было за плечами трех почти бессонных ночей, трудного пути и всего прочего. Марбуд обессиленно шлепнулся в подушки у низкого столика и закрыл глаза. Острон, все еще чувствуя злость, сел рядом с ним. Анвар и Басир оживленно обсуждали что-то; молодой китаб заглянул в чайник и, помахав рукой, отлучился с ним на кухню.

Тем временем со второго этажа как раз спустился Абу Кабил; увидев Анвара, он улыбнулся.

-- Мир тебе, -- радостно сообщил он. -- Ты и есть тот самый ученый китаб, который десять лет жил в храме Шарры?

-- И тебе привет, -- отозвался Анвар, опускаясь на пуфик. -- Все верно. Анвар мне имя.

-- Абу Кабил, -- представился кузнец. -- Каково же было десять лет жить в одиночестве в развалинах, а?

-- Интересно, -- был сдержанный ответ. -- Впрочем, я полагаю, теперь все станет куда интереснее. Еще ни разу за всю мою жизнь меня не преследовало столько людей, хотя, когда я двадцать лет назад отгадал загадку мудреца Эль Каруди, толпа за мной гналась преизрядная... ведь старик завещал все свое состояние тому, кто скажет, как звучит хлопок одной ладонью.

-- Ха, да это все знают, -- заявил Абу Кабил, сел на пуфик напротив. -- Этой загадке уже тысяча лет.

-- Ну и что бы ты ответил на это? -- Анвар улыбнулся в бороду.

-- Как что! Треснул бы старика по лбу!

-- Абу, но это не ответ на загадку, -- не понял Острон, переводивший взгляд с одного на другого.

-- Как раз ответ!

-- Да, но только надо было бы ударить открытой ладонью, чтобы получился звук, -- с благожелательностью сказал Анвар. Дверь на кухню открылась, и в холл вернулся Басир с подносом, на котором стояли чашки с кофе; оглянувшись, он вздохнул и ушел обратно -- еще за одной.

-- Не проблема, -- обрадовался Абу. Острон сдавленно откашлялся.

-- Только ты, Абу, -- заметил он, -- отправил бы беднягу на тот свет своим ответом. Рука у тебя тяжелая, я-то знаю.

-- А вот это уже проблема, -- не меняя тона, отозвался кузнец. Снова вернулся Басир, составил чашечки на стол. Ханса, не открывая глаз, поднял голову и взял одну.

-- Я тут подумал, господин Анвар, -- сказал молодой китаб, опускаясь прямо на пол, покрытый старым ковром, -- ведь ты так много знаешь. Ты расшифровал даже древний язык людей, живших в храме Шарры. Быть может, тебя заинтересуют книги, которые мне удалось вынести из библиотеки Тейшарка?

-- Что за книги? -- благодушно спросил тот.

-- Я сумел спасти очень мало их, -- вздохнул Басир. -- Только те, которые переписывал. Две переписанные, остальные -- старые, вот-вот развалятся... Некоторые из них написаны на странном языке, которого я не понимаю.

-- Но ты их переписывал? -- удивился толстяк. Однорукий кивнул.

-- Ну да. Я просто перерисовал значки, -- улыбнулся он. -- Но ты, наверное, сумеешь прочесть их. Если хочешь, я принесу их тебе: они хранятся дома у Ниаматуллы.

-- Конечно, принеси, -- согласился Анвар. -- А эти книги действительно очень старые?

-- Невероятно, -- ответил молодой китаб, -- господин Фавваз, библиотекарь, сказал мне, что и те, что у него хранились, много раз переписывали. Так что им, наверное, целая тысяча лет.

-- Это очень интересно. Меня интересуют всякие... древности, ты знаешь, -- Анвар улыбнулся. Абу Кабил смотрел на него вроде бы с любопытством; Острону зачем-то подумалось, что хотя эти два человека на вид такие разные, что-то есть в них... общего. Вроде бы первый -- ученый китаб, родом с гор Халла, интересуется больше всего на свете старыми вещами и историей, а второй -- кузнец, и сколь первый выглядит степенным и почтенным, столь же второй бесшабашно весел и смешлив, но...

