Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

- Подавись! – крикнула я и гневно швырнула покрывшуюся ослепительным пламенем палку вниз.

Как и следовало ожидать, хищник ловко увернулся, даже не взглянув на моё импровизированное оружие, и воспользовался тем, что жертва отпустила одну руку: толкнул головой ствол, так что я едва не свалилась. Повисшую в воздухе ногу обожгло болью, и я, судорожно перебирая руками, попыталась подняться выше. Кончик длинного когтя окрасился моей кровью, и создание будто обезумело от восторга и предвкушения скорой расправы. Оно неистово кидалось на дерево, раскачивало его, так что то трещало и гнулось, будто под натиском ураганного ветра. Всё моё существо было направлено на то, чтобы не соскользнуть с «башенки» в лапы чудовищу. Я не думала о том, как выйти из сложившегося положения, каковы мои шансы выжить и всё в таком духе, просто…. Качалась, как на качелях, до боли в суставах впившись в шершавую кору, так что на руках остались ноющие ссадины. Позже я много раз думала, как у меня, изнурённой и подавленной, хватило энергии удерживаться на дереве. Раньше приходилось слышать истории о том, что страх и жажда жизни придают людям силы, но у меня откуда им взяться? В последние дни я только и думала о том, как бренно моё существование и что всем, в том числе и мне, будет всё равно, если Умфи-Нахиирдо просто исчезнет. А страх… ну да, было страшно стать завтраком чудовища, ну и что с того?

Бесконечные попытки хищника скинуть меня вдруг прекратились. Неужели устал? Глупость, охотники не отступают от столь лёгкой добычи. Я посмотрела вниз и увидела, что существо улеглось под деревом. Всё ясно, оно решило подождать, пока жертва сама упадёт к его лапам. Я ещё крепче обнялась с моим древесным защитником, пострадавшим по моей вине. Небо успело накинуть серое платье, и стало лучше видно, кто пытался съесть меня. Зверь оказался похожим на волка, но крупнее и с более длинной грязно-коричневой шерстью. Кровожадные глаза с бурой склерой так и сверлили меня. Два спинных отростка хищник расслабленно опустил рядом с собой на землю. Не помню, чтобы встреча в книгах упоминания о таких тварях.

Так мы и смотрели друг на друга. И вдруг, перевернув всё моё представление о себе подобных, хищник вдруг… поднялся с земли и побежал долой. Я недоверчиво проводила его растворяющуюся в темноте фигуру и только тогда почувствовала, насколько же сильно выдохлась. Не осмелилась спуститься со спасительного возвышения, потому как до конца не верила, что зверь ушёл. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я закрыла глаза и положила голову на ветку, успевшую стать мне близким другом за это утро. В голове складывались безумные и нелепые мысли, как зверь помчался в ближайшую деревню просить пилу у плотников. Или отошёл подальше, чтобы разогнаться и наверняка снести дерево одним ударом. Самой смешно стало, хотя в моём положении не было абсолютно ничего весёлого. И что тебе, Умфи, на месте не сидится? Вечно эта девчонка Нахиирдо тебя куда-то зовёт, тянет за собой в дела, которые тебе не по душе. И ведь не отказаться. Как сросшиеся близнецы – не отделить, не разрезать, потому и ходят всегда вместе, разве что за ручку не держатся. Да и как бы они смогли, если Умфи стыдится своей половинки, прячет её в чулане подальше от глаз гостей, боится случайно упомянуть во время разговора. А Нахиирдо, в свою очередь, брезгует находиться с ней в одной комнате, ругает её, обвиняет в малодушии, а потом идёт в чулан и наслаждается там одиночеством.

- Эй, уважаемая, почему бы вам не спуститься вниз? – долетел до меня трескучий голос. – Зверь ушёл, вам больше некого чураться. Поколе он не вернулся, покинуть надо это место.

Я открыла глаза и сквозь мутную пелену взглянула на стоявшую под деревом старушку. Она походила на слоёный пирожок – вся в тряпках, закутанная от и до, так что живого тела не видать.

- Спасибо, но мне и тут нравится.

