Колдовская магия

Глядя на его преувеличенно скромное обращение с ней, девушка решила, что нравится Эрно, но теперь стало ясно, что он такой же трус и неудачник, как все остальные. Она бессознательно провела рукой по волосам, в первый раз почувствовав необычность прически: остатки роскошных волн кололись и торчали неровными прядями. Голова стала странно легкой. Катла с удивлением заметила, что не против такого ощущения.

По крайней мере теперь мытье головы не будет представлять такую проблему, как раньше, когда сырой длинный хвост лип к телу, словно мокрая кошка, целыми часами. Короткие волосы высохнут за пару минут.

Девушка невольно засмеялась при новой мысли: теперь отец и не подумает выставлять ее на смотрины перед королем Враном, надеясь на заключение брака! Когда Брета, Йенна и Тиан узнали о предстоящей поездке на Большую Ярмарку, все их разговоры начали сводиться к королю Врану Ашарсону — какой он красивый, сногсшибательный и, вне сомнений, необузданный, как жеребец во время спаривания. Они хихикали и краснели и утомительно долго выдумывали платья, которые наденут на прием, представляли, как будут делать реверансы и смотреть на короля, как они уговорят отцов представить их ко двору.

Примечательно, что Йенна сумела убедить отца взять ее с собой на Большую Ярмарку в этом году, хотя Катла и сомневалась, что ей позволят принять участие в конкурсе невест. Клан Чистых Вод, хоть и богатый, с длинной линией благородных предков, являлся семьей кораблестроителей, и Катла подозревала, что они уже положили глаз на одного из ее братьев для Йенны. Наверное, Халли, как старший из двух… да, скорее он, чем Фент.

Катла в любом случае догадывалась, что ее суровый старший братишка неравнодушен к кокетливой, жеманной Йенне. Она предпочитала смуглых мужчин и, если ей предоставят выбор, точно выберет Халли, хотя и не раньше, чем рассыплются в прах ее глупые мечты о Вране Ашарсоне. Девицы в полном составе будут присутствовать на Собрании. Это Катла знала точно, потому что любая эйранская семья, платившая дань королю Врану и снабжавшая его кораблями, моряками, бойцами, имела право принимать участие во всех общественных событиях. Северян не слишком заботили церемонии, слава Суру.

Хотя что делать с лохматым ежиком, чтобы соорудить прическу, с которой не стыдно будет появиться на королевском приеме, она не знала, а ведь оставалось всего несколько дней.

Девушка планировала причесаться по последней моде, которую ей показала Йенна, когда вернулась из Халбо в прошлом месяце с великолепным новым платьем из лучшего южного шелка — сияющим, отделанным пеной галианского серебряного кружева. У Катлы не было нового великолепного платья. Она успокаивала себя тем, что ее волосы более блестящие и живые, чем у Йенны, и то, чего не хватало в одежде, собиралась возместить восхитительной короной, как горделиво именовала их мать.

Правда, теперь мало что осталось от восхитительной короны, с горечью подумала девушка. Бера, без сомнения, впадет в ярость, когда они вернутся домой, и обязательно накажет Арана за разрушение дочкиных надежд выйти замуж — и не только за короля… что Катле, впрочем, не казалось такой уж страшной перспективой. Она не считала, что существует достаточно щедрый муж, который позволит ей путешествовать на Большую Ярмарку, как это сделал отец, несмотря на все его жалобы. Не говоря уже об одиночных прогулках по островам, лазании по горам и катании на диких пони. Нет, ее обуздают и посадят дома с кучей детей, которые появятся, не успеет она и глазом моргнуть… а потом ребенок будет следовать за ребенком, пока она не превратится в мать клана. Эйранцы считали большие семьи знаком благоволения Сура, которого довольно сложно достичь, поскольку большинство взрослых погибает в междоусобных войнах и волнах моря.

