Край Ветров: Пироманс (СИ)

— Ну, у меня сгорели шестнадцать редчайших кактусов, деньги и целый комод одежды ручной работы, ну, и ткани… и машинка… Я по гражданской профессии швея-моделист, видишь ли, шью всякое, в том числе на заказ, на то в основном и живу, — объяснила Ирвис. — Неприятно, в общем, но не смертельно. Пожалуй, мне повезло, что, когда все случилось, меня там не было. И, пожалуй, ты прав — разделяться не стоит. Мой мозг не хочет переваривать то, что мы вчера пережили и видели.

— Тех животных? — уточнил Керри.

— Не бывает таких животных, — сурово проговорила Ирвис. — И мне хочется их забыть как страшный сон, как и то, во что превратился мой дом. Не этот, а тот, откуда я сбежала пять лет назад. Но я понимаю, что твари реальны, так же как я или как ты, — она повернулась и ткнула пальцем Керри в плечо, подтверждая его сугубую материальность.

Керри остался смотреть на свое плечо, как будто бы в ступор впал.

— Пойдем, — позвала Ирвис. — Пойдем вниз. Я знаю теперь, где мы. Надо бы рассказать об этом ребятам.

В следующую ночь нас приютил хостел на краю холодной пустоши.

Стоило Ирвис сообщить, что она опознала водоем — огромное Внутреннее Море — Тиха воспрял и вроде бы даже примерно понял, куда же нас занесло. А как только удалось выехать на дорогу, он все узнал окончательно.

Выходит, связи, узлы дорог — та еще головоломка, и по незнанию и невнимательности можно здорово влипнуть. Мы оказались намного севернее и западнее, чем могли бы быть, если бы Тиха не свернул на первый попавшийся путь, позволяющий оторваться от погони.

Севернее — это хорошо. Это приближает нас к цели. Другое государство — чуть хуже, но особого значения не имеет. В спокойном состоянии Тиха не будет путать дорог, и вскоре путешествие окончится.

А пока есть время передохнуть.

Мы сняли четырехместный номер с двумя двухъярусными кроватями у стенок, видом на пустыню и придорожный фонарь. Могли бы два двуместных — да решили сэкономить. Тиха сообщил, что будет спать в машине, чем, судя по всему, он и занялся сразу после позднего ужина. Керри с Ирвис я последний раз видел в общей гостиной. Они, кажется, нашли общий язык. Выяснилось внезапно, что Керри в "землях исхода" не умеет читать. Это казалось странным, но понятным. Я во сне тоже не особо различаю надписи и вывески. Кажется, этому даже есть какое-то научное объяснение. И вот Ирвис принялась объяснять Керри алфавит, выказывая титаническое терпение. Видимо, она прониклась жалостью и симпатией к такому же, как и сама, пришельцу издалека.

Берса пропадала неизвестно где.

Таким образом, затхлая комнатка с четырьмя кроватями на данный момент была полностью в моем распоряжении. Блаженные мгновения уединения позволили мне снова обратиться к расшифровке дневника на том самом наречии, которое я знаю, но не помню.

Сперва я заново перечитал письмо Никс. Убедившись в том, что точно не ошибся и понял все верно, отложил его в сторону. Раскрыл дневник на помеченной закладкой странице, пробежал глазами по летящим строчкам с вычурными вензелями… Язык, на котором написана большая часть текста, все еще дается мне с огромным скрипом. Мало обрести уединение, нужно еще суметь сосредоточиться, настроиться на текст. Это сложно, особенно, когда другие мысли назойливо гложут изнутри.

Я опустил дневник на колени и разложил на пожелтевших страницах свои "сокровища". На правую поместил завернутый в платок осколок Лок, а на левую — натуральное зерно элементалиста огня.

