Магистериум морум (СИ)

Фабиус с ужасом видел, что Сатана похож уже на единый комок пламени. Жар от него исходил такой, что маг едва терпел его.

Однако Изменчивый почему-то не спорил с Борном. А тот продолжал с усмешкой:

– Воля – это то, чего тебе не воссоздать в полной мере. Даже в тебе, отец, есть всего лишь жадная воля иметь. Да, я не оправдал твоих надежд, потому что воля во мне иная, не та, подобная тебе, которую ты мечтал видеть в нас. Я понял это во мраке, который готов был пожрать меня. Во мне есть воля не желать, но любить!

И тогда Фабиус понял, наконец, кто призвал в мир людей Алекто. Понял, кого покрывал Борн.

Магистр долгие дни был глупее ребёнка, но он прозрел, как и от чего развилась в этом странном создании любовь. И она не должна была погибнуть сегодня.

И магистр Фабиус Ренгский сказал, стараясь, чтобы голос его звучал громко и уверенно:

– Эй, Сатана! Я должен признаться тебе! Это я...

Он помедлил и пояснил, боясь, что его неправильно поймут:

– Это я, магистр Фабиус Ренгский, вызвал Алекто дабы вступить с ней в магический брак! Я осознал твоё грозное величие, Сатана. Я сознаюсь и покоряюсь тебе!

Маги неразборчиво залопотали на своей скамейке. Черти радостно завыли. Они ждали, что Сатана растерзает сейчас глупого мага, отомстит ему за Анчутуса! И всё пойдёт по-прежнему.

– Можешь забрать меня в Ад, – Фабиус склонил голову, изображая покорность. – Только скажи сначала, кто же настоящий отец людей?

Сатана, растерянно переводящий взгляд с Фабиуса на Борна, хмыкнул:

– Твой мир – был мир живой, человечек. Его силы были силами стихий. Значит, твой мир был договором со стихиями. Думаю, они и породили людей. Люди же, выпустив страшные силы из мельчайшего, уничтожили и стихии вокруг. Твердь рухнула. Я успел лишь удержать мир слов. Магический мир. В вашем прежнем тяжёлом мире и магии-то почти не могло проявиться, он был слишком плотен.

Изменчивый потёр руки, сияние его умерилось. Похоже, он был удовлетворён признанием мага.

– Ну что ж, – сказал он. – Ты развлёк меня, человечек. За это я даю тебе ещё пару минут. Прощайся. Ты пойдёшь со мной.

– Но постой… – пробормотал Фабиус, оглядываясь и не видя никаких перемен. – Ведь нужно сначала восстановить договор? Как же то, что вокруг?.. Оно не должно остаться таким… Таким страшным. Люди здесь жить не смогут!

Сатана расхохотался.

– Нарушить договор мира слов невозможно, можно лишь разорвать его, отринуть весь. Он ведь и сам есть ложь. Вы опять изменили свой мир, глупые люди. Вы переполнили договор ошибками. Его больше не существует. Плодитесь же и размножайтесь теперь, как сумеете! На том, что осталось от вашего прежнего мира! Зато я получу много приятных часов, наблюдая за вами!

Фабиус ещё раз обвёл глазами берег: обугленная чёрная земля, разломы, чёрное небо…

– А это?.. Всё так и останется?

– Так будет ещё веселей! – захохотал Сатана.

Фабиус внутренне дрогнул: он хотел спасти Борна, но не жертвою целой земли!

– Но я… – пробормотал он. – Я обманул тебя…

– Великолепно! – Сатана расцвёл языками радужного пламени. – С точки зрения моего мира – это большое достижение! Вот этот хлам, – он указал на Анчутуса, скорчившегося на земле. – Не способен даже обмануть своего отца! Презренный комок слюны и крови! Никчёмное создание!

Анчутус от презрения Сатаны слегка задымился.

Тиллит уставилась на Борна, прикидывая, что же ей делать? Инкуб вроде бы уцелел? Но бунтовать и становиться владыкой мира он почему-то не хочет… А как же она?

Сатана сделал текучий шаг, маня за собою Фабиуса.

– Стой! – прошептал инкуб.

Сатана неспешно обернулся, и вдруг пламя его угасло, и он закричал, что-то прочтя на лице инкуба:

– Молчи!

– Я вижу ветер и говорю с ним, – произнёс Борн.

Чёрный ветер изогнулся и тряпкой лёг к его ногам.

– Не делай этого! Ты же мой сын! – Сатана полыхнул языками пламени, но они снова опали, и он остался стоять пародией на демона, на своё неудачливое дитя.

– Я – изгой, – сказал Борн. – Ты изгнал меня, и я принял изгнание.

Он нагнулся и поднял с земли камень:

– Я вижу землю и говорю с нею!

