Ожидание

Музыка всё ещё продолжала звучать, когда они вышли из зала теперь уже неразрывно связанные двумя маленькими желтыми колечками, в которых, как, оказывается, есть и всегда было какое-то таинственно- связующее начало.

Ника чувствовала, как тяжело давит на палец небольшое узкое кольцо, и просто жмёт, как новый башмак на больную пятку. А ещё такое ощущение, что на твою руку подвеси-ли килограммовую гирю, и рука постепенно теряет чувствительность, особенно тот па-лец, на котором блестит маленькое золотое колечко.

Ника потерла онемевший палец ладонью, но тут чьи-то цепкие сильные руки неожи-данно подхватили её и понесли. Она удивленно глянула перед собой и вновь увидела строгие серые глаза на красивом бледном лице Игоря, его плотно сжатые тонкие губы, и бисеринки пота на лбу под пышными кудрями волос. Как странно, неужели этот осле-пительно красивый мужчина теперь её муж? Чужой, и почти незнакомый ей мужчина, с такими строгими и холодными глазами?

Нике стало страшно. Она отвела взгляд в сторону, и едва не закричала. В толпе людей стоящих у обочины она вдруг увидела Володю. Он стоял рядом с высокой эффектной блондинкой. И хотя его руки были заложены за спину, но Ника знала — это Она. Она! Его жена! Это Она смогла украсть у неё Володю, а теперь явилась посмотреть на заверше-ние своего триумфа. Хотя при чем здесь эта незнакомая женщина? Это он привел её сюда! Зачем? Для чего? Унизить, или добить её, указав на то, что она всего лишь очередная его победа, и, что власть старшего над младшим, идущая родом из детства, всё ещё продол-жается. Право "первого голоса", право "первой ночи"!

Игорь нёс Нику, неотвратимо приближая её к Володе. О, как больно, как больно в сердце! Словно тысячи иголок впились в него, причиняя Нике нестерпимую боль. Для че-го Володя смотрит на неё так, словно хочет сказать ей что — то… Но его губы, в самом деле, что то шепчут. Что? Он желает ей счастья? Подлец и лицемер! Будь же ты проклят вмес-те со своей любовью!

Ника рванулась из рук опешившего Игоря. Хотя на этой длинной лестнице осталось пройти всего несколько ступенек, но, она уже не могла больше ждать, когда закончится этот бесконечный путь. И какая же умная голова могла придумать построить ЗАГС на горе, соорудив здесь столько ступеней, словно в назидание, или в насмешку тем глупым парам, что решили связать себя священными узами брака.

Ника торопливо села в "Волгу", и словно щитом загородилась фигурой усевшегося ря-дом Игоря. Она укрылась от ищущих глаз того, кто стоял на обочине у дороги. Не дай Бог, если он явится на свадьбу! Упаси Боже и сохрани!

И хотя Ника мало верила в Бога, но сейчас, закрыв глаза и благочинно положив руки на цветы, она молилась. И хотя она не знала молитв, она просила у Всевышнего счастья, или, что-бы оно хотя бы не прошло мимо неё!

Машина тронулась, Ника открыла глаза и… обернулась. Володя стоял у обочины доро-ги и курил. Взгляды их встретились, и он улыбнулся ей так, как умел только он один во всём целом мире. Глазами! Рядом с ним никого не было!

Скорый поезд шёл быстро. Ника любила, когда мимо окон с рёвом проносились встреч-ные поезда. С замиранием в сердце она ждала именно эти моменты. Кажется, это оста-лось с детства. Когда ей было пять лет, она с отцом ездила на Украину, и больше всего ей запомнились именно эти пролетающие мимо них поезда. Ника с восторгом смотрела на мелькающие за окном темные пятна вагонов, и ей казалось, что их поезд тоже несётся на такой же дикой скорости в другой мир, в другое счастливое измерение.

Счастливое измерение! Ну и нелепость! Неужели счастье можно измерить? Детство — вот

счастье вечное и незыблемое! В детстве каждый прожитый день — это уже счастье! Счастье созерцание нового дня! Счастье, ощущение этого счастья!

За окном с ревом пронёсся встречный поезд, и Ника, от неожиданности вздрогнула, но тут же улыбнулась, смущенно опустив глаза на лежащую перед ней книгу. Всё! Не о чем страдать! Она побывала в мире детства, и вернулась оттуда совсем другой. И может быть даже счастливой! И пусть мчится поезд быстрей. Скоро Симферополь. Девчонки, конечно же, ждут её.

