Колдовская магия

Приближаясь к месту стоянки, она рассматривала темный песок там, где еще недавно лежала храпящая команда корабля, будто стая тюленей на отдыхе. И нашла их — только уже проснувшихся. Издали люди сильно смахивали на суетящихся муравьев.

— Сур меня забери, — выругалась девушка, — вот теперь у меня действительно проблемы.

В сотне ярдов от берега стоял на якоре «Птичий Дар», покачиваясь в бледных лучах встававшего солнца. На таком расстоянии корабль выглядел изящным и стройным, изгибающийся нос смотрелся элегантно, словно шея лебедя. Но вблизи, как прекрасно знала Катла, судно представляло собой менее впечатляющее зрелище: отличный дуб местами покрылся пятнами в долгих путешествиях по суровым северным морям. Планширы, поцарапанные и расщепленные камнями, столкновениями и яростными атаками вражеских топоров; длинный, покрытый орнаментом бушприт, заканчивающийся пугающей головой тролля с разинутой пастью, в которой каждый острый зуб вырезан с любовью и сверхъестественным умением. Естественно, эйранцы сняли провокационное украшение перед тем, как войти в нейтральные Лунные воды, и положили его аккуратно завернутым в чистую тряпицу у нижней мачты. Аран сказал, что не дело напоминать старому врагу о худших временах, когда ты готовился ослепить неприятеля перед атакой.

Около дюжины мужчин из команды судна сновали около корабля, вытаскивая огромные деревянные сундуки и бочки из трюмов, переправляя их на берег по одному на низких маленьких лодках, которые качались и скрипели под тяжестью груза.

Вторая из корабельных шлюпок только что пристала к берегу в мелких водах. Четверо мужчин спрыгнули с носа — чистые белые вспышки на фоне черной земли — и перетащили лодку на невысокий берег, словно русалку. Катла узнала своего старшего брата Халли и Фента, остальными были Тор Лесон и ее кузен Эрно Хамсон.

— Этого только мне не хватало, — простонала она. — Зрители.

Вздернув подбородок, девушка решительно зашагала вниз навстречу неминуемому наказанию. Галька беспомощно захрустела под ногами.

Когда девушка подошла почти вплотную к отцу, тот повернулся к дочери и смерил ее взглядом. Его обветренные грубые руки уперлись в бока.

— Где ты была?

Аран Арансон даже по эйранским стандартам уродился громадным. Его жена, Бера, часто шутила, что еще до их свадьбы, когда бы ее мать ни завидела будущего зятя, едущего на ферму на крепком маленьком пони почтить их визитом (ноги всадника тащились по земле, и, несмотря на героические усилия лошадки, казалось, что она вот-вот потеряет равновесие и свалится на землю вместе с седоком на потеху окружающим), то говорила: «Вот едет Аран Арансон, твой великан-людоед, Бера. Если у вас появятся дети, попомни мое слово, они превратятся в маленьких троллей, и тебя разорвет на части, просто в щепки!» Потом она начинала кудахтать и суетиться вокруг Арана, пока бедный парень не краснел до корней волос, понимая, что опять подвергся насмешкам со стороны будущей тещи.

Впрочем, бабушка Рольфсен до сих пор проявляла неуемное чувство юмора, и ее смех часто доносился туманной ночью из становища клана Камнепада. Однако зять так и не научился понимать и принимать такой юмор. Вот и теперь, стоя перед блудной дочерью, Аран не показывал и тени улыбки.

Катла, за долгие годы приучившаяся задабривать отца после своих мелких проделок, отметила его сошедшиеся на переносице, нахмуренные брови, недобрый блеск в глазах и совсем пала духом. Сознавая свою вину, девушка ломала голову в поисках подходящих оправданий.

— Я просто пошла погулять, посмотреть на восход солнца над Замком Сура, — объяснила Катла, старательно избегая прямой лжи: ведь ее прогулка в принципе началась именно с такой целью.

— Мы уже не в Эйре, — хмуро сообщил Аран, совершенно без надобности. — Тебе не следует бродить в одиночку на Большой Ярмарке. Это небезопасно.

Итак, оказывается, в его глазах блестел вовсе не гнев, а беспокойство! Отец беспокоился за нее! Девушка почувствовала неимоверное облегчение и засмеялась.

