Солнечный змей (СИ)

Койя громко чихнула и спрыгнула с лежанки, подальше от Хагвана. Он нахмурился.

- Чего это с ней?

- Солмикское мыло, – вздохнула Кесса.

- Так уже не пахнет, – олданец понюхал свою руку.

- Если бы, – Речница поднесла к носу Зеркало Призраков – только оно ещё не успело пропахнуть костяным мылом. От него тянуло плавленым фрилом, окалиной и горелой плотью – запахом древней Тлаканты и давней войны.

- Ночь сейчас или день? – Хагван покосился на окно. – Ничего не поймёшь в этой стране. Поспать, что ли…

- Не помешает, – Кесса поискала взглядом колпак, подходящий для крупного церита. Белый кристалл светился на роговой подставке под окном, между лежанками, и был таким же ярким и чистым, как дорогие камни, привезённые когда-то отцом Речника Фрисса в пещеру на истоках Канумяэ. Не найдя колпака, Речница прикрыла церит своей накидкой.

Из щели у лежанки тянуло прохладой и запахом мяса. Кесса завернулась в огромную белую шкуру с головой, но запах достал её и там. Речница со вздохом просунула руку в дыру и вытянула обёрнутый кожей свёрток. Еда, лежащая внутри, удивила Кессу ещё за ужином – гладкая шкура, покрытая с одной стороны слоями жира и мяса и свёрнутая, как свиток. Она слегка подмёрзла, отрезать кусок было непросто. Затолкав остатки еды обратно в холодную нишу, Речница слегка развернула шкуру и укусила затвердевшее мясо. «Цакунвы бы сюда… а впрочем, так сойдёт,» – подумала она, прикрывая глаза. В этом вкусе были прохлада, соль и сладость – чего ещё желать…

- Кесса, ты в себе? – осторожно спросил с соседней лежанки Хагван. – Это же мороженый прошлогодний жир. А протух он ещё в том году, или у меня нет нюха. Убери его от меня, ради всех богов!

- Хагван, отвернись, – прочавкала Речница, забираясь под шкуры с недогрызенной едой. Койя залезла в изголовье, вылизывая пальцы Кессы и обрывок мороженой кожи. Холодный белый свет так и струился из окна под округлым сводом – то ли вечер, то ли утро…

Все были в сборе, когда Кесса вновь открыла глаза, и свет, струящийся сквозь толстое стекло, как будто стал поярче. Сидя на лежанках, северяне черпали красноватый жир из круглого чёрного горшка и втирали себе в кожу. Увидев, что Кесса проснулась, горшок подвинули к ней. Аса жестами показала, как нужно натираться – лицо и шею, ноги по колено, руки по локоть. Речник Яцек уже намазался и расчёсывал сейчас натёртые жиром волосы, потемневшие и заблестевшие. Койя сидела на лежанке, навострив уши.

- У живых людей кожа не должна быть белой, – вполголоса пояснил племянник Асы, кивнув на горшок с мазью. – Вот этот цвет – правильный.

Чёрные и красные линии переплетались на его лице и руках под слоем рыжеватого жира.

- Речник Яцек, – Кесса с любопытством посмотрела на Старшего Речника, – о чём вы вчера говорили весь вечер?

- О южных долинах, – краем губ усмехнулся Яцек. – Люди Ильнайтота считают, что мы совсем не в себе, если идём к ледяным демонам. Полвечера меня отговаривали от этой затеи. Долго ещё на севере будут говорить о Короле Астанене, как об опасном безумце.

- У-ух, – Кытугьин неодобрительно покачал головой. – Яцек, не надо так. Аскаган вовсе не это говорил. Он не говорил дурного о вашем вожде.

Солмики опасливо переглянулись. Речник был хмур, Кытугьин задумчиво смотрел в стену, и какая-то мысль терзала его.

- Солнце… – он сердито сжал губы. – Если солнце стало врагом, то кто остался у нас в друзьях?! Какой дурной год, не в обиду Праматерям…

- Теперь вы ничему не удивитесь, – кивнул ему Яцек.

Тяжёлая дверная завеса качнулась, все зашевелились, расправляя закатанные рукава и торопливо влезая в меховые накидки. На пороге стоял незнакомый солмик. Его накидка перехвачена была широким красно-чёрным поясом с пышными кистями.

- Воин Яцек, – пришелец на миг склонил голову, – вождь Аскаган просит тебя прийти сегодня в дом собраний, но не одного. Он хотел бы видеть там других воинов Великой Реки – Кессу и Хагвана, и вашего маленького хийкиммига.

