Магистериум морум (СИ)

Шум, треск, крики перепуганного лекаря… И вдруг всё стихло.

Полоса бора кончилась, впереди показался неожиданно алый просвет в ветвях. Маг ещё не понял, почему алый, когда Фенрир, совершив головокружительный прыжок через оставленное лесорубами кострище, вынес его из леса. И маг узрел, что впереди – сплошная стена колдовского огня!

Фенрир встал как вкопанный, и Фабиус едва не вылетел из седла.

– Стой! Саймон, стой! – закричал он.

Но измученная кобыла уже выскочила из зарослей и сама застыла, растопырив ноги и выпучив глаза. Следом за ней из леса вылетела чернильная тварь и, наконец, настигла животное, обрушившись на его круп и впившись всем, что имелось.

Лошадь закричала как человек, Саймон кубарем скатился с неё и, сначала на четвереньках, потом прыжками понёсся к магистру.

Из леса вылетела ещё одна тварь но, вместо того, чтобы довершить дело первой, обрушилась на неё же. Перемазанная кровью кобыла, с разодранным крупом вырвалась и, крича, понеслась прямо в огненную стену, не видя уже ничего от ужаса и не в силах остановиться!

Огонь поглотил её!

Из леса раздался зловещий хохот и полдюжины разодетых в человеческие одежды бесов вывалились из кустов, махая магистру: «Иди, мол, сюда! Пора тебя, глупый человек, поучить уму-разуму!»

Магистр шёпотом разговаривал с Фенриром, успокаивая и завораживая его, чтобы конь не боялся огня, что ввергал в ужас даже самого мага. Он медленно потянул повод, понуждая Фенрира развернуться к преследователям. Заворожённый конь уже не видел двух чёрных бесформенных тварей, остервенело терзавших друг друга, не ощущал горячего ветра от огненной стены, только странных запах ещё беспокоил его. Твари, вывалившиеся в мир людей прямиком из Ада, пахли его испарениями.

Раздувая ноздри, Фенрир всхрапнул и, понуждаемый магом, двинулся прямо на бесов.

Маг крепко взялся левой рукою за амулет на шее и вытянул вперёд правую. Он готовился произнести сложное заклятие, воссоединяющее живое со своим источником. По логике магистра, это должно было низвергнуть бесов обратно в Ад.

– Bene placito! – провозгласил он.

И Земля действительно разверзлась перед ним… Но бесы не провалились. Напротив, из мерцающей огненной дыры полезли новые твари. Тяжёлые и шипастые, как на границах Гариена. Словно огромные камни на толстенных ногах поползли они неспешно прямо на магистра. Вместе с тварями из пролома повалили дым и испарения. Ещё сильнее запахло серой.

За спиной вскрикнул Саймон, не сумевший сдержать ужаса. Фенрир затряс головой, маг закашлялся, задыхаясь.

Адские звери надвигались с урчанием и хрустом. Их нелепые зубы торчали из пастей, как попало. На землю капала дымящаяся слюна. Сухая трава вспыхивала.

Фенрир попятился и маг спиной ощутил жар колдовского огня. Того, что тем более не даст живому пощады.

Отступать было некуда.

– Finis! – крикнул он.

Лапа ближайшего чудовища пошла трещинами, обваливаясь на ходу. Но это совершенно не помещало ему выпустить из брюха ровно такую же лапу.

Тварь оскалилась. Из алой пасти с клыками, способными раскалывать булыжники, в лицо магистру дохнуло смрадом. Сердце его молоточками застучало в висках. Он сжал магистерский камень и приготовился продать свою жизнь подороже, утащив вместе собой в Преисподнюю как можно больше нечисти.

И тут Фабиус вдруг кожей ощутил – что-то изменилось. Нет, бесы не исчезли, и жар не стал меньше, но словно бы ослабла натянутая струна. Бесы тоже почувствовали это: их лица исказились страхом.

Потом Фабиус услышал за спиной щелчок, вроде щёлканья пастушьего кнута. И жар ослаб, а возник… раздражённый голос… Борна?

– До библиотеки сходить нельзя!

Фабиус вздрогнул. Похоже, за спиной у него и в самом деле объявился инкуб.

– А ну, прочь! – рявкнул он на тварей.

Переднее чудовище распахнуло рот, словно им оно и слышало, подалось назад и осело на хвост.

– Порочь пошла, скотина!

