Камин-аут (СИ)

Прожектор вырывает из темноты лицо Ли Ян. Тот склоняется над клавиатурой, отвешивая приветственный поклон. Парень в своих любимых светлых джинсах. Штанины ремешками крепятся к шортам, поверх этого пристегнута длинная юбка с разрезами от бедра и по всей длине. На голой груди – тонкий полурасстегнутый пиджак. Кожа разрисована. Глаза подведены стрелками. Перед самым лицом китайца висит зажженный карнавальный фонарик. Ли Ян Хо улыбается.

Слева, на платформе – ударная установка. Костюм Велескана ослепительно красный; в цвете огня ударника лучше видно издалека. Пришитые карманы, лацканы, крошечные плетеные цепи.

Начинает мигать сетка разноцветных лампочек, живописно свисающая с потолка, точно рыбацкий невод.

На сцене жарко, и стоит отойти, куда не достают вентиляторы, как одежда сразу липнет к коже.

Сатин разлепляет губы и медленно запрокидывает голову. Накрывает глаза ладонью, прозрачный рукав свешивается на лицо, перетекая по лбу, носу, скулам, подбородку, как родниковая вода. Судорожно втягивает воздух, голос начинает набирать высоту.

Виолончели и электроскрипка растворяются в слаженной игре барабанов Д’Арнакка.

Английский чуть искажен, звучит грубо и четко. Голос вибрирует.

Купается в потоке воздуха. Вся световая гамма акцентирована на них с Лим-Сивой.

Слева от барабанов установлена еще одна площадка. Шаманские бубны для создания дикости.

Быстрый темп спадает, музыка звенит колокольчиком, в ней проступают восточные нотки, удар палочки о край тарелки, вокал становится спокойным и равномерным.

Последний куплет:

Невидимки для людей,

Чья кожа цвета Евросоюза;

Каждый день для кого-то из них – последний,

Но они намного прекраснее вас:

Смешиваясь с песком,

Их кости всё так же мерцают

Как драгоценности на ваших шеях.

Поэтому им не возродится в следующей жизни,

Ибо вынуждены они мерцать на вашей коже

Бесконечность.

Поднимается рокот. Взлетают вверх сотни рук. Дети в первых рядах кричат, протягивая ладони музыкантам.

Широко улыбается, во вспышке света тонет лицо.

Фанаты кричат во весь голос, когда песня заканчивается, и сцену заливает яркий свет, и когда начинается новая песня.

Смеётся, это своеобразный аттракцион счастья. Видит повсюду на лицах блаженные улыбки.

В таком же темпе проходит пара песен. Прогоняют хиты.

Свет плавно окутывает сцену.

Начинает петь, вцепившись в микрофонную стойку. Лим-Сива откладывает скрипку и идет вперед. Его крупные обжигающие ладони касаются обнаженной спины, отводят волосы.

Твой запах на моей одежде,

Сними её,

Раздень меня донага…

Тонет в объятиях.

Лим-Сива проводит смычком по животу, по груди, шее. За их спинами вспыхивает полукруг из огня, языки которого зажигают рыжие искры в черных волосах.

Музыка нежна. Запись фортепиано, синтезатор и акустические гитары. На сцене много приезжих музыкантов, приглашенных специально для этого представления.

Температура повышается. Вентиляторы раздувают пламя.

Я раздвину ноги,

Как ты этого пожелаешь.

Коснись моих бедер,

Поцелуй меня в губы так,

Как тебе этого хочется…

Лим-Сива обнимает за талию, не отпуская смычка. Проводит рукой по внутренней стороне коленей, задирая юбку всё выше и выше, ведет пальцами по гладкой коже.

Народ бушует. Музыка превращается в танец барабанов.

Беззвучно целует воздух. Улыбается, продолжая петь.

Изнасилуй меня,

Пока твоя плоть трепещет,

Я лежу под тобой, –

Пожалуйста, так чтобы кричать от боли.

У меня на это всего лишь одна жизнь.

Пускай твой пот капает на мою грудь,

Я хочу его весь, до последней капли.

