История Мариан (СИ)

Мы вернулись в Залу поздно вечером. В промежутках между милыми и грустными песнями эльфов Линдир откладывает свою флейту и рассказывает о Сильмариллах. Я записываю всё, что запомнила, каждый вечер перед сном. Это длинная история о семье и вере, уважении и мятеже, о клятве, данной в гордости и страхе и сдержанной кровью и горем; история о судьбе и раздоре, надежде и славе.

Сегодня Линдир рассказывал о путешествии через ледяные просторы тех, кого Феанор предал на берегах Неувядающих Земель, когда украл корабли убитых Телери и уплыл в Средиземье. Даже когда Валарами им было предначертано не вернуться, они избрали опасный путь во льдах, надеясь править новыми землями вместо того, чтобы вернуться и получить прощение. Я была удивлена, услышав среди них имя Галадриэль. Владыка Халдир говорил, что она отправилась в Валинор. Наверное, что-то изменилось либо в её сердце, либо в сердцах Валаров.

Меня поразило, что до этого события среди эльфов не случались не то что убийства, но даже угрозы нападения, кроме одного: Моргот убил одного из сыновей Феанора, чтобы завладеть Сильмариллами. Как отличались наши миры; я прослезилась с другими эльфами, когда Линдир описывал ужасы этого убийства на самых мирных берегах.

Голос Линдира уносил меня в другой мир, в другую эпоху. Я поняла, что эта история была не просто о трёх камнях со светом Дерев. Это история о самих эльфах.

Больше всего меня потрясло, что одной из причин ужасного проклятия Феанора и его сыновей стала их боязнь прихода Людей в Средиземье. Мы должны были прийти и унаследовать Арду, превзойти их, даже если они угаснут. Феанор считал, что сохранив эти камни, Эльфы останутся править Светом и Землёй, а не Люди.

Как мы превзошли их – уничтожив природу, создавшую нас? Неудивительно, что эльфы не понимали нас; мы сами себя не понимаем. Эпохи назад даже слухи о нашем появлении стали причиной разлада среди них. Как мы сможем вернуть всё на свои места, если уже давно всё идёт не так, как надо?

***

Если выглянуть с балкона моего талана, то через несколько мостов будет видна веранда Владыки Халдира. Вернувшись вечером из Залы, я увидела его возле перил, в одиночестве смотрящего на спокойный поток под верандой. Кажется, он всегда выходит сюда поздно ночью; наверное, ценит минуты уединения и раздумий.

Я стараюсь не смотреть в ту сторону. Неважно, что фонари освещают его спокойный и гордый профиль, превращая очертания волос и одежды в мягко сияющую вокруг него мантию. В такие моменты одиночества он кажется чем-то немного озабоченным. Возможно, это время он проводил со своим братом, до сих пор не вернувшимся. Примет ли он меня в качестве компаньона в такое время, если я предложу? Сомневаюсь, что он откроется и позволит это, хотя я бы не отказалась стать ему другом.

Не желая навязываться, я часто останавливаюсь посреди балкона, прежде чем лечь спать, но даже из спальни я могу смотреть на него сквозь открытое окно.

Вскоре после его ухода с веранды, когда затихают последние отзвуки музыки и песен из Залы, а я начинаю засыпать, издалека слышится тихий голос арфы.

========== Глава 14. Золото тоже тускнеет. ==========

13 сентября.

Прошлой ночью мне приснился сон.

Я лежала в тёплых солнечных лучах на травянистом склоне, покрытом нежными белыми и жёлтыми цветами. Лёгкий ветерок проносился среди них, как волна на пляже летом, а небо было чистым, ярко-голубым.

Это было мирное, тёплое и совершенное место. Я закрыла глаза и ждала, чтобы ощутить следующего дуновения ветра на лице. Что-то бархатистое и ароматное пробежалось от моего века вниз по левой щеке. Я повернулась, открыла глаза и увидела его; он лежал на боку рядом со мной, скрестив длинные ноги и подперев рукой голову. Серый плащ и тёмная туника были отброшены в сторону, и его широкие плечи и серебристые волосы освещало солнце. В другой руке он держал небольшой жёлтый цветок, которым легко водил теперь по другой щеке к уху, вниз по шее к плечу и открытому декольте зелёного платья Аллиндэ.