Ника зажмурилась и представила себе, как они удивятся, узнав, что она вышла замуж. Ведь их дружная, спаянная компания была ещё совсем не готова к таким переменам, и что именно Ника, нарушила этот холостяцкий уклад жизни, окажется полной неожидан-ностью для девчат.

Ника улыбнулась опять, представив лица разгневанных девчонок. А среди них унылую физиономию своей самой близкой подружки Антонины, с которой они уезжали вместе из родного города. Несомненно, Тоня очень рассердится, что такое событие прошло без её не-посредственного участия, поэтому надо быть готовой, что в адрес Ники и её новоиспечен-ного мужа посыпятся упреки и самые нелепые обвинения в измене их устоям и дружбе…

Ника улыбнулась, но тут в её памяти всплыли строгие глаза Игоря. Может он всё же подумает и решит, что здесь в большом городе им будет лучше, чем в Керкене. Пусть в большом районном селе, но все же селе, где к тому же всё напоминает ей о Володе.

Володя! Эта тема теперь закрыта для неё! Всё!!

Вздохнув, Ника стала вспоминать, как долго она уговаривала Игоря приехать к ней в Симферополь, и он, наконец, согласился. Ведь всё равно вчетвером жить тесно в неболь-шой двухкомнатной квартире. Они ведь даже переспать спокойно не могли, как муж и жена. Эта боязнь, что в двух шагах от тебя спит свекровь, а в трех стоит койка свёкра, уби-вала все те зачатки желания быть ближе Игорю, и стать для него, наконец, настоящей женой. Все эти попытки сводились почему-то к беспомощному барахтанью в узкой од-номестной кровати, где Ника едва умещалась с Игорем. Но что самое удивительное, её муж оказался девственником. Странно, что, обладая яркой внешностью Апполона, он до сих пор не был близок ни с одной женщиной. И если бы не две чужие кровати рядом, Ни-ка могла бы предложить свои познания в этом деле. Хотя какие у неё познания! Володя, конечно, не был святым, и поэтому его опыт настоящего мужчины делает ему честь. Она не в обиде на него! Нет! Наоборот, он дал ей чувство желать, любить и быть любимой. И, разве она может на него обижаться? А Игорь? Она тоже хотела бы его полюбить, если бы не его слова, сказанные в первый же вечер, перед первым сближением:

— Запомни, наши простыни будет смотреть моя мать и родственники!

— Зачем? — наивно спросила тогда Ника.

— Что-бы знать, девушка ты или уже нет?

Ника вспомнила то чувство холода, которое веяло от её мужа, от его строгих глаз, от всей его высокой фигуры, застывшей над ней словно что-то огромное и ужасное. Ей было стыдно! Как ей хотелось в ту минуту закутаться с головой в одеяло, и ни о чем не думать. Или просто убежать из этого дома. О Господи, как глупо, как смешно она попалась. Вот бы никогда не подумала, что твои простыни будут проверять какие-то старухи, которым и нос совать не следует в эти дела.

Игорь почему-то насмешливо смотрел на неё, и словно наслаждался её смущением. И вот тогда то Ника почувствовала, что её муж чужой, совершенно чужой для неё человек. Он не знает её, она его, и что связывает их вместе? Что? Помимо колец, эти смятые простыни?

— И если ты, окажешься, нечестна, то представляю, что придется сказать твоей мате-ри и сестрам!

Она и представить себе не могла такого, на исходе двадцатого века! Матери и сестрам…

А они то здесь при чем?

— А если я не девушка уже, тогда что? — зло, прищурившись, вдруг выпалила Ника.

Но тут вдруг раздался звук шлепка, и она почувствовала, как противно заныла её щека.

Неужели Игорь ударил её? В первую брачную ночь! А ведь всё было так красиво! Весёлая свадьба, благодаря стараниям её сестер, вечером столик на двоих, красиво сервирован-ный, две розовые свечи в хрустальных подсвечниках…

И всё исчезло! В один миг! Осталось лишь легкое покалывание на щеке, да солёный при-вкус крови во рту. Кровь? Ах, да! Она вспомнила, что порезала губу накануне свадьбы лис-