Гробницы Атуана

и-ка мне с лодкой. Она на бревнах, покатили… Толкай… еще… еще… прыгай в нее, как только я скажу… неудобное место, чтобы спускать ло… Прыгай!

Вскочив в лодку следом за Тенар, Гед поймал девушку за руку, не давая ей упасть за борт, усадил на что-то мягкое и, расставив пошире для устойчивости ноги, взялся за весла. Несколькими мощными гребками он провел лодку между торчащими из воды скалами, мимо покрытой клочьями пены оконечности Мыса Туманов и вывел в относительно спокойное море.

Уложив весла на дно лодки, Гед поставил мачту. Теперь, когда Тенар очутилась внутри лодки, а море — снаружи, суденышко показалось ей совсем крохотным.

Взвился в воздух парус. Снаряжение и все снасти лодки носили следы долгой и упорной борьбы со стихиями, хотя парус был заштопан с большой аккуратностью, а само суденышко выглядело чистым и ухоженным. Оно чем-то напоминало своего владельца — много путешествовало и не везде с ним обходились вежливо.

— Вот мы и ушли. Никто не гонится за нами, туман в мыслях рассеивается.

И действительно, черная рука, всю жизнь державшая Тенар за сердце, начала постепенно ослаблять свою мертвую хватку. Но радость, переполнявшая ее там, в горах, куда-то исчезла.

Тенар уронила голову на руки и заплакала, и щеки ее стали мокрыми и солеными. Она оплакивала годы, отданные служению мраку. Она плакала от боли, потому что завоевала, наконец, свободу.

Она уже ощущала на себе ее тяжкий груз. Да, свобода — это груз, который может оказаться непосильным для слабого. Свобода — не подарок, свобода — выбор, иногда нелегкий. Дорога ведет вверх, к свету, но нагруженный предрассудками путник никогда не достигнет вершины.

Гед не стал утешать ее, и даже когда слезы Тенар иссякли и она обратила тоскливый взор на голубоватые скалы оставшегося за кормой Атуана, не произнес ни слова.

Долго они молчали…

— Можно спросить тебя кое-о-чем?

— Спрашивай.

— Я не хочу плыть на Внутренние Острова, на Хавнор. Мне нечего делать в больших городах, среди незнакомых людей. Мне нигде нет места. Я предала свой народ и лишилась родины. Я совершила непростительный поступок. Оставь меня на каком-нибудь острове, где нет людей, где нет никого… Отвези Кольцо на Хавнор — оно твое, я не имею к нему никакого отношения, как и к твоему народу. Оставь меня одну!!!

Медленно, постепенно, но поразив тем не менее Тенар до глубины души, разгорался свет, возникший по желанию Мага. Это было похоже на восход луны среди непроглядного мрака. Свет загорелся на конце посоха Геда и осветил нижний край паруса, уключины, доски, из которых была сделана лодка, и лицо Мага, пристально смотревшего на девушку.

— Что дурного ты успела сделать?

— Я приказала запереть троих людей в комнате под Троном. Они умерли от голода… и жажды. Их похоронили в Подземелье-Под-Гробницами, и Монументы рухнули на их могилы…

— Что еще?

— Манан.

— Его смерть — дело моих рук.

— Нет! Он погиб, потому что любил меня и остался верен до конца. Он думал, что спасает меня… Он держал меч над