Он перевёл взгляд с цветка на меня. В его серо-голубых глазах не было ни следа горя или забот, только тепло.

Я прикоснулась к нему и хотела было заговорить, но он не дал этого сделать, а с улыбкой придвинулся ближе, отбросив цветок в сторону и заключив меня в объятия. Теперь цветок заменили его тёплые губы, и снова я почувствовала слабый привкус миндаля. Мои руки наслаждались его мягкой кожей и твёрдыми мускулами под ней. Его поцелуи переместились по подбородку к чувствительной коже за ухом, заставив выгнуться, а потом к плечу. Он перевернул меня на спину и опустил платье с плеч. Оно плотно обхватило руки так, что я могла дотянуться только до его бёдер и поясницы. С дразнящим взглядом, от которого моё сердце забилось ещё быстрее, он опустился вниз к груди, медленно стягивая платье всё ниже и ниже, пока я не выдержала и не сдёрнула его. Но он остановился и снова поднял взгляд на меня. Его глаза задорно блестели и горели от сдерживаемой страсти.

- Терпение, amrun nin, - усмехнулся он, приподнявшись и позволяя ветру охладить влажные следы его поцелуев, потом опять наклонился, обхватил мои плечи и сжал мои ноги своими. Когда я попыталась протестовать, он прижался ко мне и нежно и жарко поцеловал.

А потом я проснулась в темноте, в разбросанных и перекрученных одеялах, мой разум и тело пылали.

***

Этим утром я пришла к реке рано, чтобы раздеться и оказаться в воде прежде, чем появится он. После сегодняшних снов это показалось мне наиболее правильным. Но я зря беспокоилась – он не пришёл. Огорчённая, я плавала в одиночестве.

Вернувшись к себе, я осмотрела двери, прихожую, стены, окна, перила, надеясь найти записку, но ничего не было. Зато я обнаружила два новых платья на спинке стула. Их я тоже осмотрела на наличие записок, и тоже безуспешно. Потом встряхнула их – вдруг там окажутся «забытые» булавки. Не найдя ни одной, я почувствовала себя немного виноватой и отправилась в спальню примерять платья.

Надев первое, я повернулась к зеркалу. Сняв его через голову и бросив на кровать, я примерила второе. Я развела руки в стороны, затем вперёд, поворачивалась боком к зеркалу, смотрела через плечо на спину. Моё чувство вины быстро превращалось в недоумение, потом в возмущение и, наконец, в негодование. Я поочерёдно обдумывала и отметала разные способы мести, расхаживая туда-сюда по комнате; каждый раз, проходя мимо зеркала, у меня вырывалось несколько ругательств. Наконец я сняла это платье и переоделась в брюки. Я схватила тетрадь, забрала Бруно и с перекинутыми через руку платьями вышла в поисках Аллиндэ.

Бруно получил нагоняй и поэтому послушно трусил рядом всю дорогу до библиотеки.

- Что ты сделала со своим псом?

Я услышала голос Аллиндэ как только вошла в тёплую, приветливую комнату, и через мгновение увидела её стоящей на стремянке под потолком.

Обернувшись к Бруно, я увидела, что он прижал уши, а его хвост, обычно свёрнутый в кольцо, уныло повис.

- О, Бруно, прости меня, - я присела к камину и потрепала его уши. Я позволила себе забыть, как болезненны могут быть гнев и обида, особенно для детей и животных.

Бруно немного взбодрился. Я поднялась и подошла к массивному столу, разглядывая уйму раскрытых книг на нём. Обычно казалось, что книги и тетради беспорядочно разбросаны на столе. Но я знала, как Аллиндэ изучает их: всё было расположено в странном и таинственном порядке.

- Рассказывай, - предложила Аллиндэ, спускаясь со стремянки.

Я бросила платья на стул. Не говоря ни слова, сняла футболку и надела одно из платьев. Потом прошлась вокруг стола, подняла руки, повернулась, поставила их на пояс и стала ждать её реакции.

Аллиндэ стояла, открыв рот и не двигаясь, потом опустилась на ближайший стул.

- Как ты планируешь отомстить? – спросила она изумлённо.

- Ещё не решила. Есть много способов.

- Этот цвет смотрится на тебе ужасно.

- Посмотри на другое платье.

Она поморщилась.

- А посадка, она…