Край Ветров: Пироманс (СИ)

Опять ударила молния, будто бы где-то совсем рядом. Чудовище рывком приблизилось, перескочило с человеческих ног на пружинисто-механические и прыгнуло на Никс, с рыком разевая шипастую пасть совсем не там, где она предполагалась — не на голове, а на широкой груди. Никола наотмашь ударила огненным клинком, вкладывая в замах все оставшиеся силы. Чудище прошло в паре миллиметров от нее, рассекая свой механический бок об острие ее клинка. Тот в это же мгновение стал еще длинней, приобретая форму фигурного фламберга, все еще достаточно легкого, чтобы Никс могла его удержать.

Чудовище бросилось на барсов, барсы — на него. Копья взлетели в воздух роем. Длинный хвост с металлическим острым гребнем молотил без разбору, и, пока Никс пыталась убраться оттуда подальше, ее задело по ногам и она снова шлепнулась на песок, выронив огненный меч. Подтянув его к себе и не оглядываясь, она стала ползти по влажному песку по направлению к Краю Света. Сзади слышались звуки борьбы, утробный рев зверя и смешавшийся в какофонию полурык-полукрик человекоподобных барсов.

Никс все-таки обернулась. Барсы побеждали. Словно странная механическая бабочка, трепыхалось приколотое копьями к песку чудовище, ярилось и дергалось, не желая смириться с поражением. Из его рассеченных трубок-вен текла желтовато-черная жижа, подбираясь к золотистым водам Края Света и сжигая на пути траву. В его плоть вонзилось еще одно копье, и чудовище издало оглушительный рык, срывающийся на человеческий голос.

А потом на грани горизонта, за изломом сияющей дуги, прозвучал чей-то еще плач — тот самый голос, что пронзает морок насквозь.

Замерли барсы. Застыла черная тварь, которая не могла с собой ничего поделать, не могла совладать со своей яростью, и все застыло, ослепленное и оглушенное Зовом, и наступившая после него тишина стала невероятным избавлением от нестерпимых, чудовищных мук.

У того, кого увидел Оливер на холме той частью себя, которая еще сохранила остатки разума, тоже был меч, вот только кроваво-красный.

ГЛАВА 12

Первым, что она сумела разглядеть, был зевающий котик. Мелкое пузатое существо следило внимательно за пролетающими за стеклом снежинками. Его братья (или сестры) сладко дремали, повернувшись к окну спинками, и только этот серо-белый зверек пытался ловить снежных мух за стеклом.

Потом Никс увидела свое отражение. Затем оглянулась по сторонам и поняла, что находится в городе, которого не знает, и все вокруг запорошено снегом. Невысокие белые дома с характерными диагональными балками, так непохожие на те, что Никс привыкла видеть у себя на родине, укрылись толстыми белыми шапками. Из металлических труб наверху вовсю валил дым. В стрельчатых узких окнах трепетал приглушенно электрический свет. Вдалеке, в темно-синем небе, можно было различить, приглядевшись, узкую бледную полосу, похожую на силуэт высокого тонкого моста — но какой же он должен быть высоты?..

Никс оказалась стоящей перед витриной зоомагазина, причем одета она была в привычный комбинезон, футболку и летние босоножки. Проходящие мимо люди в темной зимней одежде косились на нее странно, но с вопросами не приставали. Внизу, у ног, Никс обнаружила полиэтиленовый пакет с едой. Батоны какие-то, консервы. А через мгновение она услышала знакомый голос:

— Куда ты делся? Керри…

Из-за угла зоомагазина вышел Тиха в шапке и серой куртке, с полными пакетами в двух руках. Вышел и как увидел Никс — так пакеты и опустил.

— Никс…

Он стянул шапку. Похватав ртом воздух, улыбнулся и радостно воскликнул:

— О, господи… Никс! Тебе же холодно! Откуда ты? И куда делся этот, красный?

— Да, это я. Кажется, я вернулась, — Никс шмыгнула носом, внезапно обнаружив, что готова вот-вот разреветься.

— Э-эй, ты чего! Радоваться же надо! — Тиха стащил с себя куртку, оставшись в сером свитере и поспешил укрыть курткой Никс.

Та отбивалась:

— Да не надо мне, мне тепло! Нормально!

— Какое нормально, давай надевай!

— Тиха, я… сам знаешь, кто я! Мне хорошо!

— А насморк у кого? Успела уже простыть!