Сатана вспыхнул радугой, и небо заиграло раскалёнными сполохами. Фабиус ощутил, что задыхается в волне горячего воздуха.

Но инкуб лишь хмыкнул:

– Огня мне и не хватало! Я вижу огонь и говорю с ним!

Сатана опал весь и замер недвижной статуей. Потом в теле его открылся огромный рот:

– У ТЕБЯ ВСЁ РАВНО! ВСЁ РАВНО НЕ БУДЕТ ВОДЫ! ЕЁ НЕТ ЗДЕСЬ! НЕТ!

Фабиус шагнул к Борну:

– Бери мою кровь, демон! Я делал опыты! В ней воды с избытком!

Борн улыбнулся и положил ему на лоб обжигающую руку:

– Я вижу воду и говорю с ней!

Фабиус ощутил, как кровь закипает у него в жилах.

– ЭТОГО МАЛО! МАЛО! – взвыл Сатана. – ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДАЛЬШЕ!

– Я же не идиот! – покачал головою Борн. – Кроме стихий – есть ещё свет и тьма!

Сатана взвыл, и мир задрожал мелкой дрожью. Солнце заметалось в пыли, грозя быть засыпанным песком!

– Не успеешь, – отрезал Борн. – Да и Фабиус – есть подобие света, а я и ты – тьмы. Ингредиенты все здесь, у меня!

Борн воздел руки к Изменчивому и провозгласил:

– Я вижу тебя, отец мой, Сатана! Я вижу тьму! И говорю с ней!

И тут уже всё загрохотало и затряслось вокруг. Земля заходила ходуном. Тьма заметалась над ней.

– ТЫ РАЗРУШАЕШЬ ВАШ МИР! – взвыл Сатана. – Я ОБМАНУЛ ВАС! ДОГОВОР О МАГИСТЕРИУМ МОРУМ РАЗОРВАТЬ НЕВОЗМОЖНО! ИЛИ ВЫ БУДЕТЕ ПОВЕРЖЕНЫ ВМЕСТЕ С НИМ!

– Почему бы вдруг? Я просто заключаю свой договор поверх твоего. Он тяжелее, и ты чувствуешь это.

– Земля дрожит!

– Это рушатся твои церкви, они из единой тьмы, а земля станет союзом шести! Твои церкви не выдержали равновесия, отец. Мне жаль. Уйди же прочь!

– Я ПРОКЛИНАЮ! ПРОКЛИНАЮ ТЕБЯ!

Борн пожал плечами: он уже много тысячелетий был проклят.

А потом из пылевого мешка вышло солнце и ослепило людей.

– Я вижу свет, – сказал Борн. – И говорю с ним.

Фабиус лишь слышал это. Свет ударил по его глазам, и он не устоял, со стоном опустившись на… песок. Кругом был просто песок. И былинки сухой полыни под пальцами…

Если бы Фабиус сумел открыть глаза, он бы увидел холмы и дорогу, убегающую в Лимс.

Глава 34. Аро или Дамиен?

И чувства добрые я дрыном пробуждал.

Народная мудрость

На земле, день 1-й.

Алисса крепко сжимала палку, но чудовище возвышалось над ней на локоть, и кожа его была толстой, как камень. Алисса не боялась за себя, тварь была неповоротлива, только за лошадь. Если этот урод сожрёт лошадь, куда им деваться?

Алисса закричала изо всех сил и врезала по кривозубой морде. Тщетно! Монстр продолжал надвигаться на бедного мерина.

Лошадь, не имея возможности видеть чудовище, а тем более убежать от него, глухо стонала и пыталась переступать спутанными ногами.

Вдруг словно бы из-под земли выскочила чёрная тень и вцепилась адской твари прямо в круглый немигающий глаз!

Алисса вскрикнула и отшатнулась. А потом разглядела, что это не тень, а худая облезлая кошка.

«Надо же! – удивилась Алисса. – Маленькая, а какая бесстрашная! И уж больно похожа на бедную фурию – такая же чёрная и несчастная на вид».

Тварь на кошку отреагировала не по тварски – закричала жалобно и неожиданно тонко для такой огромной туши, а потом и вообще попятилась, села на задницу. Лапы её были слишком коротки, чтобы достать до глаза, а кошка разбушевалась не на шутку.

– Пошла прочь! Прочь! – заорала Алисса и начала с удвоенной силой молотить зверюгу по другому глазу, видно, это было её единственное уязвимое место.

Тварь пятилась, отталкиваясь передними лапами и вспахивая землю тяжёлой филейной частью. Она неуклюже попыталась встать и броситься в контратаку, но в небе вдруг посветлело, и земля закачалась, но не выдыхая, как раньше, а словно бы делая вдохи, чтобы закрыть распахнутые кругом жадные рты провалов.