Утренний хоббит

– Похоже, намечается скандал, – забеспокоился гоблин. – Эта ваша приятельница…. Она, очень похоже, весьма боевая девица…

– Это точно! – усмехнулся Томас и прислушался.

– О чём это вы, бородатые уроды, шептались? – громким голосом задиристо поинтересовалась Айна. – Как это – когда? Тогда! Когда – безо всякого зазрения совести – пялились на мою тугую задницу. Что смущённо переглядываемся и молчим, словно откусили языки, твари похотливые? А в чём была причина ваших гадких смешков? Ну, я жду…. Чего-чего? Запихайте ваши извинения в грязную конскую задницу! Что краснеем и перемигиваемся? Ах, так? Ну, вы сами виноваты, засранцы! Доигрались…

Послышалась звонкая оплеуха, звон разбитого стекла, чьё-то болезненное оханье. Мимо барной стойки торопливо прошагали две любопытные «чёрные шляпы».

– Наконец-то наметилось что-то интересное, – сообщил один из степных конокрадов другому. – Обожаю кабацкие драки!

– И я тоже! – откликнулся второй. – А вот серую скуку – не терплю, – обернулся к столам правого крыла зала и возбуждённо замахал обеими руками: – Сюда, ребята! Тут такое…. Девка гномам бьёт морды!

Заметив, что в нише конкурентов остался только «голубой капюшон», а чуруки дружно переместились поближе к месту скандала, Томас, водрузив на широкий серебряный поднос кувшин с вином и пять чистых оловянных чаш-фужеров, вышел из-за барной стойки в зал. Обогнув толстый деревянный столб, он приблизился к столику потенциальных противников, мимоходом заглянув под капюшон светло-синего плаща.

«Молодое женское лицо, мелкие рыжие кудряшки, миленький носик, задорно вздёрнутый вверх и щедро усыпанный крупными веснушками», – отметил про себя Томас. – «Кто же она такая? Не эльфийка, не хоббитанка…. Может быть, фея из Лазурной Чащобы? Мари что-то рассказывала про них. Вернее, легенду о том, что много сотен лет тому назад в Синей Чащобе жили-поживали добрые феи…».

– Мальчик, отодвинься в сторону! – раздраженно попросила неизвестная женщина. – Смотреть мешаешь…

– Извините, – пробормотал Томас, тихонько перемещаясь вдоль стола к стене, а про себя подумал: – «Чёрт побери, та же самая история! Снова знакомый голос. И вот эти интонации…. «Мальчик», опять же. Надо срочно напрягать память. Что-то очень важное и конкретное спрятано за данными повторяющимися странностями…».

Он выставил на стол оловянные чаши-фужеры, наполнил их вином из кувшина. После этого составил на поднос старые чаши, а новые расставил на столе – напротив тарелок с недоеденной снедью.

– Что она вытворяет?! – восхищённо выдохнула женщина в светло-синем плаще. – Вот же, молодец!

Томас взглянул налево. Айна пригнулась, ловко уворачиваясь от кулака приземистого гнома в тёмно-зелёном камзоле, элегантным пируэтом ушла в сторону, оказавшись за спиной у противника. Потом – практически без замаха – ударила рёбрами ладоней гнома по почкам, а когда тот, болезненно охнув, согнулся по полам, она одной рукой крепко ухватила бедолагу за шиворот, другой – за фалды камзола, и с силой отправила по направлению к барной стойке – в свободное плавание…

Гном, естественно, со всего маху врезался в толпу зрителей, сбивая праздных зевак с ног. Крики, гвалт, опрокинутые навзничь столы, звон разбитой посуды…

– Наших бьют! – раздался азартный вопль. – Наёмники, суки толстощёкие, наших бьют!

– Какая умница! – рыжеволосая дамочка радостно захлопала в ладоши, складывалось впечатление, что ещё чуть-чуть – и она сама, закатав длинные рукава плаща, бросится Айне на помощь. – Так их, грубиянов! Будут знать, как насмехаться над слабыми и беззащитными женщинами!

Томас подхватил поднос с грязной посудой и, ещё раз извинившись перед незнакомкой за причинённое беспокойство – насколько это позволял царивший вокруг шум и гам – отбыл за барную стойку. Конечно, так и подмывало – отбросить поднос далеко в сторону и тоже полноценно поучаствовать в весёлой свалке. Но Бродяга – в своих инструкциях – строго велел оставаться на месте, мол, надо убедиться, что клиенты не побрезговали предложенным напитком.