Итак, Осколок Лок не прямой и плоский — он слегка неровный и шероховатый, по его задней грани идут какие-то гнутые линии, которые, пожалуй, образовывали бы круги, будь у осколка продолжение. Этим он похож немного на структуру натурального зерна, хотя округлые ступенчатые выпуклости в зерне образуют замкнутые кольца и вся система, в целом, напоминает линзу, какую используют для спрямления угла света в маяках. Как естественное образование могло принять такую правильную форму?.. Показанный в методичках вид искусственного зерна натуральному не идентичен. Искусственное зерно, предназначенное для ледяных и огненных элементалистов, представлено в книгах одной и той же иллюстрацией, но она разнится от книги к книге. Значит ли это, что искусственные зерна бывают разных конфигураций? В текстах об этом ничего нет. Может быть, художники рисовали искусственные зерна со слов диктовавших им магов, и оттого все изображения отличаются? Доступ к искусственным зернам есть лишь у руководства гильдии, также искусственное зерно видит наставник юного элементалиста, если тот проходит испытание. С детства нам внушают, что замена необходима.

Но как-то же живут маги, которых не распознали в детстве. Живут и умирают. Часто ли они доходят до своего предела? Могут ли самостоятельно призвать магию настолько мощную, что ее переизбыток раскрошит их натуральные зерна и, соответственно, погубит самих магов? Статистики не доищешься.

Ладно, зайдем с другого конца. Все ныне живущие маги потеряли связь с душой и неспособны более черпать силы из нее, неспособны и колдовать довоенные заклятия. Кроме того, что в нас вырастает зерно мы, элементалисты, ничем от других не отличаемся, резервы души так же закрыты для нас, как и заклинания старой школы. Я было думал, а вдруг вранье, вдруг нет никакого натурального зерна?.. Сам-то уже ритуал прошел, а пока Аристарх учился — протащил его на рентген. Мутное уплотнение характерной формы на снимке стало вполне очевидным ответом.

Вот только искусственное зерно помещают лишь в элементалистов огня и льда, аргументируя тем, что это обусловлено нашей ступенью мифа. А с мифом приходится считаться, пусть даже ты его почти не можешь.

И вот у меня в руках чужое натуральное зерно. Я вдали от дома, здесь нет нужных книг и инструментов. Что я могу? Я хочу изучить его, но боюсь повредить. Как отзовется оно на мое волшебство? Что, если возьмет и банально треснет?

Я постарался не думать о юном маге, еще не прошедшем ритуал, из которого, возможно, это зерно вынули. Такой поворот казался мне куда более вероятным, чем возможность обокрасть какой-нибудь суперсекретный гильдейский склад, где хранятся извлеченные натуральные зерна.

И, кстати, да — где они хранятся после?

Ритуал — такой ритуал. Интересно, сама верхушка помнит еще, зачем все это делается?..

Кей вошла почти бесшумно, но я успел заметить ее и захлопнул дневник.

— Ре-ейни, — протянула Кей, садясь на кровать напротив и делая большие глаза, — вот это да. Вот это вообще да, ну и ну. Вот это дай мне добраться до сетки, вот я девчонкам расскажу.

— Ты. Не. Посмеешь.

— Ой, посмею. Ой, везде. Всем расскажу. Значит, представляй, жирным таким текстом заголовок: "Розовые труселя оказались не случайностью, а закономерностью. Рин Даблкнот питает нездоровую тягу к розовому цвету, а значит, девочки, мы знаем, чем нам его порадовать! Суровый и нелюдимый, в сердце он хранит…"

— Кей. Заткнись. И смотри сюда.

Я, быстро вытряхнув зерно и осколок в ладонь и спрятав их в кармане, отвернул уголок кожаной обложки дневника. Обложка, что и говорить, в самом деле была розовой. А вот сам дневник — кожаным, темно-бордовым, почти черным, цвета спекшейся крови.

— Хм, — Кей потерла подбородок. — Это уже сложнее будет преподнести. Но разве бордовый — не оттенок розового?… Ну, типа, с черным…

— Да какая разница. Это суперобложка, — сказал я уже безразлично, снова открывая дневник там, где остановился. — Надетая сверху девичьей рукой, так что все в пределах нормы.

— А что это вообще?..

Ага, так ей правду и говори. Я не верил ее россказням про богатого папеньку ни разу. Более того, я был уверен, что наличие огнестрельного оружия в багаже у Кей просто-напросто подтверждает оказавшуюся правдой ложь: она таки настоящий поглощающий, более того, гильдейский. Но что с ней такой делать — я еще не придумал и по привычке общался, как обычно.