Магистериум морум (СИ)

Но были ли они у него сейчас?

Фабиус смотрел и ощущал, что всё в нём замерло, словно естество его – огромная скала, и нет в ней пещер. Возможно, таким его сделал страх. А может, сказалась и привычка общаться с Борном. Маг так долго старался ни о чём не думать рядом с демоном, что мысли его стали тяжелы и пусты.

– Признайся! – донёсся дрожащий голос со скамьи, где томились магистры. Кажется, то был голос Грабуса.

Фабиус улыбнулся невольно. Где же всеведение? Где великая прозорливость? Неужто всё, что может сам Сатана – это всего лишь попытаться запугать слабого человечка?

– Ты же отец наш? – Фабиус вежливо склонил голову. – Значит, знаешь всё о детях своих. Взгляни на меня? Разве я вызвал Алекто?

Возникла неловкая пауза.

«Вот оно как, – думал Фабиус. – Что за сомнения мелькают на его лице языками пламени? Неужто невозможность всеведения кроется в отцовстве, и Сатана – не отец нам?»

– НЕТ, НЕ Я ОТЕЦ ВАМ, – прогрохотало и отдалось в небе.

Значит, какие-то мысли Фабиуса Сатана всё-таки мог прочесть.

– Ка... Ка-а? – подал жалобный голос Грабус.

– А вот так! – Сатана вдруг сбросил с себя сияющие чернотой огни и обратился в демона, вроде Борна, только чуть более смуглого. – Мы сейчас в мире реальном, и здесь – даже я не могу солгать вам! Смотрите! – он раскинул руками. – Таков он, ваш настоящий мир! Есть два мира, глупые смертные! Мир реальный и мир слов! В первом – лжи нет, во втором – всё есть ложь. Я создал мир слов, потому я и отец лжи! И вы сейчас живы лишь ложью моей! Вашего мира нет! Его нет уже 13 веков! Вы существуете только в моём мире, который отринули сейчас, нарушив договор!

Фабиус ощутил, как тело его затряслось, словно он сам был погибающей землёй. Но сдаваться он не собирался.

– Я не верю тебе, – сказал магистр, силясь усмехнуться. – Почему ты не можешь соврать мне? Ты – самый сильный из демонов! Неужели тебе не по силам простая ложь?

– Молчи! – завыл Грабус.

Но магистр Ренгский даже не повернулся в его сторону.

Сатана склонил голову в бок, раздумывая: поболтать ли с магом? Ведь он всё равно унесёт сказанное в могилу, так почему – нет?

– Именно самые сильные демоны и не могут лгать, – снизошёл он. – Те, кто видит мир реальный таким, каков он есть. – Вы же, люди, реального не видите вообще, оттого – лживы. Способен ли ты понять, маг, что настоящий ваш мир погиб 13 веков назад? Силён ли ты для такого знания? Вы живы теперь только моими словами о вас – в их иллюзиях вы строите и рожаете себе подобных. В реальности же – кругом смрад и тьма!

– Это тоже слова! – выкрикнул Фабиус.

Сатана рассмеялся:

– Ты просто не знаешь законов мироздания, как и вся ваша людская мелочь. Любой мир – есть Договор. Мир реальный вы разрушили, разорвали договор с ним. Но слова-то остались. И книга Договора о них – цела, оттого вы и живёте в мире моих слов. И всё у вас – слова. Мои слова о вас! Мир же ваш… Реальный мир… Смотри на него! Это он – чёрный, словно выжженная пустыня. Вы раскололи своими играми луну, часть которой упала на Землю. Вы были так сильны, что летали там, возле Солнца. А теперь вас, в общем-то, и вовсе нет.

Фабиус посмотрел на солнце, что мучилось в пыли, на чёрную землю под ногами.

– Нет! – сказал он твёрдо. – Я не верю тебе!

– А ты найди мужество подумать? Вспомни, что есть ваша магия? Некие формулы из слов? Да вы и слова-то пользуете те, что не понимаете совсем. Это ваши же старые слова. Вы их позабыли от страха. Вы всё, всё позабыли…

Сатана покачал головой, словно бы вглядываясь в картины прошлого, и простёр руки.

– Смотри же маг и запоминай. Любой мир есть Договор. Он стоит, пока все делают то, что оговорено между ними и миром. Если вы говорите «не убий», но убиваете – мир не погибнет от первого или второго убиённого вопреки Договору. Мир велик, в нём велика и сила инерции. Но будет и последняя капля, та смерть, что разрушит всё.

Сатана замолчал, рассмеялся каким-то своим мыслям, и продолжал, не замечая, что маги уже побелели от страха на своей скамье.