Пристроив поднос на специальный столик для грязной посуды, Томас переместился к левому торцу барной стойки: чтобы наблюдать и за столиком конкурентов, и за ходом кабацкой ссоры, которая – тем временем – переросла во всеобщую драку. Уже было не разобрать, кто с кем сражается: всё левое крыло кабачка превратилось в одну большую «кучу малу», повсюду летали, вдребезги разбиваясь о стены, кувшины и блюдца, мелькали тяжёлые дубовые табуретки, громко трещала ткань разрываемой одежды, слышались яростные вскрики и болезненные стоны…

Томас с облегчением заметил, как Айна, пользуясь образовавшимся бедламом, умудрилась в нужный момент отскочить в сторону и спрятаться за тяжёлой бархатной портьерой.

– Ерунда какая-то! – возмутился грубый мужской голос. – Что тут происходит?

Пристав на цыпочки, Томас обнаружил, что рядом с рыженькой девицей расположился светловолосый мужчина в чёрных одеждах.

– Ничего особенного, – вяло ответила незнакомка, с видимым удовольствием прихлёбывая вино из оловянной чаши. – Дерутся ребятишки. Видимо, совсем заскучали…. А у тебя – как дела?

– Хуже не бывает, – мрачно и недовольно ответил чёрный следопыт. – Бродяга здесь не появлялся, ни вчера, ни сегодня. Что уже – само по себе – странно и подозрительно…. Зато нарисовалась третья команда – во главе с роханским лошадником самого страхолюдного вида.

– Третья команда? – тоненький голос женщины едва пробивался сквозь какофонию звуков, сопровождающую кабацкое безобразие. – Чья она? Откуда взялась? Зачем?

– Затем, что и остальные. Слишком много обещано за правый глаз Зелёного Дракона…. Чья команда? Бог его знает! И Серый маг мог – вопреки правилам – сформировать вторую группу, только тайную. Да и наш обожаемый Саурон…. А, возможно, что в соревнование вмешался кто-то третий, со стороны. В смысле, кто-то из Другого мира.

– Карта у тебя, Ахерон?

– В том-то и дело, что нет! – мужской голос тут же – из хмурого и недовольного – превратился в рассерженный и яростный. – Роханский лошадник перекупил! Мерзкая дрянь, обритая налысо…. Предложил за неё два крупных изумруда и прекрасный сапфир – чистейшей воды. Питер Фергюс, сквалыжник известный, и отдал…. Но это не всё! Была ещё одна странность – странная до невозможности.

– Какая странность? Говори, говори…. Иначе я усну…

– Лошадник Питеру ещё дал самоцветов. Три изумруда, два сапфира и один ярко-красный рубин. Да, помимо карты. Пошептал ему что-то на ухо – с минуту – и вручил…. За что? Знать бы…

– Что теперь будем делать?

– Пойду искать лошадника. Попробую поговорить…. Как – поговорить? Уж, как получится.

Мужчина, поименованный Ахероном, многообещающе поглаживая рукоять кинжала, висящего на поясе в кожаных чёрных ножнах, поднялся на ноги.

– Такое необычайно-вкусное вино, – сонно пробурчала рыжеволосая барышня из-под своего светло-синего капюшона. – Необычайно-вкусное и очень ароматное. Вкус и аромат – далёких стран…

– В самом деле? – заинтересовался чёрный следопыт. – Жажда замучила, давай, попробую.

Он – в несколько крупных и жадных глотков – выпил свою чашу до дна, поставил на стол, подумав с минуту, снова опустился на табурет и расслабленно засомневался:

– А зачем мне нужен этот роханский лошадник? Убивать его – прямо здесь – нельзя…. Что я ему, собственно, скажу? Мол, отдавай карту, морда бритая? Эх, поспать бы! Устал я что-то…

«Дело сделано!», – мысленно потирая ладони, подумал Томас. – «Правда, ещё остались чуруки…. Но и что из того? Они, наверняка, лишь старательные и недалёкие подчинённые. Главное, что чёрный следопыт – главарь этой подлой шайки – выбыл из Игры. Как минимум – на две недели. Да и его симпатичная рыжеволосая подружка…. Где же я раньше слышал её голос? «Мальчик», понимаешь…».

Бросив взгляд в левое крыло трактирного зала, он тут же подобрался и внутренне похолодел: к тёмно-серым портьерам, за которыми пряталась Айна, подкрадывался – с обнажённым кинжалом в ладони правой руки – Илвер, предводитель степных чуруков.