Совсем меня за идиотку держит? Так я и поверю, что среди безлюдной равнины вдруг человек нарисуется. Да и чудовище не так давно убежало, чтобы подумать, будто появление старухи случайно. Если бы хищник учуял её, бродящую неподалёку, от бабки только тряпки и остались бы. Ведь не мог же он её испугаться, в самом деле. Вывод только один – зверь был оборотнем.

- Чего упрямишься, дитя? А если он вернётся, а ты тут всё сидишь?

Лицо её под седыми прядями я не сумела разглядеть, да мне и без того понятно было, что она не из людской деревеньки. Каркающий голос и странный говор делал старушку прямо-таки ведьмой-отшельницей из сказки. Её слова как раз напомнили мне цитату из одного придания: «А он всё смотрит и смотрит, как ты сидишь. А ты возьми и приляг».

- Тогда я прилягу, - бросила я и демонстративно отвернулась от старухи, хотя продолжала наблюдать за ней краем глаза.

Незнакомка меж тем бессовестно рылась в моём дорожном мешке. Пошуршала в письменных принадлежностях, безразлично отложила в сторону мелкие безделушки, провела костлявой рукой по обложке сохранившейся книги.

- Страсти-то какие. История, - пробурчала она. – Читать любишь, ведать. Не удивительно. Они тоже это любят.

- Денег там нет, - предупредила я.

- Да мне деньги и не нужны. Что с этих блестяшек взять? – она подобрала свечу и повертела её в руках. – Честно скажу, невзлюбила я тебя с самого начала. Но сейчас мне кажется, что вижу больше, чем попервые.

Меня с силой дёрнуло назад, и, не удержавшись, я свалилась с дерева. Знакомство с твёрдой землёй выбило весь дух. Наверное, теперь похожа на распластавшуюся лягушку, готовую к препарированию. Надо мной нависла тень, и я вновь подумала о коварной ночи с её непростительными шуточками.

- Вот ты и прилегла. А что будешь делать дальше?

Комментарий к Глава 8.2 Потерявшая тропу

Приношу извинения, что так долго не добавляла новые части. Отвлекалась на всякое постороннее.

========== Глава 9.1 Провидица ==========

В помещении было так душно, что первой здравой мыслью любого гостя становилось неуёмное желание выбежать наружу, второй – облиться ледяной водой, а третьей – забыв про стыдливость, в срочном порядке раздеться. Саратоха Монтоги, наглядное исключение из всевозможных правил, не посетило ни единое из них. Он вообще как будто не был способен замечать такие житейские мелочи, как удушливую жару, равно как его не трогали окружавшие архитектурные изыски и находки интерьера. Не знавшие его люди могли бы заключить, что это человек возвышенный, непорочный, поднявшийся над всеми человеческими слабостями. Или, наоборот, он настолько возгордился собой, что мир вокруг потерял для него краски, и единственное, что отныне заслуживало его внимание, будоражило воображение, учащало сердцебиение, - это он сам. Но то были ошибочные мнения поверхностно судящих людей. Саратох не был ни святым, ни высокомерным. Знакомые с ним личности, знавшие историю жизни Осветителя в более-менее объёмных тонах, были наслышаны об утрате, что понёс этот человек. Поговаривали, что господин Монтоги навидался столько зла и ужасов на войне, что часть его души просто… отмерла – та часть, что хранит в себе вечного ребёнка, способного на удивления, мимолётный восторг, радость открытий. Она разбилась вдребезги, как неаккуратно оброненные очки, и Саратох будто стал видеть мир замутнённым и расплывчатым. И какие-то детали просто перестали касаться его – мужчина не замечал их, а они, в свою очередь, будто боясь, не цеплялись к нему. Так, следуя по слабо освещённому коридору, Саратох оставался единственным человеком, которого не обволок мерзкий пот. Духота приставала к каждому посетителю, к каждому человеку, переступавшему порог обители, обволакивая с ног до головы и выдавливая капельки из-под кожи. Но Саратоха она не замечала, будто мужчина и духота существовали в разных слоях мира и не могли соприкоснуться друг с другом.

Осветитель шёл быстро, и длинный подол кафтана неумолимо хлестал его по ногам. Спокойный, направленный в одну точку взгляд не выражал никаких мыслей, и, заглянув сейчас в глаза этого человека, можно было усомниться, а обитает ли в нём душа?