Точно! До него дошло. Одна вещь делала Абу Кабила и Анвара похожими друг на друга: оба этих человека были очень образованными. Хотя каждый, возможно, в своей области знаний, но... да, и ведь Абу тоже интересовался древними временами. Должно быть, этим двоим есть о чем поговорить.

Допив кофе, Басир ушел: за книгами, как он сказал. Остальные по-прежнему сидели. Вернулся Сунгай, уставший, растрепанный и все еще злой, сел поодаль от остальных, у окна; Острон подошел к нему.

-- Какие новости?

-- Ничего хорошего, -- вздохнул джейфар, -- хотя и плохого тоже ничего, если так можно сказать. Птицы донесли мне, что последний отряд людей, какой они только заметили, пересекает реку к западу отсюда, у самого почти устья. Очень большой отряд.

-- К западу? Не может ли это быть, что...

-- Да, я тоже об этом подумал. Настолько к западу могли оказаться только беженцы из Залмана, -- Сунгай вздохнул и наморщил лоб. -- Это означает, что на юге никого больше не осталось...

-- Хорошо, -- сказал Острон. Подумав, добавил: -- И плохо. Ведь это еще и означает, что южная часть Саида потеряна.

-- Такого не случалось уже многие сотни лет, -- кивнул джейфар. -- Господин Ар-Расул говорит, придется держать оборону здесь. К счастью, пока Харрод разлилась, и одержимые уж точно не сумеют перебраться через нее... труднее всего будет к концу лета, когда река становится очень неширокой. Пока, за этой естественной преградой, мы почти что в безопасности.

Когда открылась дверь, Острон думал, что это вернулся Басир; но, к его удивлению, в дверном проеме обнаружился силуэт нахуды Дагмана, в неизменном платке, лихо повязанном на затылке. Капитан огляделся, отмечая зорким взглядом присутствующих, и кивнул Острону с Сунгаем; Абу Кабил приветственно вскинул ладонь.

-- А, почтенный нахуда, которому мы обязаны нашими жизнями, -- заметил Анвар. -- Добро пожаловать, нахуда Дагман, добро пожаловать.

Дагман прошел в комнату и опустился в подушки рядом с Хансой. Марбуд с легким интересом посмотрел на него из-под полуопущенных век.

-- Я только что с корабля, -- сообщил маарри, преимущественно обращаясь к Сунгаю и Острону. -- Одержимые рассеялись по всему южному берегу, и часть кораблей продолжает курсировать туда и обратно по реке, обстреливая тех, кого видят. Харрод послужит нам неплохой стеной в ближайшие месяцы, я так думаю.

-- Но хотелось бы, чтобы так было не всегда, -- вполголоса заметил Сунгай. Моряк лишь пожал плечами.

-- Что будет потом -- не знаю, -- сказал он. -- Надеюсь, боги не оставят нас.

-- Все будет... -- начал было с горячностью Острон, но завершил на более умеренной ноте: -- как должно быть. Ты ведь уже слышал, нахуда Дагман, об Одаренном Ансари? С ним нас уже четверо.

-- Четверо, -- усмехнулся тот. -- Против целой орды безумцев! И этот человек, про которого мне взахлеб рассказывали люди вашего отряда. А если таких, как он, у темного бога десять тысяч?

-- Не будь таким пессимистом, нахуда Дагман, -- мягко сказал Анвар. -- Если бы они были, неужели ты думаешь, что они бы спокойненько сидели себе в Хафире, когда один-единственный охотится за нашими Одаренными?

-- Им и одного достаточно, -- заметил Дагман. -- Один какой-то парень в сером плаще -- и все, наш Одаренный нари уже бесполезен.

Острон вздохнул и опустил голову. Нахуда был прав. Вот бы каким-нибудь образом устранить этого белоглазого... тогда все было бы иначе. Но...

Странный он, по правде говоря. Хотя он вел за собой целую толпу безумцев, они все стояли и смотрели. Ладно во второй раз, -- белоглазый действительно ранил Острона, и смертельно, если бы судьба участливо не привела к ним Элизбара, -- но в первый, когда ранен был противник?

Думать о том, что у слуги темного бога есть своя честь, было как-то дико.

И вопрос, который задал ему белоглазый, был странным. Кто такие одержимые? Конечно, он это знает. Столько раз сражался с ними, еще в Хафире, и в Тейшарке, и...

Но где говорилось о том, откуда они взялись?