Камин-аут (СИ)

Как и всегда мать говорила спокойным уверенным тоном, но Маю по-прежнему казалось, что он извалялся в грязи.

– Плохо спал?

Догадливость Рабии не удивляла. Она не была бы матерью троих детей, если бы не научилась чувствовать, когда с детьми что-то происходит.

Рабия встала из-за стола и прошла к кофеварке, стоящей за спиной Маю. Послышался очередной кашель, от которого на душе заскребли кошки – мальчик даже на миг позабыл о собственных проблемах.

– Я готовился к занятиям. У нас были разные программы, мне теперь нужно вникать в учебный материал. С тобой всё в порядке?

– Немного горло воспалилось, – не стала вдаваться в подробности Рабия. – Фрэе стоит брать пример с младшего брата. Она допоздна сидит за компьютером. Неудивительно, что у неё нет молодого человека.

– Мам, у меня тоже никого нет, – решил вступиться за сестру Маю, – но я не провожу за компьютером столько же времени, сколько Фрэя. Сейчас даже свидания онлайн модно, может, ей так удобней общаться.

Рабия налила себе кофе и снова села за стол. Маю уже нарезал два ломтя хлеба, обильно намазав их маслом, и протянул тот, что потолще, матери, – для себя он всегда оставлял самые тонкие куски. Встал, собираясь заварить себе чёрного чая. Кофе по утрам он не пил.

– Я и забыла, что ты кофе не пьёшь на завтрак, – созналась Рабия, переворачивая платок чистой стороной. – Маю, – вдруг её голос изменился, теперь он звучал так, будто мама извинялась за что-то, – тебе вчера совсем необязательно было ехать в школу.

Мальчик налил себе душистой заварки и залил кипятком, наблюдая за облаком пара.

– Кто же тогда будет подавать Фрэе пример? – попытался отшутиться Маю, хотя ему было совсем не весело. Накрыв чашку блюдцем, сел на свое место напротив Рабии. – Ты уже завтракала?

На столе лежал сверток со свежей кониной, от мяса замечательно пахло, и Маю настругал четыре тоненьких ломтика.

– То, что произошло… никто не знал, что этим обернется. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя возникли затруднения в общении с одноклассниками. Сам справишься?

– Мам, всё в порядке.

– Называй меня по имени. Как раньше. Ты ведь не называешь Тахоми тёткой, – улыбнулась Рабия, и Маю почувствовал, как на его губах против воли появляется ответная улыбка.

– Я только хочу, чтобы Сатин поскорее вернулся домой. Меня не волнует то, что могут про него говорить мои одноклассники, – сказал Маю, запихивая в рот ломоть конского мяса. – Пускай говорят, чего хотят, – с набитым ртом фраза прозвучала не ахти как, и Рабия мягко усмехнулась, – мне Сатин важнее, чем мнение этих богатых выскочек. К тому же я не собираюсь идти на поводу у тех, кто стремится опустить других.

Рабия глотнула кофе.

– Сегодня рано встал.

– Вообще-то я тороплюсь, – прожевав, объяснил Маю. – Перед занятиями мне нужно в театральный кружок успеть.

На кухню зашла Тахоми, и, отставляя грязную чашку в раковину, пожелала всем доброго утра.

– Давай я тебя подброшу, – предложила тетя, вероятно, услышав последние слова Маю.

Тот кивнул и снял блюдце с чашки, позволяя аромату чая заполнить пространство.

– Звонил директор из академии, – вдруг произнесла Рабия, и душа сразу ушла в пятки.

Маю показалось, что он проглотил ежа.

– Когда… звонил?..

Прижав ко рту платок, мать закашлялась, а, сумев, наконец, справиться с приступом, заговорила более хриплым голосом:

– Выходит, нам следовало ждать тебя следующей осенью. В академии нет экстерната, почему ты не сказал об этом?

Школьная рубашка пропиталась потом. Тут стало ясно, что больше ни один кусок в горло не полезет.

– Маю, не может быть! – изумилась тетя. Судя по краткому шуму воды в раковине, она быстро сполоснула чашку. Тахоми обошла стол, и проверяя на ходу содержимое портфеля, перебросила ремешок через плечо. – С этой академией у тебя могли быть перспективы. Очень жаль.

– Директор тепло отзывался о тебе, – присоединилась к ней старшая сестра, – не понимаю, зачем тебе нужно было бросать учебу в академии.

