Гробницы Атуана

капюшон, как голова пустынной черепахи в панцирь.

— Повинуюсь, госпожа.

Они расстались перед алтарем Богов-Братьев. Не торопясь больше, Арха зашла в Малый Дом и приказала Манану сопровождать себя. Разговор с Коссил подсказал ей, что нужно делать.

Арха и Манан спустились в Подземелье и, навалившись вместе на длинную рукоятку, открыли железную дверь. Потом они зажгли фонари, вошли в Лабиринт, и Арха принялась отсчитывать дорогу к Сокровищнице.

Грабитель не ушел далеко. Они наткнулись на него, не пройдя и пятисот шагов по извилистым туннелям. Он был в беспамятстве и походил на брошенную в спешке кучу старого тряпья. Посох лежал в некотором отдалении — он выпустил его перед тем, как упасть. Губы волшебника были искусаны в кровь, глаза полузакрыты.

Манан опустился на колени и своей огромной желтой ручищей нащупал пульс на шее волшебника.

— Он жив. Задушить его, госпожа?

— Нет. Он нужен мне живым. Поднимай его и неси за мной.

— Живым? — обеспокоенно переспросил Манан. — Зачем, маленькая госпожа?

— Он станет рабом Гробниц! А теперь придержи язык и делай, что приказано!

С видом более печальным, чем обычно, Манан легко взвалил ношу на плечи и, нагруженный таким образом, зашагал вслед за Архой. Но возраст Манана в конце концов сказался, и на обратном пути им пришлось останавливаться добрый десяток раз. На каждой остановке коридоры выглядели совершенно одинаково: грязно-желтые стены из плотно пригнанных друг к другу камней, сводчатый потолок, неровный пол, спертый воздух… отдувающийся Манан, неподвижный незнакомец, два тусклых фонаря и уходящая в оба конца туннеля непроницаемая для глаза тьма. На каждой остановке Арха выливала немного воды в запекшийся рот волшебника, совсем чуть-чуть, чтобы возвращающаяся жизнь не убила его.

— В Комнату Цепей? — спросил Манан, когда они подошли к туннелю, ведущему к железной двери. При этих словах Арха впервые задумалась, куда же девать пленника. Она не знала.

— Нет, только не туда! — воскликнула она. У Архи при воспоминаниях о дыме, вони и безжизненных, тупых лицах узников закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Кроме того, в Комнату Цепей может прийти Коссил…

— Он… он должен остаться в Лабиринте, тут он не сможет вернуть себе магическую силу. Где-то тут есть комната…

— Госпожа, в Раскрашенном Зале есть дверь с замком и потайное отверстие. Если он бессилен против дверей…

— Здесь, внизу, не сможет. Вернемся.

И Манан потащил его назад, а это была почти половина уже пройденного пути. Бедняга слишком устал… Добравшись, наконец, до Раскрашенного Зала, Арха сняла с себя длинный шерстяной плащ и расстелила его на пыльном полу.

— Клади его сюда.

Манан уставился на нее в печальном оцепенении и чихнул.

— Маленькая госпожа…

— Пойми, Манан, я хочу, чтобы этот человек жил. Тут он замерзнет, смотри, как он дрожит!

— Одеяние твое будет осквернено. Одеяние жрицы. Он же не верит в Безымянных, он — мужчина! — почти выкрикнул Манан, закатывая глаза в непереносимой душевной