— Это не насморк, — Никс, как любой, кого активно успокаивают и о ком совершенно внезапно искренне заботятся, не выдержала, и дурацкие слезы покатились из глаз. — Сейчас, сейчас я успокоюсь. Вот, видишь? Уже, — она вытерла щеки ладонями. — Рада просто, что вернулась.

— Я вижу, ага, — Тихомир тем временем принялся вытаскивать продукты из пакета, который был перед Никс, и раскладывать по двум своим. — Куда же при этом запропастился наш дурачок… Неужто на твое место исчез?..

Никс оглянулась.

— Я никого тут не видела. А что? Где мы, кстати? И где остальные? Мы на севере? Или я блуждала по мороку до зимы?

— О-о, — протянул Тиха, — да уж, ты многое пропустила.

Он поднял пакеты с едой и кивнул:

— Пойдем. Заодно все тебе расскажу. Короче, блуждала ты не долго — дня три-четыре-пять, но мы успели знатно продвинуться.

— Что это за город? — спросила Никс.

— Тасарос-Фесс. Вокруг ты можешь наблюдать одну из его окраин, сохранившуюся с давних времен нетронутой. Во-он там местная достопримечательность, — он кивнул на смутно виднеющуюся в ночи тонкую полосу высокого моста, — проходящая близко к городу старая магическая граница, ныне не действующая, почитаемая местными как страшный мифический артефакт прошлого. Хм, что еще… На улице минус, сейчас примерно шесть вечера, мы с Керри ходили за недостающими продуктами, потому как завтра рано утром, как только рассветет, мы преодолеем последний отрезок пути и остановимся у подножия Цинары, в поселке Лас. Оттуда есть пути наверх — сама понимаешь, куда.

Никс приостановилась. Тиха, пройдя немного вперед, обернулся:

— Чего?

— То есть… мы уже на севере и вам… вам пришли мои письма?

Тиха кивнул.

— Рейнхарду пришло. Письмо. Одно письмо. Если другие и были, очевидно, эта магия сработала как-то не так, — Тиха развернулся и пошел вперед. — Но, если ты говоришь… блин, я бы хотел прочитать то, что было адресовано мне.

Никс смутилась. Говорить, что писала всем, в принципе, одно и то же, почему-то не стала. Она прибавила шагу, чтобы не отставать.

Снег скрипел под тонкой летней подошвой, пальцы промокли. Снегопад усилился. Снежинки притаились в складках накинутой поверх плеч Николы куртки и заплутали в зеленых волосах Тихомира, который шел на пару шагов впереди.

— Тебе правда не холодно? — переспросил он чуть погодя.

— Не-а, — Никс покачала головой. — Все хорошо. Мне вообще хорошо. Все еще, правда, не верится, что я тут.

— Но тут ты пока неизвестно насколько, верно?

Тиха завернул за угол.

Они оказались перед стальными воротами с небольшой калиткой. Тиха набрал нужные цифры на кодовом замке и вошел в открывшуюся дверь. Никс, последовав за ним, обнаружила широкий, занесенный снегом двор и припаркованный в нем минивэн. Тиха стал разбираться с багажником и запихивать туда пакеты с едой.

— Чей это дом? — поинтересовалась Никс.

— Этот? Он принадлежит некой тетушке Сесиль. Рейнхард, Берса и Ирвис сейчас там, — ответил Тиха. — В кои-то веки нам хоть как-то помогли Риновы связи, будь они трижды неладны.

— А что с ними?

— В них сам Потерянный сломит четыре ноги, — Тиха захлопнул багажник. — Короче, это — гостевой дом. Тут недалеко есть горячие источники — ну, горы ж рядом, все такое. Сейчас еще не сезон, и посетителей нет. Принадлежит помещение местной какой-то общине, глава которой — женщина, которая, в свою очередь, Рейнхарду то ли приемная мать, то ли еще кто-то. То ли сиделка. Она его вроде как в детстве спасла, потом отдала в приют, потому что сама прокормить не могла, потом, через много лет, они как-то нашлись, и вот… девушки захотели в ванную и в тепло, а тут такая оказия, — Тиха задумчиво и неодобрительно посмотрел на большой трехэтажный дом, в котором в трех закрытых жалюзи окнах уже горел свет. — Вроде бы, все путем: напрямую мы к тетке врага не приведем, и отдых нам нужен, это факт. Но с этими тетками и их детьми, по-моему, что-то не так, вот только я в толк не возьму, что.