– Да, я не отец вам, маг. Но свой мир вы разрушили, расторгнув этим договор с настоящим вашим отцом. И тогда я открыл перед вами книгу – и вы – подписались в ней. Нету у вас больше ничего, кроме моих слов и моей книги. Я – ваш приёмный отец, отчим!

Сатана уставился в небо, тряхнул головой:

– Но я сказал тебе слишком много, букашка. – Изменчивый поднял своё удивительное лицо и, не мигая, уставился на Фабиуса. Словно тысячи демонов смотрели теперь на мага его глазами. – Отвечай мне – кто похитил Алекто?! Иначе будет разорван и этот договор. Смотри же, с чем вы останетесь, если не со мной!

Фабиус видел картины выжженной земли, что показывал ему Сатана, но думал он о другом. И даже испуг магистра прошёл, оставив лишь тяжесть в членах: "Я ему подвластен даже меньше, чем Борну, - размышлял Фабиус. - Тот хоть умел прочесть меня, словно книгу. Значит, Сатана – не демон. Он – иное. Может быть, создавшее демонов, но не меня. А сумеет ли он различить в моих словах ложь? Борн говорил, что лгу я отменно. И где же сам Борн? Куда он пропал?»

– Пойми, маг! – хмурился Сатана, видя, что человечек совсем не раздавлен тем, что он показал ему. – Договор нарушен кем-то на земле! Если мы не накажем его – весь ваш мир погибнет. Смотри – земля разламывается уже, такой она и была 13 веков назад. Она стоит лишь на моих словах. И вся она – есть ложь. Правда же, что у вас есть – правда лишь наша, адская. Туда вы и упадёте. В Ад. На корм моему народу. И они съедят вас всех. Мои дети – жадны, они ещё не умеют длить голод.

– Признайся маг! – выли черти.

– Признайся, – гнусили магистры со своей скамьи.

«Да если б я знал, кто её вызвал, эту дуру Алекто? – размышлял Фабиус. – Борн всё время покрывал кого-то, но кого? Ясно, что не себя...»

– Сначала я хочу увидеть здесь твоего демона Борна! – выкрикнул Фабиус.

Сатана потемнел, и языки пламени вновь побежали по его лицу и телу.

– Зачем он тебе? – нахмурился Изменчивый. – Он мне не интересен! Он никогда не делает того, что я жду от него!

– Этого хочу я! – Фабиус зримо нарисовал образ инкуба. – Пусть он предстанет здесь!

Сатана зарычал.

Но воздух уже заволновался, вспучился, и из него соткалась фигура инкуба.

Однако… каков он был!

Весь серый, в сукровице – его уже почти не сияющее естество истекало наружу сквозь поры на коже.

Сатана просто вызверился, увидев изгоя.

– Ты не мог выжить в пустоте, мелкий никчёмный…!

– Борн! – радостно воскликнул Фабиус, помогая инкубу дышать: рисуя его в воображении своём сильным и крепким!

– Борн! – испуганно залаяли бесы.

– Ну да, – покривился инкуб, с трудом ворочая языком. – Это я. Не самый любимый твой сын. И я давно хотел спросить тебя, отец. За что? За что ты проклял меня?

Сатана усмехнулся, разглядывая инкуба, и, словно бы, наслаждаясь его страданиями.

– Ну что ж… – усмехнулся он. – Ты всё равно погибнешь. Узнай.

Бесы и черти обратились в слух. В Аду ходило множество баек, за что Сатана низверг Борна в холодный Верхний Ад.

– Ты преступил мою волю, Изгой. Ты разочаровал меня!

Изменчивый встал и в раздражении сбросил с колен кошку.

– Я возлагал на тебя большие надежды! Надеялся, что ты, славный древним родом бунтарей, попытаешься восстать против моей власти! Я ждал долго! Но сотни лет сменяли другие сотни, а ты возился с камнями и железяками! Я кинул тебя в верхний Ад, но ты и там не стал бунтовать, чем навлёк на себя новую опалу! Ты обманул меня! Ты был наделён волею и способностью к бунту! Чего же ты ждал?

– Мне не за что было бороться, отец, – печально улыбнулся инкуб – Меня не радует власть над глупцами.

Похоже, слова Борна пришлись Сатане не по вкусу. Он вспух от гнева, и языки чёрного пламени охватили его всего.

– ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ! – взревел он так, что земля и небо едва не перемешались.

– А что я особенного посмел? – удивился Борн. – Сказать, что созданные тобой дети глупее самого глупого человечка? – инкуб рассмеялся окровавленными губами. – Так я скажу и худшее: они лишены воли менять и изменяться. Ты, великий Изменчивый, породил толпу тупых безвольных уродов!