«Ох ты…» – Кесса от неожиданности часто замигала и покосилась на Хагвана. Отчего-то всякий раз, когда его называли воином Великой Реки, его разбирал хохот – и он в очередной раз прикусил себе язык, чтобы не рассмеяться в голос. Речница расправила плечи и наклонила голову в ответ.

- Мы прийдём, – сказал Яцек, бросив на неё предостерегающий взгляд. Северянин кивнул и вышел за дверь.

- Всем любопытно посмотреть на гостей с юга, – сказала Аса, убирая в сумку горшок с мазью. – Вы приехали вечером, многие не успели прийти в дом собраний. Они будут там сегодня. Икымту, пойдёшь в дом собраний, или опять весь день проваляешься?

- Аса, найди себе дело и дай языку отдых, – раздражённо буркнул солмик. – Я пойду к Уджугу, буду у него, пока он не поест.

- Уджуг! – спохватилась Кесса. – Икымту, где он сейчас? Там, на геджатаа?

- Зачем ему быть на геджатаа? – пожал плечами северянин. – Он в доме хийкиммигов. Когда вас отпустят из дома собраний, найди меня – я покажу тебе, где это. Тут с непривычки можно потеряться…

Кесса знала уже, что он говорит правду – и снова в этом убедилась, когда шла вслед за Речником Яцеком по тускло освещённым ходам глубоко под холмом. И впрямь казалось, что наверху – лёд на сотню локтей, а тут, внизу, прорыты туннели, и стены их – из снежных глыб, и порой они заканчиваются круглостенными пещерами… и окна в этих залах – не из стекла, а из того же льда, что похоронил под собой весь город – или один бесконечный дом с сотнями комнат и пещерок. В коридорах полы были прикрыты самыми негодными, вытершимися и истрёпанными шкурами, сшитыми вместе лоскутами кожи, на стенах же вовсе ничего не было, и блестящий белый «камень» казался не то непрозрачным стеклом, не то цельной ледяной глыбой. Кесса осторожно трогала его пальцем – в глубине стены как будто горел очаг, и вся она источала ровное тепло. «Рилкар,» – завороженно думала Кесса. «Целый город из рилкара…»

- Кытугьин, – тихо окликнула она северянина, – скажи, кто построил эти дома? Что это за камень?

- Рилкар, камень тулугов, – так же тихо отозвался солмик. – А строили люди Ильнайтота.

- А где огонь, который согревает все эти дома? – Кесса покосилась на Яцека, но он как будто ничего не слышал, поглощённый беседой с незнакомым солмиком.

- Бесцветный огонь течёт в камне, внутри всех стен, – прошептал Кытугьин. – Это огонь тулугов. Жирники хорошо греют, но сильно чадят, бывает, что от них угорают и сильно болеют. Огонь тулугов не чадит.

- Тулуги – кто они? – обмирая от любопытства, спросила Кесса. «Здесь почти как в Тлаканте,» – думала она, вертя головой по сторонам. «Почти как у наших предков. Наверное, где-то здесь есть всякие сложные штуки, большие, сложенные из стальных частей… Вот бы увидеть что-нибудь!»

- Тулуги превращают камень в огонь, – понизил голос Кытугьин. – Они управляют самым жарким огнём. Если воин Яцек не откажется от гибельной затеи, мы приедем однажды в Навиат. Там ты увидишь башню тулугов. А если мы будем в Элуатаа…

- Воины Великой Реки пришли в твой дом, вождь Аскаган, – сказал незнакомый солмик, отводя в сторону половину тяжёлой меховой завесы. Кесса огляделась по сторонам и смутилась – здесь, в большом круглом зале с невысоким сводом, собралось, кажется, больше людей, чем жило во всём Фейре. Они сидели на шкурах, расстеленных вдоль стен, чёрноволосые, рыжие и почти седые, и со сдержанным любопытством смотрели на пришельцев.

- Воины Великой Реки оказали честь людям Ильнайтота, – склонил голову тот, к кому обращался солмик. Он был одет так же, как другие северяне, только его белоснежная накидка была длиннее, чем серо-пятнистые куртки соплеменников, и бесчисленные нитки бус из потемневших и прозрачно-льдистых зубов обвивали её. В волосах белели пушистые перья.

- Яцек Сульга, вечерний совет не утомил тебя? – спросил северянин, поднимаясь с места и указывая на него пришельцам. Там расстелена была мохнатая белая шкура. Кесса взглянула на неё и вздрогнула – это определённо был мех хийкиммига!