Какое-то время Маю безрадостно смотрел в стол, грея ладони о чашку. Кожу жгло, но мальчик не шевелился. Он не представлял, как сможет объяснить всё родным, он и сам-то не до конца осознавал мотивы своего поступка.

– Я не придумал свои баллы.

– Знаю, ты старался, поэтому мне еще сложней понять, зачем ты так поступил. Судя по тому, какого высокого мнения о тебе директор, ты был едва ли не самым лучшим его учеником. Маю, – вынудила поднять на неё взгляд Рабия, – объясни мне, для чего тебе понадобилось сочинять эту ложь.

– Я тебя жду, – сообщила Тахоми, закрывая за собой дверь кафетерия.

Рабия по-старому сидела за столом, выжидающе глядя на сына.

– Судя по тому, как ты хочешь попасть в школьный драмкружок, театр тебе еще не наскучил, тогда что?

Маю сжал губы, собираясь с духом.

– Ты не поладил с кем-то из учеников? С тобой плохо обращались?

– Я правда не знаю как объяснить.

– Маю, тебе оставалось проучиться всего год, ты сбежал оттуда, никому ничего не сказав, да еще соврал нам, а теперь ты просто отказываешься со мной говорить. Тебе надоело, и ты решил всё бросить? Деньги с неба не прилетают, если ты будешь продолжать в том же духе, то ничего хорошего не добьешься в жизни. Ты понимаешь это?

Она утерла губы платком и отвернула лицо. Мальчик уже собирался сказать Рабии, как он виноват перед ней, но резкая перемена на лице матери заставила его прикусить язык. Тут же появилась и сама причина удивления.

Мало сказать – на кухню заглянул Эваллё, скорее, влетел как ураганный ветер. Вид у него был ужасный. На лбу выступила испарина, отчего черные волосы казались мокрыми и липли к коже. В черном спортивном костюме тот и вовсе выглядел жутко. Кажется, брат сбросил пару килограмм. Со здоровой спортивной сумкой на плече, Эваллё, не произнося ни слова, налил себе стакан воды прямо из-под крана и залпом осушил его. Потом налил еще стакан и точно также залпом выпил.

– Привет, – услышал Маю собственный тихий голос. Замешательство усилило сердцебиение.

– Я на тренировку, – бросил парень, глядя перед собой.

– Не торопись так. Ты хорошо себя чувствуешь? – поинтересовалась Рабия. – Снова кошмары?.. Возьми ленч хотя бы.

Эваллё задержался, но по его виду можно было смело утверждать, что брат готов рвануть с кухни в любой момент. Скулы обрисовались четче. Под глазами появились круги, как после активной ночи. Для полного комплекта не хватало разве что щетины.

Рабия прижала к губам платок и прокашлялась.

Парень сначала взглянул на мать, после чего перевел взгляд на брата, точно хотел донести до него некое послание. Маю сразу решил, что Валька слышал их разговор.

– Что? – вдруг спросил парень, соизволив обернуться к матери.

Повисла тишина, только спустя секунд десять Рабия повторила:

– Я говорю – возьми ленч, после тренировки проголодаешься.

Эваллё в нерешительности посмотрел на холодильник, но всё же подошел и залез в его недра.

– Спасибо!.. – сказала Рабия с легким раздражением и, смерив младшего сына тяжелым взглядом, поднялась из-за стола. Вероятно, во взвинченном состоянии матери виноват он один.

Женщина подошла к окну, где на подоконнике в глиняных горшках росли азалии. Рядом стоял Кубачинский серебристый кувшин, покрытый черным узором, Рабия взялась за ручку.

Мечтая поскорее сгинуть под землю, мальчик быстро доел остаток бутерброда и поднял свою сумку с соседнего стула.

– Ну мне пора.

Валька снова уставился на него, как показалось Маю, с осуждением и хорошо скрываемой тревогой. В отместку мальчик, проходя мимо брата, слегка пихнул его, просто, чтобы задеть Эваллё. Парень среагировал мгновенно, вцепившись в руку, как клещ, силой вынудил остановиться.

– Ты бросил академию? Это правда?

Эваллё одарил брата таким взглядом, словно тот был ненормальным. Справедливости ради стоило отметить, что именно таким Маю себя и представлял со стороны, не в состоянии даже объяснить, что с ним происходит.