Борн вышел из-за спины магистра. Он был в шикарном кожаном колете и таких же кожаных штанах. Вместо рубашки из-под колета торчала кольчуга самого тонкого плетения. Похоже, Борну надоело губить людскую одежду.

Шагнув к передней твари, инкуб небрежно хлопнул её по морде, пробормотав себе под нос что-то вроде: «Домой пошла».

Тварь неуклюже попятилась, наступила на нерасторопную соседку сзади. Та с визгом ретировалась к пролому, смешно подбирая толстые ноги.

Другие адские страшные звери стали похожи теперь суетою на дворовых собак, не сразу узнавших хозяина. Одни униженно ластились к Борну, другие спешили сбежать и рухнуть обратно в бездну.

Хуже всего пришлось бесам: те-то были наделены ещё и разумом, что предполагало некий ответ. Они жестикулировали, перешёптываясь. Борн смотрел с усмешкой. Потом, не дождавшись слов провозгласил:

– Прочь, идиоты! Вы бы сначала покумекали, что получите, если выбесите меня!

Он обернулся, посмотрел на Фабиуса, покачал головой.

– Пошли уж, коли явился, – сказал он.

И стена огня опала, открыв Кособокий холм над Неясытью. Всего в часовом переходе был мост, ведущий на остров Гартин. Впрочем, остров было прекрасно видно и отсюда.

Фабиус подъехал к сидящему на земле Саймону, протянул ему руку, помогая взобраться позади себя на коня.

Фенрир, ничуть не удивлённый, ступил туда, где недавно ещё бушевало пламя. Коню было легко – он всё ещё находился под действием заклятия, наложенного на него Фабиусом.

Пламя камина казалось настоящим. Как и тяжёлые покровы шатра, и массивные кисти, перевитые золочёным шнуром, что поддерживали поднятым полог. Маг успел коснуться толстой ткани, прошептать заклинание, рассеивающее морок… Но шатёр не исчез. Как и звуки ветра, хлопающего пологом, и запах жареного мяса.

Как сумел демон поставить шатёр на крутом склоне холма, ещё можно было предположить, но откуда он взял настоящий камин, украшенный изразцами, с высокой трубой, с коваными решётками, где переплетались кресты и трилистники? Откуда натащил крепких дубовых кресел, стоявших вокруг массивного стола? Да и как всё это стояло, когда должно было сползти по склону вниз?

А откуда взялась на столе половина жаренного на вертеле барана? И из какого погреба Борн украл вино?

Маг уже не мог спрашивать о таких пустяках. Он упал в кресло, поднял руку с бокалом в ответ на тост Борна.

Тот уже восседал в таком же кресле, на той половине стола, что вся была завалена древними фолиантами, переплетёнными в кожу и ткань. Одну из книг он открыл и осторожно листал, боясь, видимо, прожечь пальцами страницы.

Саймон встал за креслом Фабиуса, ни в какую не желая садиться за стол. Низшее сословие привыкло крепко держаться за предрассудки, маг же не видел ничего крамольного в том, чтобы устроить лекаря рядом, на краю стола.

Он не брезговал слуг, а вот обсудить что-то с Саймоном ему даже в голову не приходило. Он готов был заботиться о нём, быть к нему добрым и платить покровительством за услуги.

Магистр вспомнил и про Хела, но тут же выкинул эту мысль из головы. Мальчишка был в безопасности, чего не скажешь о них самих, а Борн легко мог услышать думы Фабиуса.

Магистр переключился на вино. Он не боялся захмелеть. После пережитого ему трудно было представить то количество выпитого, что сумело бы затуманить ему мозг.

Он отхлебнул. Вино оказалось молодым, терпким, но бодрило и будило голод.

Магистр вырезал баранью лопатку, умело орудуя кинжалом. Отрезал шею, предложив её хозяину шатра, как самый лакомый кусок. Борн улыбнулся вполне благосклонно. Тогда Фабиус надсёк по хрящам несколько рёбер для Саймона, отломил их, протянул за спину.

Мясо Саймон принял, но непонятно было, полезет ли ему кусок в горло после скачек наперегонки с нечистью. Фабиус предложил ему и вина, но лекарь с ужасом отказался. Может, был слаб, может, увидел в нём какой-то страшный сатанинский эликсир. Но маг помнил страсть Борна к простому человеческом напитку. И выпил ещё один кубок без опаски.