Любимчик богов(СИ)

Но я это всё к чему. Отношение государства Российского к семьям старой крови особое. Даже если вы прямо сейчас повернётесь и уедете из имения Стародубских, даже если бы вы не подписали указ, о присвоении княжьего достоинства, вы, тем же указом фактически единственный прямой наследник рода Стародубских, и носитель Рюриковой Крови. Поясню, что это значит. Вы, уже не принадлежите себе, хоть скройтесь в тайном скиту. Вас отныне будут включать во все расклады политических сил государства, и только от вас зависит, будете ли вы в этих раскладах активной частью, либо пассивной. Вы так же попадаете в Реестр лиц особого внимания, и подлежите особому учёту, как вероятный престолонаследник. Да, перед вами не одна сотня достойнейших дворян, но Право Престола, это тема, на которую никто не шутит.

С вас ели что спросят и за благополучие рода, и за верность Государю, и никого не будет интересовать отдалённость от дел семьи. Да, в случае вашего отказа от участия в жизни семьи, спрос будет не очень строгим, но он будет. И уж совершенно точно на вас буду коситься, если ущербу подвергнется жизнь и честь сестры. Отрицательное отношение всех старых родов в таком случае гарантировано.

- Да, чем больше вы говорите, тем сильнее мне хочется уехать как можно дальше, и возможно навсегда. - Горыня усмехнулся. - Я никого не звал к себе в родственники и никому в родню не набивался. Вырос, сделался таким, как есть, всё сам.

- А сможете, так. Совсем в одиночку? - С вызовом бросил князь. - Человек существо общественное.

Горыня хмыкнул.

- Если завтра попаду на необитаемый остров с одним ножом, то через месяц там будет дом, а через год, остров превратится в уютное имение.

- Глядя на вас, я в это почему-то верю. - Волконский кивнул. - И всё же, я полагаю, что понятие Родина что-то для вас значит.

- Значит. - Горыня кивнул, признавая очевидное. - Но только если родина не сильно настаивает на том, чтобы её любили. Родина для меня или мать, или вообще никто. Мать любит своих детей, не за что-то а просто потому что мы её дети. Часто даже вопреки. Да и есть разница между Родиной, и чиновниками, которые корчат из себя её воплощение на земле. Так что со своим сыновним долгом перед русской землёй, разберусь сам. А что касается князя Стародубского, так у меня нет к нему никаких особых претензий. Претензий нет, но и любви тоже немного. Я и документ-то подписал потому, что понимал, что это ничего, по сути, не меняет. Фактически расписался в том, что ознакомлен с указом Государя. А не подписал бы, так и всякое противоречие указу государя должно иметь границы разумного. Но вот принуждение меня к делам Стародубских... это уж увольте, сверх меры. Сестру освободил, что же ещё? Разбирать склоки крестьян за спорный лужок? Ездить с товаром на ярмарку? Ну посмотрите на меня, князь. Где я а где ярмарка. Вы меня видите в ином качестве, нежели покупателя, причём исключительно в оружейной лавке?

- Всё так. - Михаил Афанасьевич кивнул. - Только я не предлагаю вам хозяйственного участия в делах семьи, а предлагаю правильно войти в систему государства. Уверен, что княжеское достоинство вы можете получить сами. Я видел вас как воина, и признаюсь это весьма впечатляюще. Только Рюриковой кровью можно объяснить вашу доблесть и удачливость. Да и Серебряный Сокол в первую неделю службы, тоже дорогого стоит. Но вот, как вы правильно заметили, Россия это не только государь, но и огромное количество чиновников, в том числе и военного ведомства, и хотите ли вы тратить двадцать лет, на приобретение того, что ваше по праву? А князь столь достойного и древнего рода, уже совсем другое дело. И голос ваш, и влияние, если что, будет куда заметнее как князя Стародубского. Служите где хотите, и кем хотите, но не забывайте о семье. Какая бы она ни была - она ваша. Ну, представьте себе, что вдруг, Машеньку снова похитили. Не поедете её вызволять?

- Поеду, конечно. - Горыня кивнул. - А после разобью в кровь морды всех в том виноватых.

- А если от какого соседа имению раззор будет? Или не приведи Перун, поругание чести?

- Если буду в том уверен, разберусь так, что мало никому не будет. - Горыня снова кивнул.

- Так и я о том! - Михаил Афанасьевич всплеснул руками, и подхватившись со стула начал ходить по комнате. - Можете их не любить, можете даже ненавидеть, но это же ваша кровь. А кровь не водица. Знаете что за последние полгода это уже восьмое похищение особ Рюриковой крови?

Горыня кивнул.

- Насчёт восьмого не знаю, но князя Елецкого сам освобождал. Кирилла Мирославовича уже со столба снимали.

- И ведь то, не просто так. Хотите вы Машеньке такой судьбы?

- Нет, конечно. - Горыня вздохнул. - Только ведь не успокоится Григорий Николаевич. И невест начнёт подсовывать, и вообще делами опутывать. Человек он опытный и цепкий. А я не хочу сейчас никаких дополнительных сложностей. Только-только служить начал, быт себе обустроил.

- Ну что вы несёте? - Укоризненно покачал головой Волконский. - Какой к ляхам быт? Речь идёт о серьёзных вещах. Не просто вашем будущем, а наиболее эффективной вашей работе в государстве. Возможно вы гениальный управленец, возможно военачальник, а может талантливейший инженер. И никто не будет впихивать вас в узкое стойло княжеского имения. Я первым буду, кто воспротивится такому вашему применению. Я ещё, знаете ли, хочу от государя знак Наставник в серебре, за сотню достойных кандидатов принятых по моей рекомендации. - Михаил Афанасьевич улыбнулся. - Понимаю, что вам, молодому и обеспеченному человеку не хочется терять ни крохи из той свободы, что вы имеете. Но свободу вашу империя обменивает на возможности, а это согласитесь вполне равноценно.

- И ответственность.

- Разумеется. - Князь кивнул. - но ответственность это необходимый элемент государственного устройства. - Он вздохнул и неожиданно подмигнул Горыне. - Покидаю вас, и надеюсь, что ваше благоразумие не уступает вашей доблести.

Двери за князем давно закрылись а Горыня всё стоял у окна размышляя о прошедшем разговоре. В принципе подход озвученный Волконским его устраивал. Он действительно многое мог сделать для этой России. Мог и должен. И то, что его не собирались использовать как будущего управителя поместья, только радовало. Кроме того, была ещё и война набухавшая на западной границе. Где-то в эти годы в покинутом им мире тоже была война где случилась очередное пришествие евроорды и осада Севастополя, так что ему было что внести в программу будущего пребывания гостей.

Но всё это будет, если Волконский выполнит всё о чём говорил. Горыня вздохнул, и вышел из комнаты.

- Где сейчас князь? - Поинтересовался он у усатого стражника, и тот с готовностью кивнул.

- Туточки, счас провожу.

В высоком зале с колоннами и расписным потолком, чуть потерявшись от окружающего величия, стоял длинный стол, за которым могло свободно сесть два десятка воинов. Но приборы стояли лишь на четверых. Князь Волконский, князь Стародубский и его дочь Мария, едва отошедшая от шока похищения, беседовали о чем-то, когда в зал вошёл Горыня, и вежливо поклонился сначала князьям, а затем Марии Стародубской.

- Ну, здравствуй, брат. - Девушка пронзительно глядя Горыне в глаза, подошла и совершенно неожиданно обняла, обдав целым букетом ароматов трав, и едва чувствовавшегося аптечного запаха. Потом взяла его за руку, и усадила по правую руку от князя. - Отныне это твоё место.

В чинном молчании прошла первая перемена блюд, когда Григорий Николаевич, вытер губы салфеткой, и глотнув из бокала с вином, внимательно посмотрел на Горыню.

- А что, сын. Не поделишься планами на будущее?

- Поделюсь... батюшка. - Горыня отставил в сторону тарелку, и тоже вытер губы. - Полагаю, служить дальше в Перуновой сотне князя Медведева. Скоро сотня идет на порубежье с турками и негоже мне уходить в такое время.

- То так. - Хмуро подтвердил князь комкая в руке салфетку. - Никто не может говорить что Стародубские труса празднуют. Но ты последний из прямых наследников в роду...