Девушки, как она знала, только и делали, что болтали о замужестве: какой парень выглядит лучше всех, у кого лучшие перспективы в жизни, какие будут у них дома, что они наденут на свадьбу, сколько родят детей и как назовут каждого ребенка. Катле подобные разговоры казались обсуждением списка ненавистных обязательств, а восхищение девушек собственным будущим заключением — мягко говоря, извращением. Тяжело поддерживать отношения с друзьями, когда не разделяешь их мечты. Недавно она обнаружила, что отдаляется от них, все более и более замыкается в своих интересах и вовсе не скучает по их глупой болтовне.

Странно, но Катла привыкла считать братьев и их приятелей, а не представительниц своего пола близкими союзниками, рядом с ними она узнала восхитительное чувство дружеского общения в разделении обязанностей по дому и приключений в холмах. Однажды девушка взяла с собой Халли на вершину Волчьего Гнезда, будучи в уверенности, что видела горного призрака в пещере у отвесной скалы. Используя веревку из кожи котика, Катла опасно раскачивалась на плечах высокого брата перед скалой, потом сумела ухватиться за край и забраться внутрь пещеры, только чтобы обнаружить перед лицом яростную чайку. Та кинулась на вторгшегося в ее убежище человека, широко развернув крылья, крик гнева пронзил воздух, а ее сумасшедший маленький птенец с огромными глазами и нелепыми перьями начал клевать девушку в руки. Вот и весь горный призрак. Халли так смеялся, что свалился вниз, но, к счастью, веревка зацепилась за край пещеры, а Катла составила противовес. Они болтались вдвоем над морем, хихикая над своей глупостью, пока совсем не обессилели.

Это случилось всего год назад. Не слишком достойное поведение для молодой женщины в возрасте замужества.

Катла вытерла руки о тунику, посмотрела на полосы соли, которые оставили весла, на пятна от пота, еды и животных. Даже если не обращать внимания на печальное состояние материи, она не сможет долго носить тунику из соображений приличия. Одежда стала слегка коротковатой и удивительно тесной в груди. Возможно, она продаст достаточно кинжалов, чтобы хватило на новое платье.

Девушка видела кожу, привезенную с Ярмарки, мягкую, как обыкновенная ткань, ее можно сшивать обычной иглой вместо длинного, громоздкого тупого шила, которое эйранцы применяют для соединения лошадиных шкур. Из такой кожи получится шикарная безрукавка.

Вообще-то Катла не собиралась шить сама. Скорее придется уговорить мать сделать это за нее, так как портниха из Катлы, прямо скажем, никакая. Предоставленная сама себе, девушка делала широкие, в руку длиной, стежки, чтобы побыстрее управиться с работой, а когда к ней приставали с расспросами, хмуро отвечала: «Так надо». Конечно, надо признать, что не одно и не два платья, сшитые ею, рассыпались на части, часто в пикантных ситуациях, но это не сделало Катлу терпеливее. Может быть, думала она, возвращаясь к закупочным фантазиям, удастся раздобыть пару рубашек и вышитый жилет и какие-нибудь замшевые штаны. И пару ботинок на шипах. И красивые высокие сапоги для верховой езды…

Девушка засмеялась. Придется продать все запасы клинков, чтобы позволить себе подобную коллекцию!

Зная, что ей предстоит умерить свою гордость и вернуться в семейную палатку, чтобы присоединиться к рабочим, но все еще не придя в себя от жесткого обращения, Катла стояла на вершине и смотрела, как сгорают в небе облака, открывая голубизну, схожую цветом с яйцом малиновки. Далекие холмы выступили из хмурой тени, выставив напоказ пурпурные и красно-коричневые склоны, которые скорее всего в это время года покрыты черникой и вереском, папоротником и травой, как и холмы ее родины. Совершенно нечаянно девушке пришла в голову мысль, что, возможно, восхождение на Скалу было необдуманным шагом, потому как она действительно не рассчитала последствий и наказание получила заслуженно. Но Катла выбросила все из головы, почувствовав внезапную, острую необходимость бежать подальше с территории Ярмарки, туда, к странным холмам, по одной из темных тропинок и на самую вершину, где можно оглядеть широкий южный континент.

Так она и поступила.

— Что это за человек? — спросил Фент, лицо его заострилось от любопытства.