— Какая здесь может быть опасность? Я не боюсь никого, тем более мужчин, — усмехнулась она, насмешливо делая ударение на последнем слове. — Ты прекрасно знаешь, что я могу защитить себя. Разве не я выиграла состязания по борьбе прошлым летом?

Это правда. Тонкую, быструю, верткую, ее никто не мог одолеть. Борьба с Катлой превращалась в схватку со скользким ужом.

Девушка продемонстрировала бицепс, как бы подтверждая свои слова. Битье по металлу тяжелой кувалдой и раздувание вручную мехов сделали свое дело: твердые круглые шары внушительных мускулов рвались на свободу.

— Кто станет со мной связываться?

Но отца Катлы подобным удивить было трудно. Двигаясь гораздо быстрее, чем можно подумать о мужчине такого телосложения, он кинулся вперед, как волк на зайца, и сжал ее руку так, что девушка невольно поморщилась. А когда Аран ее отпустил, следы от его пальцев четко проступили на нежной загорелой коже. Улыбка сползла с лица Катлы, внутри вспыхнула ярость.

Повисла неловкая тишина. Катла, испугавшаяся собственной злости, уставилась в землю и начала угрюмо ковырять пальцем ноги песок.

Молчание затягивалось, девушка обнаружила, что невольно уже прикидывает, как вставить вот тот камень в рукоятку следующего кинжала, который она изготовит.

— Они странно обращаются с женщинами, эти люди Империи, — проговорил Аран. — Им нельзя доверять, истрийцы завели странные обычаи, несоблюдение которых может стать для нас опасным. Твоя сила останется неоцененной. К тому же ты тут оказалась по моей милости. Брать тебя с собой на Большую Ярмарку не было никакой надобности: одни траты. Я обеднел на целый сардоникс из-за тебя, ведь Фости Козлиная Борода собирался поехать со мной в этом году. Я мог купить твоей матери милую шаль и красивые украшения на выручку. Отказав маме в подарке, а старому Фости в месте на корабле, я оказал тебе большую услугу, а ты, в свою очередь, можешь отплатить за мою щедрость и ничего не делать — я имею в виду, ничего без моего разрешения. Понятно? И не исчезай из моего поля зрения.

Катла уже открыла рот, чтобы возмутиться, но передумала.

Ничего, она подождет, пока у отца улучшится настроение, а потом попробует на нем свои чары, подумала девушка с внезапной твердой решительностью. Даже на островах, где женщины работали наравне с мужчинами и считались в большинстве случаев полноправными членами общества, Катла обнаружила, что женские уловки предоставляли ей восхитительно несправедливое преимущество перед братьями.

— Да, отец, — согласилась она с показной покорностью и, бросив лукавый взгляд на Арана, была вознаграждена смягченным выражением его лица.

— Смотри мне, — неловко пробурчал отец.

Дочери… Почему с ними настолько сложнее, чем с сыновьями?

В этот момент к ним присоединился один из отпрысков семьи мужского пола. Брат и кузен ненамного от него отстали. Высокие, хорошо сложенные парни.

Арансоны с кузенами представляли немалую силу. Халли пошел в отца: крупный нос с возрастом обещал стать крючковатым, как у совы. Фент, как и его сестра, унаследовал Берины огненные волосы, хрупкие кости и замечательную кожу, и ко всему прочему тщеславие, потому что брился как южанин. Но тяжелая работа превратила его мускулы в пружины и наполнила легкое тело энергией, которой хватило бы на троих.

Как будто для того чтобы продемонстрировать самый яркий из возможных контрастов или показать разнообразие типов внешности, встречающихся на Эйранских островах, природа наградила Эрно Хамсона и Тора Лесона светлыми до серебристости волосами и бородами. Эрно, у которого недавно умерла мать, вплел сложный памятный узел, наполненный ракушками и кусочками ткани, в левую косу. После двух недель в море ткань выцвела и задубела от соли, и узел держался крепче, чем прежде. По ночам, стоя на вахте у румпеля, Катла слышала, как Эрно тихо повторяет стихотворение, которое написал в память о матери, когда вплетал узел. Пальцы двигались по впадинам и выступам узла, освежая в памяти слова: