Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

- Разве они не пишут, что ваш Лангзам более не в почёте? Вряд ли они, несмотря на заверения, будут относиться к ордену с прежним почтением, так что нельзя верить им на слово.

- Вы что, читали моё письмо? - нахмурился Рандарелл.

- Ордена в вашем Lux Veritatis постоянно вскрывают письма, адресованные друг другу. Так почему бы и мне не приобщиться? - хитро прищурился мужчина. Служителю всё меньше и меньше нравился их разговор.

- Наш Lux Veritatis? А вы тогда кто?

- Да так… Я всего лишь из тех, кто приглядывает за Lux Veritatis и следит за тем, чтобы они не приносили больше проблем, чем пользы, - посыльный смахнул крошку с груди. На нём была мантия с длинным шлейфом, но мужчина не напоминал монаха. Никаких отличительных нашивок на ткани не нашлось.

- За Lux Veritatis присматривает одна Терпящая.

- Ну, если ты в это веришь, то пусть будет так. Но если бы твои слова были истиной, артефакт, вероятно, оказался бы у Lux Veritatis, а не у кого-то ещё. Ведь какой смысл Терпящей скрывать его от Её самых преданных слуг?

- Откуда вы всё это знаете? - Рандарелл вскочил на ноги. Слова мужчины встревожили его ни на шутку.

- Я же говорю, это часть моих обязанностей – знать, что делается в вашем Lux Veritatis, - неприятно ухмыльнулся незнакомец. - А так я просто посыльный, которому интересно, хочешь ли ты вернуться домой?

- Само собой.

- Ну да, тебя же туда позвали свои. Тогда собирайся. Я буду ждать внизу.

Целитель проводит мужчину недружелюбным взглядом. Тот ему рассказал подозрительно много, чтобы можно было считать это простой непредусмотрительностью или хвастовством пьяницы. Он фактически признался в том, что читал чужое послание, а ведь это преступление. Доказать вину сложно, но пойманного с поличным либо сажают в тюрьму, либо, если за решётку преступнику не хочется, отрубают пальцы на руке. Едва ли мужчина этого не знал, как и того, что слово служителя всегда весомее посыльного.

Рандарелл насильно вытряхнул странного типа из головы и начал собираться. Служители Церкви Терпящей подарили ему немного вещей: расчёску, сменную одежду, щётку для зубов. Парень был готов уже через пять минут. Мужчина ждал его на первом этаже в холле. Рандарелл попрощался со служителями, откланялся им в знак благодарности, обещав, что в Lux Veritatis этого не забудут (и он искренне надеялся на это), и приблизился к сопровождающему.

- Вам наказали ехать вместе со служителями, чтобы посмотреть, кто дезертирует, а кто вернётся?

- Не совсем так, но мне нравится, как ты рассуждаешь, - мужчина наклонил голову чуть в бок. - Мне просто надо посмотреть, поедут ли служители домой. Я не собираюсь докладывать об этом Lux Veritatis.

- А кому собираетесь?

- Удобно с одной рукой? Я могу понести твою сумку.

- Нет, не нужно, - смутился Рандарелл и отдёрнул руку с поклажей. Его начинало раздражать, что с ним нянчились и проявляли излишнюю заботу, будто он лишился сразу обеих рук. Поэтому он никогда не завязывал в узел рукав, дабы с первого взгляда не было понятно, что тот пуст. - После меня вы отправитесь доставлять очередное послание? Или вернётесь к «своим»?

Мужчина неопределённо дёрнул головой, и разобрать в этом жесте соглашение или отрицание было сложно. Служитель усиленно искал правильный вопрос, потому как провожатый явно настраивал его на выведывание каких-то тайн, о которых сам же и бросал крупицы информации. Однако продолжал уходить от ответов, словно Рандарелл спрашивал не о том. Их игра могла бы затянуться, если бы при подходе к перевозке парень не нащупал суть намёков.

- Куда ещё можно заехать по дороге в Lux Veritatis?

Мужчина обнажил зубы и прищурился, как разомлевший на солнце кот.

- Есть одно место.

Глава 40.2

Aequo pulsat pede (2)

Семь месяцев Lux Veritatis не вспоминали о наличии демонов на их территории. Или думали об этом, как о противном зуде, но не могли избавиться от него ежесекундно. Вероятно, у них были проблемы посерьёзнее, раз целых семь месяцев о войне не говорили и не пытались её продолжить.

Не настаивали на агрессии и бессмертные. Мне не нравилось, что они разделились, растянув свою власть на большую территорию. Привыкли делить владения, или же короли полагали, что строительство городов сразу в нескольких точках пойдёт быстрее, если их смурные лица будут всё время на виду. Но что делать, когда новая армия подступит к стенам поселений Спустившихся?

Я начинала понимать замысел Шести. Если сначала короли привели с собой воителей, целителей и стратегов, то с наступлением затишья на Верхнем этаже в большом количестве стали появляться мирные жители: строители, учёные, ремесленники. Для этих Спустившихся отбили земли, и теперь их задача – облагородить местность, сделать её пригодной для проживания.

Меня терзали сомнения, что люди, обитавшие в ближайших деревнях, с энтузиазмом воспримут соседство «демонов». И первые сообщения о побеге слабонервных крестьян и набожных святош доказало, что терпеть Спустившихся, пока те активно воюют со служителями, люди ещё как-то способны, но соглашаться на правление бессмертных и дружеские отношения с гостями снизу не намерены. Их можно понять: если и эта попытка Шести оторвать кусок Верхнего этажа провалится, а люди успеют связать узы с «демонами», Церковь их по головке не погладит. Даже любимое оправдание «нас заставили» не избавит от тёмного пятна на репутации их деревень. Уверена, церковники уже обводят углём местность со Спустившимися на карте и видят в ванильных мечтах, как будут освещать эти леса после истребления зла. И как заставят местных порабощённых протирать лавки церквей каждодневно, пока неведомо какой грех не будет с них смыт.

Я ожидала какого-то толчка со стороны других королевств, но его не было. Цеткрохъев, Хатпрос и Хат’ндо почистили Ролуангэ от церковников и устанавливали на тех землях свои порядки. По словам отца, на соседнем материке тоже росли поселения Спустившихся. Что же касается Натанели и Лотуангэ, то призыв Lux Veritatis действовать, пока «зараза демонская не растеклась по всей половине мира», не возымел успеха. Свободные от внимания Шести королевства не хотели лезть в проблемы соседей, то ли веря, что Церковь справится, как всегда и бывало в прошлом, то ли страшась разозлить бессмертных и привлечь их на свои земли. Сайтроми однажды туманно обмолвился, что с правителями Натанели Спустившиеся давно договорились о мирном сосуществовании. Если королевству было выгоднее не лезть на рожон, то отсутствие реакции с его стороны становилось понятным.

Города строились, и Спустившихся поднималось всё больше. Для Сайтроми возвели приметное здание в центре нового поселения, и оно возвышалось над остальными домами, как сам бессмертный над подданными. С тягой Шести к претенциозности и любованию собственной исключительностью сложно что-то поделать, и они даже из соображений безопасности не отказались бы от хором. Так мне казалось.

Вскоре вблизи королей начали собираться особые фракции. В моём понимании, они занимались странной и бесполезной «игрой» вместо того, чтобы попросту договориться между собой. Представители этих фракций по собственному мудрёному календарю соревновались друг с другом за право приблизиться к бессмертным, и победитель имел право предлагать свои проекты владыкам. Принимались их идеи или отвергались, от соревнования уже не зависело, но, судя по азарту и остервенению, с которым фракции боролись за возможность, условия их устраивали. Спустившиеся пьянели от чувства, что могут как-то влиять на решения королей и диктовать изменения в обществе. Я бы относилась к их противостоянию равнодушно, если бы иногда их распри не доводили до гибели членов фракций. Кровопролитие среди Спустившихся в такое сложное время – последнее, что им нужно было допускать. Или если бы соревнования имели положительный эффект на внешний мир вместо того, чтобы быть сконцентрированными на внутренних заботах самих фракций. Предположим, если они хотели сражаться за какую-то идею, то могли устраивать конкурсы на постройку домов или поиск тел погибших, заниматься сближением с людьми или другими полезными видами деятельности. А так бессмысленные смерти Спустившихся ради призрачного сближения с королями выглядели той ещё глупостью, особенно на фоне войны с людьми, которая, очевидно, затихла лишь на время.