Полумесяц огненных языков гаснет, на сцену выходит Тео. На ногах – черные лаковые сапоги до середины бедер. На поджаром теле красуется короткий мундир и кожаные шорты, на голове – конфедератка.

Лим-Сива берется за свою скрипку.

Песня продолжается. Голос стремительно понижается. Припев поется на английском.

Твоё тело гладкое и невинное.

Оно намного чище…

Я не причиню тебе вреда,

Душа моя!

На огромных каблуках Шенг приближается к краю сцены, и толпа разражается криками восторга.

А когда ты умрешь,

Я съем твое сердце,

Чтобы ты жил внутри меня,

Чтобы по ночам кипела твоя кровь

Глубоко во мне.

Разворачивается к зрителям спиной и обвивает ногу Тео своей. Какая-то девушка издает тонкий возглас. Китаец опускает руку на ягодицы, прижимает к себе. Черные и красные пряди аккуратно собраны за уши, придавая лицу собранный и строгий вид; конфедератка скрывает его темные глаза, съехав на лоб. На торсе – крупная сетка, сквозь которую видна перламутровая краска на груди.

Его губы так близко.

Теперь я могу купить твою жизнь.

Со мной для тебя всё закончится.

Не трогай меня,

Беги от меня.

Теперь мне не нужно твоё сердце.

Вырывается.

Тео хватает за ворот и рвет тонкую материю. Отбросив испорченное платье, китаец проводит смуглыми руками по спине, перебирая шлейф из тонких завитых волос. Становятся видны татуировки на левом бедре и ягодице. Ладони Тео перемещаются на ремень шорт.

Кровь будет сочиться по моим бедрам.

Я прожог всё у тебя внутри,

Я наполнил твое тело горьким привкусом смерти.

Не подходи ко мне,

Не ласкай меня.

Твоё тело гладкое и невинное.

Оно намного чище…

Я не причиню тебе вреда,

Душа моя!

Сатин оборачивается к разгорячённой толпе, опустив ладонь на пояс, другой расстегивает высокий воротник.

Поднимается одобрительный вой.

Торс стягивает телесного цвета жилет, точно повторяя контуры, растягивается, стоит нагнуться вперед. Длина коричневых замшевых сапог позволяет согнуть колени. Сатин делает круговое движение корпусом, ведя пальцами по черным пуговицам и пряжкам.

Глаза лукаво взирают на первые ряды.

Я сам отвезу тебя через Стикс.

Моё тело со вкусом яда,

Моя сперма разъела твою кожу.

Одному тебе известно,

Как глубоко я могу войти.

Я не могу без тебя, но

Рано или поздно

Я обязательно убью тебя.

*

Душа моя,

Я не смогу убить тебя.

Я уведу тебя за собой на Небеса.

Тео проводит рукой по его шее и стремительно уходит куда-то в тень.

Снова зажигается стена огня, подсвечивая фигуру вокалиста. Он возвышается над ребятами как маяк, он не может ни улыбаться им. Волосы перебрасывает на левое плечо, чтобы их не зацепило пламя.

– Вам нечего сказать мне?! – кричит хрипло, грубо в микрофон. – Хотите попробовать как мы на вкус?!

Нескончаемые вопли дерут слух. Выдохшиеся подростки размахивают майками над головами. Кто-то закатывает глаза, поднимая лицо к небу.

Сатин резко проводит ладонью по лбу, подается корпусом вперед.

– Я с вами, ребята! – смеется под ответное «ДА!».

Начинается выход темнокожих танцоров в специфической одежде, парня и девушки. Музыка торжественная и мрачная. Тихий шепот на заднем плане, переходящий в хоровое пение, гудение, напоминающее шабаш каннибалов, барабаны и бубны.

На сцене появляется еще одна девушка с темно-бронзовой кожей, на ней мало одежды и много украшений, росписей и краски. У неё черные зубы и ягуаровые глаза. Да и девушкой её сложно назвать: слишком мускулистые ноги и плоская грудь, – темные соски просвечиваются сквозь грязно-бордовые, коричневые, зеленые и черные тряпки.