Магистериум морум (СИ)

Земля поднялась, лопнула, и впереди разверзлась ямища с отвесными краями, какие бывают у оврага. Оттуда вылетело вонючее облако дыма.

– Ой-ой, – запричитал возница и попятился.

Из разлома в земле вылезла некрупная тварь, похожая на летучую мышь, но величиной с кошку. Она волочила крылья и шипела, разевая алый, усеянный шильцами зубов, рот.

– Оглоблю режь! – закричала Алисса. – Бей её оглоблей!

Но возница, увидев адскую тварь, запричитал и полез прятаться под возок.

Алисса покрепче сжала в руках нож, которым резала верёвки, подалась вперёд. Тварь чем-то напомнила ей несчастную Алекто. Поди, такая же никчёмная и тупая гадина!

Главное – не показать страх. Говорят, страх-то они и чуют!

– А ну, пошла прочь! – изо всех сил крикнула Алисса, размахивая ножом и лихорадочно вспоминая, нет ли в возке подходящей палки.

Тварь с сомнением посмотрела на женщину, потом на возок, но крылья её так и не раскрылись, и она, шипя, поползла прочь. Алисса кинулась было резать ремни на оглоблях, а потом вспомнила, что в возке под соломой лежит крепкая палка из белой акации, какие всегда берут с собою в дорогу крестьяне. Им не положено законами иметь другое оружие, а в дороге могут встретиться лихие люди.

Завладев палкой, Алисса уселась на возке, внимательно озираясь по сторонам. Где-то вдалеке раздавались крики, земля всё время вздрагивала, а хуже того – становилось всё темнее. Огня же разжечь было не из чего, кроме соломы в возке.

В «овраге» тем временем что-то грузно ворочалось и дышало. Наконец, из него показалась огромная лысая голова, похожая на лошадиную, только величиной с мельничный жёрнов. Зубы торчали из неё как попало.

Алисса судорожно вздохнула и сжала палку.

Новые удары земли разметали магистров, щедро вываляв их в земле.

Крепкий Тогус первым поднялся сам и поднял магистра Грабуса.

– Что это? – спросил он.

– Это Ад сходит на землю, – буднично сообщил старик. – Верно, наш Фабиус исхитрился нарушить Договор.

– А где он сам, этот отступник? – спросил магистр Кебеструс. – Может, Сатана примет его душу, как искуп?

Язык чёрного ветра слизнул половину холма. Крещёные в ужасе завыли.

– Подождём и посмотрим, – сказал магистр Грабус. – Если камни призвали нас сюда, то здесь и будет вершиться суд. Если нас спросят – мы отдадим отступника.

Фабиус мог бы испепелить бедного мэтра Тибо, но вина многих невинно убиенных и без того слишком тяготила его сейчас. Не сумев облететь живое (живое ли?) тело, он опустился на мост, тяжело осевший под его весом, и пошёл через реку, стараясь не смотреть вниз, ведь волны, такие же чёрные, как ветер, но слегка искрящиеся, почти захлёстывали брёвна. От воды исходил жар. Фабиус не хотел даже думать о том, загорится ли мост, когда волны достаточно нагреют его?

Он сделал последний шаг и ступил на землю, но брег перед ним обвалился и Фабиус прыгнул вперёд, ощущая спиной, как мост рушится в запылавшую воду.

Нет, он не видел этого, но воображение услужливо подсовывало ему картины, одна страшнее другой.

Фабиус прыгал, земля проваливалась… Он обессилел, пока не ступил на камень, что удержал его и дал собраться волей.

«Камень! – сказал себе Фабиус. – Я вижу дорогу из камня! И ей не страшны пропасти!»

И он действительно увидел дорогу. И ступил на неё. И тут же вдали показалась фигура.

Это была демоница: вёрткая, чёрная с алыми ладонями и губами. Она тащила кого-то упирающегося волоком по земле.

Потом она остановилась и крикнула, но Фабиус не услышал.

А потом чей-то голос произнёс сразу со всех сторон, будто вокруг были стены, и он отразился от стен:

– ПОРА, – сказал голос, грозно и радостно.

И завесы мира внешнего упали, а магистр Фабиус увидел себя в каменном зале, чьи стены из сталагмитов бесконечно уходили вверх. Полом зала была мозаика из чёрных плит и золота.

– ЧЁРНЫЙ – ЭТО ДОБРО, А ЗОЛОТО – ЗЛО, – сказал тот же голос.

И тут же посреди зала появилось железное кресло.

– САДИСЬ, МАГ? – предложил голос.

– Садись сам, – огрызнулся Фабиус.

Магистру было страшно. Он бросил только один взгляд на мозаику и сразу отвёл глаза – фигуры заплясали в его голове, взывая к нему и говоря с его разумом. А он не хотел говорить с камнями.

– МАГОВ СЮДА! – приказал голос.

Сверху шлёпнулось огромная длинная скамья со спинкой, крытая кровавым бархатом.

Скамья покачнулась и встала. И сверху же чья-то рука опустила на неё четырёх членов Совета Магистериума. Это были всё те же Кебеструс, Икарбарус, Тогус и глава их – Грабус Извирский. Но теперь они были недвижны и таращились, словно куклы.

– ТОГДА САДИСЬ К НИМ? – спросил голос.

– Мне это не по чину, – отозвался Фабиус, изучая, как под железным креслом проявляется камин, полный пылающей лавы. Было бы весело, если бы он сейчас там сидел.

– ТАК И БУДЕШЬ СТОЯТЬ? – удивился голос. – ТОГДА ТЕБЕ НЕТ МЕСТА ЗДЕСЬ.

– А что тебе в этом, невидимый? – нахмурился Фабиус. – Хочу и стою. Это и есть моё право и моё место.

Голос хмыкнул.

И тут же на железное кресло упала тень. Она потекла, стала глубже, объёмнее, сгустилась в огромного иссиня-чёрного демона без особенного лица, потому что на лице у него черты менялись и играли, словно было оно из воды или пламени.

Впрочем, и тело его было таким же текучим. Фабиус попытался рассмотреть хотя бы, есть ли у появившегося рога, ведь это был явно не Борн, а какой-то здешний Адский правитель? Но глаза у магистра тут же заслезились.

Впрочем, не уверен был Фабиус и в том, что его перенесли в Ад: жары он не чувствовал, не было и особенного таинственного страха, о котором писали в магистерских книгах. Похоже, весь зал этот был не более чем обманом.

Как только Фабиус подумал об этом – картинка распалась, закрутилась и осыпалась призрачными осколками.

Маг снова стоял на истерзанной земле Ренге. И вот тут катастрофа была отнюдь не призрачной. А если кто-то и наводил морок, то постарался он весьма, учтя и запахи, и звуки, и само устройство долины, где в островах посреди разломов читался возвышенный берег и холмы.

«Сатана, – отец лжи, – подумал Фабиус. – Вот только слабовата, я смотрю, его ложь…»

И тут же огромный демон из языков чёрного огня возник перед ним.

– СЛАБОВАТА?! – взревел он.

Фабиуса опахнуло жаром и вонью.

– Разумеется. Ведь смотри – ты злишься, – парировал он нарочито негромко. – У людей это почитают за слабость.

Повисла пауза. Потом снова появилась скамья с магами, на которой они, наконец, зашевелились, завыпучивали глаза, освобождаясь от магических оков. А ещё Фабиус снова увидел Тиллит. Теперь уже близко. И понятно было, что она держит за шкирку Анчутуса.

– ЗАКОН О МАГИСТЕРИУМ МОРУМ НАРУШЕН, – мрачно сказал обиженный огненный демон.

И понятно было, что бессмысленно говорить ему сейчас, что закон этот нарушался до дня последнего сотни и сотни раз. Дело было не в самом нарушении, а в нарушении, которое заметил или решил заметить он сам. А значит это и был – сам Сатана.

Фабиус стал осторожно, моргая и косясь, разглядывать меняющегося демона. Образ его умерился и стал менее текучим, стало понятно, что сидит он на невидимом троне, а на его коленях у него…. Кошка! И кошка эта магу вполне знакома!

Сатана гладил её, а она неразборчиво урчала. Но неужели и Сатана не умеет разобрать, что свидетельствует сама Алекто?

Фабиус приободрился.

– Он тоже будет свидетельствовать! – Тиллит бросила к ногам Сатаны Анчутуса. – Он знает, что не похищал Алекто!

– ПРИНИМАЕТСЯ! – рявкнул Сатана.

– И мы!

– И мы будем!

– Свидетельствовать!

Черти и бесы повыскакивали из земли, словно грибы после дождя.

– Анчутус…

– Не похищал!

– Это маг! Маг!

– ЧТО ТЫ ОТВЕТИШЬ? – спросил Сатана, уставаясь на Фабиуса.

Мог ли он прочесть мысли магистра? Возможно.